Блокадница Валентина Васильевна Крыжова рассказывает о пережитом в 1941-1942гг. в Ленинграде.
Местная противовоздушная оборона (МПВО) на электростанции № 1 на Обводном канале (76) начала работать в июле 1941г. Её возглавлял Дмитрий (Давид) Яковлевич Таубкин, воинского звание его не знаю, он ходил в шинели. Нами больше занимался его заместитель Николай, лейтенант. Он командовал: “Сделайте то-то, идите туда, принесите то-то, зарядите сифоны”. Между прочим, для рабочих в цеху заряжали большие сифоны с водой. У начальников на столе стоял маленький сифончик с газированной водой.
Начало повести по воспоминанием ветерана см. Блокадная повесть. Мы не думали, что война продлится долго и не собирались уезжать из Ленинграда. Ч.1 Валентина Крыжова
На электростанции было создано 3 команды в составе МПВО - управления, пожарная и санитарная. Команда-группа управление – при тревоге все члены команды, если не работали, дежурили на крыше. Пожарная команда тушила зажигалки внизу, у них была пожарная машина, шланги, вода. Я была прикреплена к третьей - санитарной команде, помимо того, что бегала с поручениями в штаб МПВО Московского района и центральный штаб МПВО, занималась секретарской работой. Команду возглавляла Друзго?, женщина лет 45, ее заместитель Алексеева. Санитарная служба размещалась на 2 этажах трехэтажного административного здания. Штаб же МПВО помещался в подвале, там было и электричество, и радио. На зданиях станции были устроены наблюдательные пункты ВНОС.
Рядом с электростанцией ( с юга) находились те самые Бадаевские склады. Нас с этим продовольственным складом разделял кирпичный забор высотой 2-2.5 метра, а на нем ещё установили столбики с натянутыми проволочными сетками. Проволочные ежи-колючки препятствовали желающим перебраться через забор. Во время первой же большой бомбежки Ленинграда 8 сентября 1941г. на Бадаевские склады попали зажигательные бомбы, они загорелись и горели дней 10. Наша пожарная команда тушила этот пожар водой из шлангов через забор.
Членам команд МПВО показывали, как тушить зажигательные бомбы. Подготовили участок 3 на 3 метра с песком. Принесли длинные щипцы. Мы стали вокруг. Бросили зажигалку. Таубкин стал показывать, как горящую, но ещё не разгоревшуюся зажигалку, надо хватать. Зажигалку бросили, она вертится, а он щипцами пытается ухватить. Никак не получается. Тогда из пожарной команды Володя взял щипцы у него, ловко захватил зажигалку и бросил в песок. А мы лопатами песком её засыпали.
Немцы сильно бомбили Ленинград, но при мне до начала апреля 1942г. на электростанцию попадали лишь единичные зажигалки. А на соседний газовый завод они только и сыпались. Все равно было страшно. У нас был наблюдательный пункт на чердаке, оттуда наблюдатель должен был звонить во время налёта и сообщать, что происходит. А не звонит. Послали меня. Бегу наверх и вижу, он сидит между этажами. Жалобно говорит, - у меня семья, дети. Я побежала мимо него на чердак, где у слухового окна стояла лестница, телефон и надо было выглядывать наружу. А тот сотрудник потом сказал, что споткнулся и упал. Ему ничего не сделали за промедление.
6 сентября 1941 на город упали первые бомбы. Ю.П. Евдокимов (1932 г.р.) “В конце июля, начале августа жители нашего и соседнего домов в дневное время наблюдали воздушные бои. Они происходили в районе Пулковских высот и были хорошо видны. Мы могли видеть горевшие самолёты, чаще со звёздами на крыльях… Бои были неравными.”
В конце августа-начало сентября – еще до блокады я пошла с подругами на оперетту Марица. (“Марица” шла с 31 августа по 4 сентября в ДК им. Первой пятилетки на ул.Декабристов, с 6 сентября в театре музкомедии, ул. Ракова, 13 – О.Д.) Во время представления объявляли трижды воздушную тревогу. Два раза мы возвращались в зал после отбоя тревоги, а в третий раз не вернулись – спектакль уже подходил к концу и было поздно. (4 сентября произошел первый артиллерийский обстрел города – О.Д.) 11 сентября немцы захватили Дудергофские (Пулковские высоты – по сл. Крыжовой) высоты и установили там дальнобойные артиллерийские орудия. Это было близко от нас. За нашим районом шли совхозы, потом болото, потом кирпичный завод, мясокомбинат и Пулковские высоты.
Окраины города и, в первую очередь, Московский район стали подвергаться регулярным обстрелам. Жителям (прежде всего, деревянных домов) настоятельно предложили переехать в более безопасные районы в центр и на север города, вся наша семья переехала на Лиговку около Московского вокзала к дальней родственнице. У кого не было родственников, тому могли дать комнаты эвакуированных. Когда трамвайное движение прекратилось (8 декабря 1941), маме на работу надо было ходить на Электросилу пешком. 16 остановок трамвая она ходила пешком. Чтобы сократить дорогу, нашла временное жилье, где ночевала с полуслепым братом Васей. Мне же надо было добираться “всего” 7 остановок до электростанции.
Моя мама уже пережила гражданскую войну. Она представляла хорошо, что такое голод. Сначала нормы продовольственные в Ленинграде были просто шикарные - 800 грамм хлеба давали по карточкам каждому жителю (карточки ввели 18 июля 1941). 2 (и 11) сентября нормы снижались: рабочим и инженерно-техническим работникам — по 600 (500) граммов хлеба, служащим — по 400 (300) граммов, детям до 300 (300) и иждивенцам — по 300 граммов (250). Анастасия Петровна, как и другие ленинградцы, собралась выйти в поле на сбор остатков урожая. На совхозных полях за Электросилой она с моей старшей сестрой Ольгой в октябре 1941г. собирала подмороженные капустные листы, - черную капусту, листы потемнели (с 10 по 20 октября ночью была минусовая температура – О.Д.) Сами кочаны при сборке урожая были вырублены, но на земле оставались листья капусты. Мама собирала эти листья в мешок, пока не начался немецкий обстрел. Они убежали с поля. Таким же образом собирала Анастасия Петровна на полях остатки картофели, все крупные картофелины уже подобрали, брала мелочь – величиной, сравнимой с грецкими орешками. Картофелины собрали в мешочек, пересчитали, набралось половина 7 литрового ведра. Эти скромные припасы помогли пережить труднейшую зиму блокады. В окраинные районы можно было пройти через кордон только по пропускам, нам такие пропуска выдали в домоуправлении, чтобы могли зайти в старый наш деревянный дом.
Каждый день немцы методично обстреливали город, по графику обстрелы происходили в 12 часов и в 7 вечера, но районы они меняли. Тогда была ещё осень, мы ходили ещё в кофточках, я дежурила в медицинской команде, когда снаряд попал в отделение углеподачи. Уголь лежал пирамидами на большой огороженной площадке. В цех этот уголь возил паровозик с платформами. На нем работала машинистка. Мы стояли около газоубежища. Вдруг стрельба. В этот день обстрел пришелся на нашу сторону, и снаряд попал в паровозик. Он не двигался. Машинистке оторвало нижнюю часть ноги - ступню на одной ноге, а вторая нога повисла. Женщины из санитарной группы схватили её, вытащили, а кровь хлещет. Я своим шарфом перетянула ей рану, жгут наложила. Её отнесли на носилках в санчасть, там хорошо забинтовали, увезли в госпиталь. Меня похвалили. Ещё когда я была пионеркой - в старших отрядах пионерлагеря, нас обучали оказывать первую медицинскую помощь. И не только этому, была стрельба, спорт, детей серьезно готовили к возможной войне.
Моя работа начиналась в 8 часов утра. Проходную я должна была проходить до 8 часов. В проходной в шкафу висели металлические номерка работников. Если приходишь на работу вовремя, щит не закрыт, стеклянная рама отворена, берёшь свой номерок и идешь на работу. Как опаздывает человек, 15 (или 10) минут щит ещё не закрывают. Если не успел снять свой номерок, потом приходится давать объяснение – почему опоздал. Кого-то наказывают, кого-то прощают. Смотрят, нужен человек или нет. 25 минут опоздания – штраф, если нет уважительной причины, а просто проспал или что. Дисциплина такая была и до войны, тогда строго спрашивали. За 15 минут до начала работы на Электросила давался первый гудок. Мама говорит: “Это первый гудок?” – “Да”. Ей 5 минут добежать до работы, она ещё дома была.
Бегу однажды осенью на работу, чуть позднее утром встала. Идет мальчик из военной спецшколы в форме – в кителе (артиллерийская спецшкола для 8-10 классов – О.Д.) в школу, то он на один бок его своротит, то на другой. Потом он упал. Я его подняла. Он опирается на меня. Дошли. Он вроде сам идет. Какой-то мужчина его принял около нашей проходной. Повел его. Чувствую, что опаздываю, меня не пустят. Прибежала, доска закрыта. Пришлось писать объяснение. Меня простили. Но случилось страшное. В обед кто-то выходил в магазин, к которому были прикреплены работники электростанции. Для покупки продуктов по карточкам надо было выбрать для себя магазин. Вернулся из магазина и сообщает там мальчик-спецшкольник погиб, умер. Видимо, тот мужчина от него ушел. Что с ним случилось, не знаю. Это был октябрь?
Очерк включен в подборку блокада Ленинграда блога Друга Истории
23 октября Валя Миронова внесла первую запись в свой дневник. "Вот уже прошло четыре месяца войны с Германией, сколько жертв и несчастий несет эта война. Но раз война, то надо со всем мириться. Правда, проходят мои лучшие дни молодости, сколько бы было развлечений и веселья… Настоящая обстановка очень сложная. Весь запад горит в огне. Проклятые фашисты нарушили наше мирное житье. Но они жестоко поплатятся за все свои зверства. Я почему-то уверена, что мы победим, и Гитлер войну проиграет… Мы победим! Это так же верно, как то, что меня зовут Валя.."
Продолжение повести следует
Признателен за лайки и подписку) Олег Душин ©, Друг Истории №234, следите за анонсами публикаций - и на Tелеграмм канале Друг Истории