…и что непоэтическою речью высказано быть не может.
Вейдле
Хватит ли слов эпиграфа, чтоб было постороннему в эстетике читателю ясно, о чём речь? – Бось, что нет. И скажу от себя немного.
Искусство родилось синхронно с человеком в смешанных стадах обезьян-трупоедов: шерстистых внушателей и мутантов, бесшёрстных внушаемых. Одни другим внушали отдать ребёнка на съедение стаду, предварительно убив его. Стресс (и неминуемая смерть) не охватывал бесшёрстных потому, что одним из признаков мутации была высоколобость, ничем жизненным не занятая. В эту часть мозга зарождавшийся было стресс проникал и рождал соответствующее стрессу нечто материальное и экстраординарное для уха или глаза. Это было первым произведением искусства. И лишь позже мутанты удрали из стада, уже став людьми. Первые произведения искусства были синкретичными: и прикладным искусством, и неприкладным, и третьим… Прикладное было осознаваемым. Экстраординарность показывалась внушателю, тот впадал в ступор, и ребёнка иногда удавалось спасти. Неприкладное было подсознательным и как бы «говорило»: МЫ – ЛЮДИ. А третье имело органическую структуру, что можно назвать эстетичностью: каждая часть говорила о целом, которое «говорило» о том же. Это была или красота, или безобразие удивительные, которые иначе и не сотворишь. Первые две функции были открыто или скрыто полезными. А третья – так, годилась для выражения радости жизни.
Например, даже и неизбежные неприятные стороны первой брачной ночи могут – в искусстве слова – порадовать рычанием буквы «р».
во гРехе -
В поту и в неРвах пеРвой бРачной ночи.
А что это – таинство, можно связать с образом шипящих и свистящих.
Я только малоСть объяСню в СтиХе -
На вСе я не имею полномоЧий...
Я был ЗаЧат как нуЖно, во греХе -
В поту и в нерваХ первой браЧной ноЧи
Начало достаточно достойное великого поэта. Хватит ли у него запала дальше?
Если не ошибаюсь, рокот «р» продолжается. Принце-королевски. Но уже это сомнительно.
Я знал, что, отРываясь от земли, -
Чем выше мы, тем жестче и суРовей;
Я шел спокойно пРямо в коРоли
И вел себя наследным пРинцем кРови.
Дальше я, кроме анафоры (6 «Я» на 3 куплета), ничего не слышу.
Я знал - все будет так, как я хочу,
Я не бывал внакладе и в уроне,
Мои друзья по школе и мечу
Служили мне, как их отцы - короне.
Скисает Высоцкий… Или готовится к взлёту? Протесту против эгоизма и вседозволенности своего лирического «я». В декламации особенно чуется это. Как море при цунами сперва отступает от берега, так зловеще тихо звучит голос Высоцкого и постепенно становится громче.
Но чувствуется ли это в самих стихах?
Тут, вроде, обыгрываются «в» и «р» слова «ветер».
Не думал я над тем, что гоВоРю,
И с легкостью слоВа бРосал на ВетеР, -
Мне ВеРили и так – как глаВаРю
Все ВысокопостаВленные дети.
В декламации чувствуется всё большее омерзение от своего героя. Но с бумаги это не чувствуется. Наоборот. Восьмислоговое слово тянет мысленно произнести так же величественно, насколько оно и длинное. А в декламации, наоборот, Высоцкий проговаривает скороговоркой, как незначительность. В нём-декламаторе как бы сидят два человека: один – принц и бахвалится, другой – чтец и осуждает. Это очень интересно слушать, но не читать. Раздрая в читаемых стихах я что-то не слышу. Разве что отрицательная частица «не» является первым, отдалённым громом отрицания… Сперва не себя, а окружение: «высокопоставлЕННыЕ». – Хм. Ловко, если я прав. – Интересно, я предугадал или пролечу?
Пугались нас ночные сторожа,
Как оспою, болело время нами.
Я спал на кожах, мясо ел с ножа
И злую лошадь мучил стременами.
Предугадал. Но для декламации. Высоцкий принялся долго выговаривать согласные Это – от ненависти, какую стало трудно сдерживать.
И не предугадал для читаемого стихотворения: пошла убыль вейдлевского изовыражения в пользу выражения. Стало не до вейдлевского позитива даже и в негативе. Пошли слова с негативной смысловой аурой: «Пугались», «оспою», «болело», «ножа», «злую», «мучил». Я проверил, нет ли нарастания угрожающего «у». Тут его оказалось 3. В предыдущих куплетах соответственно: 2, 1, 6, 1.
Величие Высоцкого как собственно поэта в вейдлевском смысле висит в этом стихотворении на волоске.
Что дальше?
Ненависть к заведенному порядку затаилась в рокоте «р» и звоне свистящих и шипящих..
Я Знал - мне будет СкаЗано: «ЦаРуй!» -
Клеймо на лбу мне Рок С РоЖденья выЖег.
И я пьянел СРеди Чеканных СбРуй,
Был теРпелив к наСилью Слов и книЖек.
А протяжность согласных исчезла. Всё – волнами. Теперь – затишье. Перед бурей? В тембре голоса чтеца ненависть нарастает.
Это как ненависть к своему народу, заснувшему в мещанстве, забыв про гражданственность в войну и до войны. И пока не просыпающемуся, как он, Высоцкий, ни кричит.
Я улыбаться мог одним лишь ртом,
А тайный взгляд, когда он зол и горек,
Умел скрывать, воспитанный шутом, -
Шут мертв теперь: «Аминь!» Бедняга Йорик!..
Значительность нарастает только в декламации. А в чтении – полный штиль.
Пасует, пасует поэт перед бардом.
Но отказался я от дележа
Наград, добычи, славы, привилегий:
Вдруг стало жаль мне мертвого пажа,
Я объезжал зеленые побеги...
Декламатор со слова «Вдруг» начал всё больше давать волю голосу выражать свою ненависть к власть предержащим (это они устроили народную спячку с самоуправлением).
В чтении нет ничего единственного в своём роде. И мне что-то стало скучновато.
Я позабыл охотничий азарт,
Возненавидел и борзых и гончих,
Я от подранка гнал коня назад
И плетью бил загонщиков и ловчих.
Распространяющаяся ненависть (она прорвалась в прямое называние «Возненавидел») на всех вокруг – это образ ненависти к народу. Он – вокруг. Это читаемое. Скрытость направленности на народ в образе окружающих может только нечутких заставить думать, что Высоцкий ненавидит власть за тоталитаризм.
Соответственно «почти в лоб» (образному) выражению в чтении в декламации Высоцкий уже просто кричит. Тут не до вейдлевской исключительности звукосмысла.
Или она есть? В звоне «з»…
Я поЗабыл охотничий аЗарт,
ВоЗненавидел и борЗых и гончих,
Я от подранка гнал коня наЗад
И плетью бил Загонщиков и ловчих.
Но не слабовато ль? Или тут не только звон?
Пауза есть между «позабыл» и «охотничий». Цезура. И есть «вейдлевкое» противоречие между предцезурным ударением на пассивном по ауре слове и тишиной на активном по ауре словом. – Миниобраз душевного перелома. – Похоже и в двух других строках.
Вообще, надоело. Что-то нет ничего сногсшибательного. Я только помню, что там самый последний стих сногсшибательный.
А мы все ставим каверзный ответ
И не находим нужного вопроса
Нарушение ассоциативной связи вопроса и ответа. – Образ невозможности в этой жизни достичь идеала. То есть это – образ идеала благого для всех сверхбудущего (христианоподобнвй идеал).
1972 года стихотворение. Уже тогда Высоцкий доходил временами до второго в своей жизни подсознательного идеала. А подсознательность ставит его на высший ранг в искусстве, но не по вейдлевскому счёту – выражению радости жизни. Ценность стихотворения не эстетическая, а художественная. Не всё эстетическое достигает художественности.
6 февраля 2024 г.
