Леди Глоссоп: А Вы работаете, мистер Вустер?..
Берти Вустер: Вы подразумеваете физический труд?
Леди Глоссоп: Ну да.
Берти Вустер: Рубка леса, сбор старого мокрого тряпья и тому подобное?
Леди Глоссоп: Ну да.
Берти Вустер: Знал я нескольких работающих. Это их окончательно доконало…
Сериал “Дживс и Вустер”
Весной 2020-го года я примерил на себя роль неудачника и на удивление легко вошёл в образ. В начале июня лишился работы. В середине июля мне исполнилось сорок лет. Да ещё этот коронавирус практически не оставлял шансов трудоустроиться даже профессионалам, так чего уж говорить обо мне – человеке сомнительной профориентации?
Со скуки я начал совершать утренние пробежки по Бирюлёво. А заодно решил привести себя в хорошую форму. Мне отчего-то казалось, что основным требованием к кандидату на новой работе, которую в скором времени мне, возможно, удастся найти, будет не наличие ума, а выраженная способность к силовой нагрузке. Безработных бегунов развелось великое множество. Нереализованную энергию надо было куда-то девать. Представить страшно, сколько народу бегало “удалённо”. Не так как я – по улицам, а дома – по беговой дорожке. Эти люди, в поисках поворота судьбы, месили кроссовками движущееся по кругу полотно тренажёра. В магазинах спорттоваров наступил настоящий бум, ведь спортзалы позакрывали.
В отношении самого себя у меня сложилось представление как о свободном художнике. За ничтожные деньги я сливал в интернет скабрезного содержания тексты, зарегистрировался в качестве безработного и встал на биржу труда. На бирже полагалось пособие. Безработный ведь тоже специальность. Существует же категория профессиональных больных. Нигде не работающие граждане, живущие на пенсию в двадцать тысяч рублей. Мои выплаты по безработице составили примерно такую же сумму, плюс компенсация на транспорт и выплата за “вынужденное” увольнение. В итоге, на первое время набежало около тридцати тысяч рублей. Работы-то я лишился вследствие карантина, а потому и с пособием не обидели. Однако, я понимал, что через полгода выплату пособий остановят и нужно срочно искать место. Где угодно, кем угодно, соглашаться на любой честный заработок.
Биржа вариантов трудоустройства не предлагала. И тогда я пошёл к куратору, за которым меня закрепили. Фамилия его оканчивалась невнятным “ВИЧ”, и я априори видел молодого заносчивого щегла со снисходительной манерой общения. Меня к нему не пустили. В связи с введением ограничительных мер по коронавирусу, кураторы службы занятости временно не принимали безработных. Вот суки какие, а? Особенно этот … “ВИЧ”. Наглый и самоуверенный проныра. Жох, с комсомольским выражением лица под бесплатной медицинской маской, выданной заведением. Пристроился на непыльной работе. Пригрелся!.. Захотелось как-нибудь отловить его вечерком, когда с работы пойдёт, и маску ему набить. Чтобы не думал о себе как о пупе земли. Не принимает он, видишь ли! Сволочь!.. А может быть (и даже весьма вероятно), он неплохой парень. Просто во мне откуда-то появилась зависть к людям более успешным, чем я. Самим фактом того, что имели работу, они косвенно указывали мне на то, что по жизни я неудачник. Причём, даже в тех случаях, когда не они имели работу, а работа имела их.
Ещё с целью трудоустройства, можно было пойти не на биржу труда, а вступить в какую-нибудь секту. Как я слышал, община “Свидетели Иеговы” подыскивала для своих адептов рабочие места, не требующие квалификации, чтобы создать иллюзию незаменимости в их жизнях. Приходит такой неудачник, а к нему там со всей душой. Распахнут объятья навстречу, выслушают, дадут работу... Естественно, тот за секту потом горой. Без неё никуда!
Я возвращался к себе домой по главным улицам Бирюлёво, усеянным масками и перчатками (ярчайшее явление современности!). Все конторы подряд, будь то мелкие местечковые лавочки, крупные сетевые магазины или государственные учреждения, рассматривались мною исключительно с точки зрения потенциального места работы. На пути мне попались: безликий продовольственный ноунейм, подозрительная “Лига ставок”, районная Поликлиника, отделения “Почты России“ и “Сбербанка”, затем “Стоматология”, “Парикмахерская”, “Билла” и “Пятёрочка”. Меня всегда поражало отчаяние людей, соглашавшихся работать в сетевых магазинах вроде той же “Пятерочки”. Я бы там и пары часов не продержался с моей тонкой душевной организацией и лабильной нервной системой. Особенно за кассой. Я пытался вообразить жизнь этих людей вне работы в “Пятёрочке”. Что вынудило сделать их такой шаг? И при каких жизненных обстоятельствах я бы сам согласился пойти работать в “Пятёрочку” или в “Биллу”? Наверное, в моей жизни должно произойти какое-то удивительное событие. Даже не знаю, что именно могло бы со мной стрястись. Оператором в “Сбербанк” соваться бессмысленно – всё равно не возьмут. Администратором стоматологию? Да я им все часы перепутаю: на одно и то же время, к одному и тому же специалисту, двоих-троих запишу с моей невнимательностью…
Впрочем, те же самые предложения неоднократно встречались мне в интернете. Вакансии выглядели максимально непривлекательно. Идейно неполноценно. Серо, скучно, убого и третьесортно. Неликвидный товар на рынке труда, они напоминали производственные романы в духе соцреализма. Крепкие, как английские башмаки, невостребованные тома, годные для растопки печей или сдачи в макулатуру (однако, попадая на чердаки со старыми книгами, я мог часами копаться в книжных залежах в надежде наткнуться на какой-нибудь раритет). Вакансии порождали самые мрачные ассоциации: с бессонницей перед сменой; с заношенной тканевой маской со следами соплей на изнанке; с просрочкой; с отрицательным отзывом в “Книге жалоб и предложений”; с незаконными штрафами и переработками; и со зрелым желанием уволиться обратно домой. Наверное, самое страшное в человеке – это страх потерять мизерную зарплату. Почти как уйти от мужа, который изменяет, избивает и пьёт. Потеря зоны комфорта. Просто у каждого она своя, эта зона. Все предлагаемые в интернете вакансии асексуальны. От них разит по́́том, несёт разнокалиберными неприятностями, а вот деньгами совсем не пахнет. Ну, скажите, разве сейчас в интернете можно отыскать что-то приличное? Из него уже давным-давно вычерпали все полезные ископаемые. В него я больше не верю.
Теоретически, я представлял себя на должности анонимного курьера, или как ещё говорят, “кладмена”, делающего так называемые “закладки” с наркотиками. Работа интересная, высокооплачиваемая, всё время на свежем воздухе, занимает несколько часов день. Плюс свободный график, бесконтактный способ обмена информацией о “кладах” и сдельная оплата. Месяц работаешь – пятнадцать лет “отдыхаешь”. Тем не менее, во время пеших прогулок по Бирюлёво, я нет-нет да подумывал, куда и каким образом можно было бы надёжно запрятать “клад” и при этом обойтись без претензий со стороны полиции и бдительных местных граждан. Сталкер, действующий наоборот. Кроме того, лично проверив несколько тайников, которые, на мой взгляд, наиболее всего подходили для того, чтобы в них “заложить” запрещённые вещества, я, естественно, ничего не нашёл.
Вывеска “Почта России” на одном из домов неприятных ассоциаций не вызывала. Мне сразу вспомнился роман “Почтамт” Чарлза Буковски. Как раз про то, как автор работал разносчиком газет и писем. Поискал, есть ли подходящие вакансии на официальном сайте, и на следующий день обнаружил в себе жгучее желание стать Бирюлёвским Печкиным. Заодно вспомнилось: “Когда я на почте служил ямщиком…” Первые впечатления были положительные. Начинать, правда, рановато. В шесть утра. Зато к обеду освобождаешься. Опять же, по всей Москве гонять не нужно, как простому офисному курьеру. Существенная экономия на транспорте, белая компания и социальный пакет.
Итак, ранним утром моложавый интеллигентный мужчина “с толстой сумкой на ремне”, стучится в дверь к… К кому?.. Да это и неважно к кому стучится. Тут важен другой аспект: работа Печкиным послужила бы отличным прикрытием для другой сферы деятельности. А именно, для работы того самого анонимного курьера, беспрепятственно вхожего в подъезды жилых домов со своим нелегальным товаром. Мысль возникла опять-таки в порядке бреда. И когда меня вызвали на собеседование в головной офис, то я не слишком-то огорчился, узнав, что свободной вакансии почтальона в моём почтовом отделении нет. Вместо неё предложили работу почтового оператора. Вакансия заключалась в сортировке, приёме и выдаче почты, получении оплаты и так далее. Целый день бумажки перебираешь. “Хорошо, – говорю, – согласен”. Кадровичка обрадовалась и ответила, что через час на втором этаже офиса состоится групповое тестирование. Кандидаты должны выполнить простейшие математические задачи.
Предстоящее испытание на знание математики меня малость обеспокоило. Было бы весьма обидно завалить какой-то там тест на почтового оператора. Не в отряд космонавтов же сдаю экзамены. Однако раз уж приехал, то решил позориться до конца. В одиннадцать всех соискателей пригласили подняться на второй этаж. Большое помещение, как два школьных класса. В глубине, на месте доски, к стене крепился экран проектора. В центре зала проход. Справа и слева, придвинутые друг к другу столики, оборудованные компьютерами, и низкие деревянные стульчики. Я сел в переднем ряду, ближе к сцене, где, как усвоил ещё со школы (с самого первого своего сентября), концентрировались будущие отличники. Тогда как грядущие двоечники, наоборот, интуитивно занимали последние парты, чтобы быть от учительницы подальше. Многие из кандидатов и поныне придерживались того же принципа. Рассаживались по старой школьной привычке, отчего, кто есть кто, сразу становилось понятно. А поскольку тесное соседство с двоечниками заразно, то садиться следовало с отличниками.
Продолжение следует...