Его труды внесли важный вклад в отечественное и европейское китаеведение. Он дарил свои работы Пушкину при личных встречах. И был проблемным человеком.
Никита Яковлевич Бичурин родился в сентябре 1777 г. в селе Акулево Казанской губернии (совр. Типнеры) в русско-чувашской семье. Вырос в Бичурино (в екатерининские времена — Пичурино), куда перевели его отца, получившего сан священника. Вместе с братьями обучался в Казанской духовной семинарии и считался одним из самых одарённых учеников, хорошо усваивал классические и западные языки. В неполные 23 года вдруг постригся в монахи под именем Иакинфа, создав для исследователей его биографии загадку.
Продвижение по церковной службе шло стремительно: уже при Александре I молодой Иакинф стал настоятелем Вознесенского монастыря и ректором духовной семинарии в Иркутске, а также получил сан архимандрита. Вероятно, этому содействовал его покровитель — архиепископ Казанский Амвросий (Подобедов), ставший в 1799 г. митрополитом Санкт-Петербургским.
В подконтрольной семинарии Иакинф ввёл преподавание светских предметов. Сам он активно гостил у купеческих семей, как частное лицо. Реформы и поведение нового архимандрита многим не понравились. Началось долгое расследование. Бичурина обвинили в том, что он сожительствовал с бывшей крепостной, которая проживала на монастырской территории, как келейник. В 1806 г. Иакинф лишился должностей (но не сана), получил запрет на священнодействие и был отправлен в Тобольск служить учителем семинарии.
Надо сказать, Бичурину крупно повезло: ещё в Иркутске он заимел знакомство с видным дипломатом, графом Головкиным (правнуком того самого сподвижника Петра I, Великого канцлера Гавриила Ивановича Головкина). И тот, видимо проникся его образованностью и любознательностью. С 1805 г. властями, Синодом и митрополитом Амвросием активно планировалась 9-я Пекинская миссия. Цели — миссионерство, неофициальное диппредставительство, а также сбор ценной стратегической информации. В Цинской империи миссии предполагалось пробыть семь лет.
Головкин предложил сделать начальником миссии Иакинфа и продавил это решение после первого отказа. Не обошлось и без обмана, ведь в служебных записках Бичурин значится "обстоятельно знакомым с китайским языком", что вряд ли было правдой. В 1807 г., несмотря на иркутскую историю, царь Александр утвердил кандидатуру молодого архимандрита. Из Тобольская Бичурин поехал в Иркутск, где получил ЦУ и денежное довольствие на ближайшие годы. Когда цинская администрация дала добро, миссия выдвинулась из Кяхты. Надо сказать, Иакинф сразу принялся вести дневник. В Пекин прибыли в январе 1808 г.
Как в Китае обстояли дела с последователями Христа? Да не очень. Сотни тысяч, если не миллионы, мусульман-хуэй, против едва ли тысячи христиан. Иезуитские успехи нивелировала победа взгляда доминиканцев в так называемом споре о китайских обрядах. Ну а вызывающее поведение миссионеров при Канси (1721) привело к изгнанию христиан. Запрет остался в прошлом, а настороженность маньчжуров — нет. С православными всё было ещё интереснее: помимо пяти оставшихся в живых представителей 8-й миссии, только албазинцы, потомки казаков-мужчин, попавших в плен во время захвата Албазина (1686). Правда, они уже плохо говорили по-русски и китаизировались.
Иакинф увидел на чужбине совершенно разваленное подворье монастыря и в первых письмах сообщил об этом Синоду. Деньги на командировку, кстати, быстро закончились, а в 1812 г. России стало не до духовной миссии на востоке. Русским посланцам пришлось прикупить себе местную одежду, в которой они активно щеголяли. Как вели себя миссионеры? Судя по жалобам маньчжурских чиновников, не очень примерно. Но те — лица заинтересованные. Да и кто сказал, что посещать публичные дома нельзя? Впрочем, известно, что члены миссии употребляли горячительные напитки и продавали предметы церковного быта. Но главное — распространение православия не сдвинулось с мёртвой точки. Известно, что сам Иакинф почти не вёл служб, и не причащался. Но это выяснилось со временем. Но не стоит представлять молодого священника фельдкуратом Кацем. Можно найти мнение, мол это земля «Геншина» извратила его ум и душу, но кажется, всё немного сложнее и та же семинария не была собственным выбором.
Сразу после приезда Иакинф окунулся в изучение китайского, загоревшись идеей вести на нём богослужение. Нужна была прочная база. Увы, материалы прежних и европейских миссий молодому архимандриту не подходили. Бичурин подошёл к вопросу очень серьёзно и осваивал язык на месте, исходив все доступные места столицы. Общался с разными слоями населения, начиная от крестьян и заканчивая мелкими чиновниками. Примерно в 1810 г. появились первые наброски словаря, который также должен был служить энциклопедией о Поднебесной. Через пять лет самообучения, Иакинф уже худо-бедно мог понимать серьёзные сочинения, затем приступил к переводу канонических конфуцианских текстов, а также стал изучать китайские исторические источники. Его личная библиотека росла и множилась. Грандиозность собственных планов заставила архимандрита в 1816 г. просить остаться в Китае ещё на десять лет, что конечно, было невозможно. Однако 10-я миссия прибыла только в декабре 1821 г., дав учёному фору. Иакинф точно уезжал нехотя, но он увозил с собой пуды материалов, новой для России информации. Главное — возможность взглянуть на Китай глазами местных.
Представители 9-й миссии пережили долгий путь в столицу, куда прибыли в январе 1822 г. Новый архимандрит Серафим тут же начал расследование о злоупотреблениях и развратном поведении во время пребывания в Китае. Список обвинений Бичурина действительно доставляет: в 1808 г. поручил приём имущества иеромонаху и не имел документов и описи монастырских владений, допускал расхищение и заклад церковного имущества в частные руки; Снёс ветхую колокольню, продал 5 церковных домов; С 1814 года вообще не проводил служб, Святых тайн не причащался и исповедовался не каждый год; Держал в Пекине под видом услуг молодого китайца; Удостоил самоубийцу, члена миссии студента Громова, христианского погребения; Над подчинёнными употреблял наказания не столько исправительные, сколько жестокие; С братией участвовал в публичных зрелищах; Взял из Иркутска 12-летнего мещанского сына, ехал с ним в одной повозке и спал на одной кровати, даже здесь в Лавре до самого начала дела; В Великий пост играл в карты…
Пока шло расследование, Бичурин не терял времени и активно занимался статьями и сочинениями. В феврале 1823 г. Синод приговорил Иакинфа к вечной ссылке в Соловецком монастыре и лишению сана, но без исключения из духовного звания. Александр I утвердил указ, но Соловецкий монастырь был заменён на Валаамский. В итоге вечная ссылка продлилась чуть больше трёх лет. Первое обстоятельство — спокойное поведение бывшего архимандрита, которому не мешали заниматься бумажной работой и вести переписку. Второе и куда более важное — признание важности его трудов. Прежде всего интерес к изысканиям Бичурина проявили члены востоколюбского кружка графа Румянцева, среди которых можно назвать О.Сенковского, Я.Шмидта, Х.Френа, Ф.Круга. Вероятно, роль сыграли и работники Азиатского департамента, которые лично пересекались с архимандритом с степях Монголии: начальник учебного отделения восточных языков Ф. Аделунг и пристав Е. Тимковский. Видимо, министр иностранных дел Нессельроде (в ведении министерства был Азиатский департамент) лично обсуждал с новым императором освобождение. Согласно высочайшему указу от октября 1826 г., Бичурина перевели из Валаама в Александро-Невскую лавру. Чуть позже его взяли на службу и назначили жалование.
Продолжение следует.
Автор: Ваня Коберницкий