Пример. Ульяна, с которой я работаю на супервизии, - психотерапевт, у которой есть бесплатные «окошки» для людей с инвалидностью. Одна из её бесплатных клиенток, с которой она, таким образом, работает как волонтер, - Марина, практически полностью потерявшая слух в результате болезни. Какая именно это болезнь, Марина не знает, так как врачи не могут поставить диагноз. Ульяна работает с Мариной дистанционно уже два года, причем ей приходится писать свою речь в чате и потом слушать ответ Марины. Так как это небыстро, то процесс затягивается: вместо обычного часа они тратят два, а то и два с половиной. Марина говорит, что не может выйти на работу из-за проблем со слухом, но Ульяна до конца не понимает, почему: Марина – разработчик, трудится в сфере IT, где отсутствие слуха может и не мешать. Близких отношений у Марины нет (она также винит в этом глухоту). Ульяна обратилась ко мне за супервизией, потому что ей начало казаться, что Марина попала в зависимость от психотерапии, и не идет на поправку и не подбирает слуховой аппарат, так как бессознательно не хочет расставаться с Ульяной.
Я подтвердил её опасения и добавил, что обратная зависимость тоже существует. Ульяна впадает в «безграничную эмпатию», хочет давать Марине много блага, как грудная мать кормит молоком младенца. Она как бы посылает ей мессидж: «Я не просто твой психотерапевт, ты мне нужна всегда, я люблю тебя вне своей функции, независимо ни от чего». Это не полезно для Марины по нескольким причинам. Во-первых, на самом деле они не мать и дочь, и самоотдача Ульяны не может быть безграничной, как и принятие Марины. Ей просто не нужно столько заботы. Во-вторых, зависимость Марины мешает ей становиться счастливее, ведь терапия продолжается, лишь пока существует проблема. Но это и взаимозависимость: так как Ульяна «любит Марину несчастной», ей невыгодно делать её путём терапии счастливой и самостоятельной, а та, в свою очередь, удерживается рядом с Ульяной, не решая свои проблемы: ведь ей по-прежнему нужен бесплатный терапевт.
Так долго работать бесплатно было в данном случае ошибкой. Состояние комфорта, процесс поддержки важны поначалу, а затем нужно малыми дозами снижать комфорт, поддерживая мотивацию к развитию. Пусть Марина сама ищет врачей, разбирается со здоровьем и слухом, пытается устроиться на работу. Пусть она платит, несёт ответственность, напрягает «мышцы» своей воли. Поддержка консервирует Марину в плачевном состоянии, из которого она, вполне возможно, готова выйти самостоятельно.
Подобные ситуации очень часто встречаются во всех видах помощи – не только в психотерапии. У меня есть знакомая, которая считает себя привязанной к дому, потому что её старенькая мать «не может без неё обходиться». Пожилая женщина способна самостоятельно перемещаться, она не имеет тяжёлых заболеваний, ей просто страшно оставаться одной дольше чем на несколько часов. Истинная помощь здесь заключалась бы в том, чтобы найти специалиста, который бы помог матери снять тревогу и научить справляться со своими эмоциями, не вешая их на дочь.
Зависимость может возникнуть и иным путём. Не раз ко мне обращались за супервизией помощники, которые вдруг обнаружили себя в клубке запутанных отношений со своими подопечными.
Пример. Я уже писал об Александре, с которой живет приемная дочь-подросток Люба. У Любы есть старший брат, живущий в квартире, на долю которой имеет право и Люба. Брат – криминальная личность, алкоголик, в квартире грязь и постоянные попойки. Так как девочка вскоре станет самостоятельной, то, чтобы обеспечить Любу жильём, недвижимость нужно продать и разделить деньги в равных долях между ней и братом, при этом оплатив долги за коммунальные услуги. Всем этим в качестве законного представителя дочери вынуждена заниматься Александра, при этом ей приходится контактировать с братом, который ни в чем не идет навстречу, а при попытках обратиться к государственным службам – угрожает, да ещё и дополнительно настраивает Любу против приемной матери («Она хочет сделать нас бомжами, а деньги за квартиру забрать себе»). Роли Александры как помощницы здесь запутаны, и распутывать ситуацию нужно будет не спеша, постепенно, исходя из текущих приоритетов (сейчас это – отношения с девочкой, после её 18 лет – её материальное благополучие).
Зависимость всегда взаимна. Если вы обнаружили, что человек, которому вы помогаете, цепляется за вас слишком сильно – это значит, что и вы цепляетесь за него. Крючками зависимости могут выступать симпатия, жалость, чувство вины или тревога. Эти крючки нужно осторожно, постепенно снимать. Техника деролинга, которую я описал выше, поможет вам выйти из цепей зависимости.
Спрашивайте себя:
-Кто мне этот человек? Кто я для него?
-Я перехожу границы и делаю больше, потому что сейчас без этого не обойтись? Я делаю это в интересах подопечного или из своих желаний?
-Если сейчас я вышел (вышла) за границы, то когда и как я вернусь обратно? Не имеет ли смысл специально обговорить с подопечным, что это (звонок ночью, внеочередное посещение, моя уступка, лишняя трата…) – исключение?
-Возможно, я создаю зависимость, потому что боюсь потерять контакт? Возможно, заискиваю и иду на уступки, потому что хочу купить внимание подопечного, пусть даже формально ради его же блага? (Подумайте об учителе, который раздаёт конфеты ученикам во время урока: такие стремления подольститься будут быстро девальвированы, сорванцы будут требовать больше и больше сладостей, а уважение к учителю и внимание к предмету упадут ещё сильнее.)
-Не является ли власть над людьми моей скрытой валютой помощи? Не самоутверждаюсь ли я за счет слабых и зависимых? Если это так, удовлетворить свои амбиции лучше за счет развития организационных талантов, карьерного роста или контактных видов спорта. В помощи эта валюта стоит слишком дорого для обеих сторон.
Зависимость в помощи никогда не бывает полезной. Она провоцирует выгорание помогающего, беспомощность подопечного и возможные злоупотребления с обеих сторон. Если на вас забросили крючки вины, влюбленности или безграничной жалости, замечайте эти крючки и аккуратно делайте деролинг, отделяя деятельную помощь от всего остального в вашей жизни.