После публикации I части интервью читатели начали делиться своим восприятием этого события. Почти все были однозначны в своём отношении к интервьюеру Собчак, Аким читателей взбудоражил. Многим не понравилось его поведение, завышенное самомнение, эпатаж, он не всегда логично заканчивал свои мысли. Поэтому почти все были уверены, что Аким сравнивает себя с Кобзоном и это наложило отпечаток на всю дальнейшую беседу.
Воспользуюсь правом автора и внесу некоторые пояснения: Иосиф Кобзон — Народный артист УССР, родился недалеко от города Сталино, который был переименован в Донецк, поэтому весь Донбасс считает Кобзона своим земляком. В тексте рэпа «Как Кобзон» Аким тоже использует имя легендарного певца. Надеюсь, что Апачев хотел имя Кобзона сделать своим союзником, но никак не сравнить себя с ним.
Его высказывания о себе, как о российском патриоте оценили. Кто-то посчитал это неоправданной самоуверенностью, другие — безрассудной смелостью, понимая, что безрассудство рядом с глупостью.
Ещё одной неприятной неожиданностью было публичное открещивание от Пригожина. Я могу поверить, что Аким не входил в круг знакомых и друзей командира «вагнеровцев», в силу того, что Евгений был осторожным и умным, а рэп (ни в коем случае, не песня) «Лето и арбалеты» не произвел на него впечатления.
Продолжим просмотр интервью в тексте.
Русский мир и Триединая Святая Русь
Ксения приводит цитату о желании Акима видеть Россию великой, о возможности её народам разговаривать на любом языке, и чтобы Украина стала частью русского мира.
— Триединая. Святая. Русь. — у Акима готова фраза-лозунг, на лице подростковое удовольствие.
— Вам нравится этот Русский мир, который пришёл на Юго-Восток Украины? — задаёт вопрос Собчак.
Аким с воодушевлением рассказывает о дороге Таганрог-Мариуполь-Мелитополь-Севастополь-Симферополь, он называет их Тетраполисом из четырёх когда-то греческих городов, в нём находится Херсонес, и крестилась Русь.
Ксения удивляется, почему Тетраполис превращается в Триединую Русь, а у Акима готов ответ, он считает, что Минск, Киев и Москва рано или поздно договорятся.
Собчак разыгрывает сочувствие, что Лукашенко надо начинать переживать.
Аким перебивает, что Лукашенко нечего переживать, он устоял, в отличии от Януковича. Связь будет только духовной, а объединение ментальное. Аким поделился, что ему непонятно, почему Дудь иронизировал над Викой Цыгановой и её супругом по поводу идеи о «Триединой Святой Руси».
Углубляться в это обсуждение Ксения не захотела, она заговорила о Лукашенко и Путине, что их объединяет гораздо большее, чем духовная связь.
Далее последовал трудно понимаемый и ещё труднее объяснимый монолог Акима о прекрасной империи, об идущем на смерть, об открытом русском космосе.
Ксения смотрела с сочувствием.
Она опять вернулась к Белоруссии, сказала о том, что Лукашенко свою страну считает империей.
Аким начал о донбасских землячествах, о «вагнерах», которые готовят Министерство обороны.
Они явно говорили на разных языках, вопросы и ответы были о разном. Землячества, «вагнеры» и Министерство обороны я не смогла объединить, даже после нескольких прослушиваний. То ли наёмники готовят Минобороны (к чему?), то ли Минобороны готовят свои ЧВК. Неужели волнение так повлияло на способность высказаться? Бессвязный набор словосочетаний.
— У нас всех один вызов, только объединившись мы можем победить цивилизацию лжи. — продолжил Аким.
— Надо победить всю цивилизацию? — удивляется Собчак. — А Украину?
— Украина — это инструмент в руках коллективного Запада. — как заученную мантру выдаёт Аким.
— А ту цивилизацию пока побеждать не будем? — напоминает Ксения.
— Тех, кто привозит сюда своё железо, мы накажем, сожжём всё железо, всю технику. Привозите сюда больше. — непонятно к кому обращается Аким.
Я ещё раз убеждаюсь в том, что давать интервью Акиму рановато. Ксения могла бы подкорректировать его высказывания, а что-то не выносить на суд публики, но её целью было выставить речи Акима на всеобщее посмешище.
Пригожин может быть на самом деле жив
— Я объясню, что произошло. В начале весны мы не понимали, чем закончится контрнаступ Украины. В начале лета, когда начался марш Пригожина, кстати, очень удачное время для марша, на фронте ничего не отменялось, это говорит о том, что это большой-большой спектакль, который мы видели, а Пригожин может быть на самом деле жив. — начинает Аким. (текст без редакции).
— Вы верите? — Ксения озадачена.
— Смотрите, по совокупности косвенных данных: тело никто не видел, мы знаем, что Пригожин и Уткин никогда не летали на одном борту, Пригожин был мастером маскировки. Человек исчезает, есть версия, по которой он уехал куда-нибудь в Африку. — Аким торопится.
— И сделал пластическую операцию. — вставляет Ксения.
Аким не заметив реплики Ксении, продолжил.
— Смотрите, было сорок дней с момента смерти Пригожина и Уткина, я предложил товарищу, который работал у него политтехнологом, сейчас он работает в Херсонской области: «Давай сделаем мемориал (мы сделали с Димой Шоком прекрасный мемориал), давай поставим свечи, помянем». Он ответил, что живым людям он свечи не ставит. А кто я такой, чтобы у этих людей забирать мечту. Вагнер — это легенда, я не хочу забирать мечту, есть вариант, что Пригожин жив. (текст без редакции).
— Почему вы боитесь сказать, что Пригожин жив?
— Есть вероятность того, что он жив. — повторяет Аким.
— Вы же военкор, почему Вы боитесь сказать? — настаивает Собчак.
— Есть вероятность, что это был несчастный случай, есть вероятность, что его устранили французские спецслужбы. Есть разные версии произошедшего. — начинает загибать пальцы Аким.
— Если он жив, зачем тогда интрига с самолётом? С погибшей стюардессой и пилотом?
— Для того, чтобы финал был открыт.
— В чём смысл его прятать в Африке?
— Для того, чтобы потом вернуть, пока он не нужен.
— Вы считаете, что случится второе явление Евгения Пригожина?
— Я не удивлюсь, если проснусь утром и увижу его видеообращение в сети.
— Вы прямо фанат конспирологии. Вы не думали записать дуэт с Викой Цыгановой? — Ксения решила закончить беседу о Пригожине.
— После этого интервью обязательно обращусь. Вика, мне нравится ваше творчество. Триединая. Святая. Русь.
Лето и арбалеты
— Ваш самый знаменитый трек «Лето и арбалеты». В интервью ВГТРК Вы сказали: «Что было бы если б Василий Тёркин попал в ЧВК?» — Собчак ждёт, пока Аким переключится на другую тему.
На экране фрагмент того интервью, в нём Аким рассказывает о своей версии, в результате которой получился рэп «Лето и арбалеты».
— Мне попался на руки «Василий Тёркин», вспомнилось: «Переправа, переправа, берег левый, берег правый». В то время я познакомился с Владленом Татарским, он так весело и задорно говорил про войну, у всех, кто воюет с 14 года отношение к войне тяжёлое, а он находил место улыбке и иронии. У Тёркина тоже так, вот и наложилось, на архетип Татарского Василий Тёркин, и я решил попробовать.
— В поэме Твардовского «Василий Тёркин» более 50 тысяч слов, в песне «Лето и арбалеты» — 118. — начинает Ксения.
— Конечно же, я не Твардовский и себя с ним не сравниваю. — заметил Аким. — У меня есть песня «Естественный отбор» в которой я отсылаюсь к поединку, можете послушать эту песню, она о Твардовском. (текст без редакции).
— Заявление, мягко говоря, амбициозное. — Ксения старается подбирать слова.
— Я не сравниваю себя с Твардовским, он большой, так же, как и с Симоновым, хотя я написал «Жди меня». Это большие люди и жили они в своё время. Мне казалось, что наш опыт уникальный и мы достигли того предела, где никто ещё не был. Эти люди всё уже прошли. У Симонова есть прекрасный стих «Сверчок», в нём он говорит о смерти. Мне казалось, что мы во всём этом первые, но нет, они это всё уже прошли. У них я черпаю идеи. — открывает источник своего вдохновения и причину создания своего хита Аким.
— Песня «Лето и арбалеты» написана о ЧВК «Вагнер», после гибели Евгения Пригожина. Вам не запрещают её исполнять? — в вопросе звучит коварство.
— Никогда и никто мне не запрещал её исполнять. Да, конечно, её не получается исполнить на Первом канале, по понятным причинам её нет в ротациях федерального радио, но тем не менее, песню слушают, песню знают. С песней борется наш противник, западный мир. — очень самоуверенно заявил Аким.
— Есть ли смысл её исполнять сейчас, когда никакие «вагнера» не подъедут? — с явным намёком на то, что вряд ли «песня» интересна ещё для кого-нибудь, спрашивает Ксения.
—Я пару недель назад был у ребят подразделения «Камертон», которые служат в спецназе «Ахмата», они перешли туда из ЧВК «Вагнер». Я выступал в Белоруссии для ребят из «Вагнера», которые учат белорусских специалистов новым боевым действиям. Сейчас часть вагнеров зайдёт в разные формирования, я был в Мариуполе, выступал для подразделения «Эспаньола», там было много вагнеров. Вагнера никуда не делись. — с радостью говорит Аким.
О казни кувалдой
— Если говорить о сути ваших песен, я процитирую фрагмент из другого Вашего хита под названием «Джамбо»: «Гуси-гуси, га-га-га, есть хотите? Да-да-да. Открывайте ворота, начинаем ра-та-та. Доставай кувалду, давай кинем джамбо".
О чём эта песня, Аким? — переходит Собчак к следующей теме.
— А Вы слушали эту песню, второй куплет?
Как Тесей обезглавил Прокруста,
Как однажды сказал Заратустра.
Как идём per aspera ad astra (через усилия к победе — прим. автора))
Как у Киплинга танец мангуста.
В первом куплете — просто, во втором — посложнее — с удовольствием цитирует Апачев.
— Я девушка простая, давайте о простом. «Доставай кувалду, давай кинем джамбо», это о чём? Кувалда стала символом СВО, которой казнили завербованного заключённого Евгения Нужина. — невинно продолжает Ксения.
— Песня была написана во время штурма Артёмовска, нашим она была в руку.
— Казнить человека кувалдой — это нормально? И потом петь об этом? — в голосе Ксении неподдельное возмущение.
— Если он предатель и если это может спасти жизни сотен людей…
— Подождите, значит, не суд должен решать, или военный трибунал, а это нужно решать кувалдой? — прерывает Ксения.
— Смотрите, если посмотреть на последствия, то количество дезертиров уменьшилось, это плодотворно повлияло на линию фронта, наверное, кто-нибудь скажет, что это неправильно, наверное, в его укладе это будет неверно. Но мне кажется нужно судить по последствиям — наши перестали сдаваться в плен. Вагнера никогда не сдавались в плен. Подтверждений этому великое множество. (текст без редакции).
— А то, что это беспредел и без суда происходит, вам кажется вторично по отношению к тому, что закон есть?
— Война — это такое место, где работают другие законы. — многозначительно замечает Аким.
— Какие?
— Законы войны.
— Разве военный трибунал это не закон войны?
— Но он же перебежчик, он был на той стороне. Давайте мораль и этику уберём. Они нас убивают, здесь, сейчас, сегодня. На меня объявлена охота, Дашу Дугину взорвали в Подмосковье, Татарского убили в Питере. Это в рамках? — Аким удивляется непонятливости Ксении.
— Нет, это не в рамках. Это терракты.
— Идёт война. — с тихим раздражением говорит Аким.
— Ну если кто-то один совершает терракт, это не значит, что такими же методами должна действовать другая сторона. — голос Ксении — само спокойствие.
— Мы не убиваем женщин и детей, в отличии от них. Да, видео опубликовано. Цель была достигнута? — нетерпеливо задаёт вопрос Апачев.
— Вы же понимаете, что, если всё это отбросить, текст этот несёт агрессию и образ кувалды — это образ справедливости жестокой, и справедливости беспредельной. Это образ беспредела. — учительским голосом говорит Собчак.
— Нет, это в Вашем понимании, в вашем мире.
— Но кувалда — это неслучайно, не пистолет, не шпага. — спокойно продолжает Ксения.
— Кувалда, подаренная Пригожиным, лежала у гроба Владлена Татарского. Для меня это имеет смысл. Для Вас, конечно, нет. У нас с Вами разные оптические приборы. Мы с Вами мир по-разному ощущаем. — Аким приводит, по его мнению, сокрушительный довод.
— Кувалда была подарена, когда стала символом. Мы же сейчас не говорим куда её дальше стали приносить. На могилы, на какие-то памятники, мы сейчас не об этом. Мы говорим о символе. Это символ жестокой справедливости и беспредела, узаконенного этой войной.
— То, что называется беспределом, я называю справедливостью. — убеждённо произносит Аким Апачев.
— Кувалда для Вас — символ справедливости, а не жестокости и насилия. — подводит итог Ксения Собчак.
Я опять прерываю интервью. Продолжение будет. Почему я продолжаю? Мне кажется, что это типичный образ некоторых «патриотов», для которых военные действия на Украине — игра в казаки-разбойники или интернетная стрелялка. У погибших нет в запасе ни одной жизни, после них только слёзы и Вечная память.