(фантастика)
Глава 1
Посадочный модуль «Авось» входил в разреженную атмосферу Марса. Языки голубоватого пламени вырвались из-под днища и заиграли на лобовых стеклах космолёта; корпус слегка завибрировал, принимая на себя аэродинамические скачки давления, нагревающие поверхность и снижающие скорость полёта.
Два космонавта, упакованные в скафандры с пристёгнутыми шлемами, сидели в креслах управления полётом. Через несколько минут вибрация прекратилась: корабль начал свободно планировать на высоте восьмисот метров. Командир модуля включил планетарные ядерно-реактивные двигатели и внутри кабины раздался лёгкий гул.
– Хорошо вошли, – раздался в наушниках голос Пилота.
– Да, – согласился Командир, удерживая в руках штурвал. – Вошли душевно.
Возникла пауза.
– Душевно, – повторил Командир. – Ещё бы так душевно выйти.
– Выйдем, – ответил Пилот. – Делов-то: сбросим груз, и на базу.
Космолёт вышел на курс десантирования и опустился до высоты четырёхсот метров. Внизу плыла красно-оранжевая пустыня.
– Техник, чего приуныл? – спросил Командир в микрофон, висевший у рта и обращаясь вроде бы ни к кому.
Техник модуля находился над грузовым отсеком в хвосте космолёта, в кабине наведения десанта.
– Техник, ты где? Заснул что ли?
– Здесь я, – раздался в наушниках ответ Техника. – Заснёшь с вами... Открываем грузовой отсек.
Створки грузового люка в хвосте корабля раздвинулись широко в стороны, аппарель отошла вниз, образуя горку для ската контейнеров.
– Отпускаю крепления, – предупредил Техник.
Первый двухтонный контейнер плавно пополз к распахнутому грузовому люку, дошёл да края и исчез в вихревом потоке.
– Первый отделился, – сказал Техник, глядевший вниз сквозь задний иллюминатор. – Стабилизирующий парашют раскрылся. Парашютно-реактивная система вышла. Основной купол раскрылся. Отпускаю второй контейнер.
Второй контейнер так же плавно двинулся к грузовому люку. Неожиданно прозвучал громкий хлопок, и корабль начал заваливаться на правое крыло. Контейнер уже на две трети висел над бездной, когда от бокового наклона в направляющих заклинило ролик. Напором рвущихся снаружи потоков марсианской атмосферы грузовой контейнер рвануло вверх и ударило под кабину Техника.
– Что у вас там случилось!? – закричал Техник. – Контейнер сейчас нам зад разнесёт.
Но Командир с Пилотом ничего не ответили, отчаянно пытаясь удержать корабль от провала в горизонтальный штопор.
Модуль постепенно возвращался в штатное положение, но тут его резко крутануло вокруг продольной оси. Контейнер врезался в борт, в потолок, в другой борт, вырвал «с мясом» направляющие штанги и, беспорядочно вращаясь, вылетел в красноватую бездну под кораблём. Стропы вытяжного парашюта тут же обмотались вокруг контейнера, и он камнем полетел вниз. Из пробитого дна кабины наведения со свистом стал вырываться воздух.
Сделав оборот вокруг продольной оси космолёт выровнялся. На экранах технического состояние замерцали красные сообщения о разгерметизации.
– Командир, у меня сюрприз,– сообщил Техник. – Под моим креслом – трещина в локоть длиной.
– Знаю, – отозвался Командир.– У нас тоже сюрприз. Падаем.
Снизу к посадочному модулю неминуемо приближалась бешено несущаяся поверхность красной планеты.
– Парни, собрались, сейчас будет удар,– предупредил Командир. – Выпускаю опоры.
Но и Пилот и Техник уже сгруппировали мышцы, приготовившись к самому худшему.
На днище космолёта раскрылись створки, из гондол выдвинулись три шасси, с укрепленными у колёс широкими страховочными лыжами.
Удар.
Космолёт, лишь коснувшись шасси песка, сделал «козла»: снова оторвался от поверхности и сразу же стал опускаться.
Ещё удар, но уж слабее первого – скорость движения замедлилась.
Командира и Пилота по инерции бросило на удерживающие ремни, Техника, сидевшего лицом назад, вдавило в кресло. Модуль, взрезая лыжами песок, понёсся по поверхности Марса. Техник, глядевший назад, видел сплошные клубы красного песка, заполнившие обзор всех трёх иллюминаторов. По корпусу дробно застучали вылетавшие из под лыж мелкие камни. Пропахав лыжами по марсианскому песку три полосы длиной триста метров, «Авось» остановился.
Клубы пыли закрыли и лобовые стёкла. В кабине зажглись красные аварийные фонари, и мелодичный женский голос сообщил: "На корабле произошла разгерметизация хвостового отсека".
– Благодарю, что сообщила очевидное, – спокойно ответил Командир бортовой цифровой вычислительной машине и добавил. – Хоть и с опозданием. Техник! Живой ли?
– Жив, – раздалось в наушниках. – Мы случаем, не горим? Я тут вспышку справа видел.
– Нет. Мы не горим.
Космонавты несколько секунд сидели в креслах неподвижно, прислушиваясь к тому, что происходит на модуле. В наушниках раздалось тяжелое дыхание.
– Техник, ты что там делаешь? – спросил Командир.
– Пытаюсь выбраться из этой консервной банки. Люк заклинило. У меня тут кругом, во всех иллюминаторах, включая окно в грузовой отсек, сплошные красные клубы и приборную панель лихорадит аварийными сообщениями.
– Спокойствие, коллега – мы не горим, – повторил Командир. – Сиди пока там, наслаждайся марсианскими пейзажами – мы сами к тебе сейчас придём.
Отстегнув ремни, Пилот и Командир направились к люку, ведущему вниз. Спустившись на нижнюю палубу, вошли в шлюзовую камеру. Дверь закрылась, и в шлюзе загорелся красный свет.
«Слишком много красного за крайние несколько минут, – подумал Пилот. – Это уже утомляет». Началось выравнивание давления в камере с забортным. Красный свет сменился на зелёный, и створки двери, ведущей в грузовой отсек, разошлись в стороны.
В нескольких шагах от выхода стоял последний, третий контейнер, который экипаж так и не успел десантировать. Блестящей золотистый металл покрылся мелкой бурой пылью. Командир с Пилотом в скафандрах протиснулись сквозь метровую щель между контейнером и стеной модуля, стараясь не задеть ранцами скафандров борта. По полу грузового отсека тянулись две направляющих рельсы. Далее зияло пространство между оставшимися открытыми створками грузового люка и рампой. Внутрь уже задувало багровый марсианский песок.
Командир и Пилот пришли к хвосту модуля. По укрепленной на стене узкой вертикальной лестнице поднялись на площадку перед кабиной наведения десантируемого груза. Площадка в самом деле была несколько выгнута вверх. Теперь уже Техник услышал в наушниках тяжелое дыхание.
– Вы что там делаете? – спросил Техник.
– Тебя освобождаем, – ответил Пилот, налегая с Командиром на рычаги ручного открытия люка. – Замок уже открыт. Мы тут с внешней стороны давить будем, а ты на себя тяни.
В выравнивании давления необходимости не было – кабина наведения была полностью разгерметизирована.
Несколько мгновений экипаж общими усилиями пытался открыть заклинивший люк.
Внутри обшивки что-то щелкнуло, заскрипело, и люк распахнулся. Командир с Пилотом, всем весом надавившие на рычаги люка, ввалились в кабину и опрокинули Техника. Неловко перекувырнувшись через бока, перешли в положение сидя. Откинулись на стену кабины, осмотрелись по сторонам. На площадке перед люком Техник сосредоточенно ощупывал сквозь скафандр колено.
– Что у тебя? – спросил Командир.
– Да коленом о пульт ударился, когда нас крутить начало.
– Кость цела?
– Да вроде бы.
– Пилот, а ты как?– спросил Командир, повернувшись к напарнику.
– Абсолютно счастлив! – ответил Пилот. – Ты говорил, душевно вошли? – спросил он Командира.
– Нет. Это ты говорил: душевно, – сказал Командир. – А я, наивный, согласился.
Экипаж сидел молча на полу, каждый по-своему пытался осознать: на сколько плохо обстоят дела.
– Чего сидим? – неожиданно спросил Техник. – Прихода спасительной идеи?
С трудом встал, опираясь он на одну неповрежденную ногу, и держась за покореженное кресло, стоявшее сзади.
– Ладно, – сказал Командир. – Пошли в носовой отсек: хоть он цел остался.
– Шутки шутишь – «пошли», – отозвался Техник. – Не пошли, а понесли. Меня. Как я вниз с разбитым коленом спущусь?
– Как кенгуру – прыгай, – посоветовал Пилот, спускаясь по лестнице вслед за Командиром. – Сорвёшься – мы тебя внизу ловить будем.
Техник доковылял до лестницы и посмотрел вниз. Там на полу грузового отсека рядом с развороченными рельсами направляющих стоял Командир и Пилот. Они, вытянув руки навстречу Технику, в ожидании смотрели вверх.
– Съезжай по поручням! – сказал Командир.
– Последнюю ногу сломаю, – ответил Техник.
– А ты вниз головой съезжай, – посоветовал Пилот. – Береги ногу.
Вцепившись в поручни и прыгая на одной ноге по перекладинам лестницы, Техник медленно и осторожно спускался. Командир и Пилот ждали, готовые в любой момент подхватить товарища под мышки, но помощь не потребовалась.
Молча и хмуро поглядывая по сторонам, прошагали по огромному грузовому отсеку и втиснулась в шлюзовою камеру.
Возможность снять с себя громоздкие скафандры благотворно подействовала на настроение экипажа.
– Ты прав, Командир, – поделился Техник, держа подмышкой шлем скафандра и приглаживая слипшиеся от пота волосы. – Хорошо, что хоть нос цел остался.
Его коллеги, отстегнув блоки жизнеобеспечения и уже на половину высвободившись, вытаскивали ноги из скафандров. На темно-синей форме ярко выделялась круглая трехцветная нашивка на левой стороне груди: "Первая Российская экспедиция на Марс".
Поиск роботов
Посадочный модуль «Авось» представлял из себя многоразовый космический самолёт с треугольными крыльями и двумя ядерно-реактивными планетарными двигателями в хвостовой части, разделённые створками грузового люка. Он взлетал и садился по-самолётному. В средней раздутой части корабля находился грузовой отсек. Корабль способен перевозить свыше шести тонн груза. Головная часть разделялась на три палубы. На нижней палубе располагались: шлюзовая камера, комната со скафандрами и хозяйственные отсеки. На второй палубе – жилые помещения: кают-компания, санитарный узел, личные каюты членов экипажа. На верхней палубе находилась лётная кабина.
Задача экипажа состояла в том, чтобы войти в атмосферу Марса, десантировать груз – трёх роботов строителей – и вернуться на платформу-носитель.
Главная платформа-носитель «Юнона» размером со стадион дрейфовала в космосе между орбитами спутников Марса: Фобоса и Деймоса. На ней осталась ждать возвращения космолёта четвертый член экипажа – женщина, дежурный Оператор.
Планировалось, что сброшенные на планету роботы подготовят взлётно-посадочную площадку для следующей экспедиции. Но всё двигалось не по плану.
– Так, что у нас в позитиве, – сказал Командир, когда все расположились в кают-компании. – Два робота: одни на борту, один, я надеюсь, благополучно примарсился приблизительно в восьми километрах отсюда. Если он и цел, по пеленгу он нас найдёт. Плюс к этому – относительно исправный корабль, полностью исправная платформа-носитель на орбите.
Он посмотрел на товарищей.
– Что у нас в негативе, – продолжил он. – Топлива для взлёта не хватит, даже если оставшиеся роботы смогут починить неисправности в космолёте. В минусе так же грузовой отсек с деформированной рампой, разбитая кабина наведения, и один разбитый робот где-то в пустыне. Если радиомаяк у него не работает, то придется его искать.
– Даже если маяк и разбит, найти его будет несложно: он явно где-то на прямой, между нами и первым роботом, – сказал Пилот. – Сильно отклониться в сторону он не смог бы – парашютно-реактивная система не раскрылась полностью. Только зачем его искать, если он разбит?
– Пригодится. Не должен же он вообще всмятку раскрошиться: гравитация здесь – так себе.
– Кстати, чего это нас так крутануло? – спросил Техник. Он сидел в стороне, в кресле у аптечки, и, расстегнув боковую молнию на штанине, осторожно прибинтовывал лечебный и обезболивающий компресс к распухшему и синему колену.
– Кстати, абсолютно без понятия, – ответил Командир. – Надо будет модуль снаружи осмотреть.
– Чего осматривать, если топлива для выхода на орбиту всё одно не хватит, – отреагировал Пилот. – Нужно беречь силы и ждать идущую следом экспедицию.
– Надеешься, они нас вытащат отсюда? – спросил Командир.
– Да. А что?
– Ничего, – первым ответил Техник. – Только их так же может «закрутить».
– Так мы их предупредим, – настаивал Пилот.
– Предупредим о чём? – спросил Командир.
– Что на высоте четырёхсот метров… – начал Пилот. – Ну, и дальше, что с нами случилось.
– Не думаю, что им это сильно поможет, – сказал Командир. – Причину того, что случилось, мы и сами толком пока не знаем. Поэтому полагаю, пока ничего огорчительного следующей за нами экспедиции передавать не будем. До подлёта к Марсу им ничего не грозит, а на полпути развернуться они всё равно не смогут.
– Это мудрое решение, – подтвердил Техник, опуская штанину поверх бинтов. – Архиверное. Зачем людей зря расстраивать? А для хорошего начала, наверное, лучше будет, если мы третьего робота выпустим из контейнера. Чего ему там томиться – пусть поработает.
Наскоро перекусив консервами из аварийного запаса, экипаж вновь экипировался в громоздкие скафандры для внекорабельной деятельности и выбрался наружу.
Первые шаги человека по Марсу – незапланированные шаги: далёкое, холодное и непривычно маленькое Солнце уже низко висело над горизонтом. Хотя света было мало, но отчетливо видно, что от модуля по бурой промороженной пустыне протянулась гигантская тень от «Авось». Далеко, почти у горизонта – пологие холмы и тёмное мутное небо без облаков. Датчики показывали, что температура опустилась ниже минус сорока градусов. Веял сухой и слабый ветер. Космодеснатники включили фонари, установленные по бокам шлемов. Со стороны каждый другому казался мифическим существом, с раздутой головой, на которой светились широко расставленные глаза, и высоким, поднимающимся до середины головы горбом на спине – блоком автономного жизнеобеспечения.
– На пыльных тропинках далёких планет… – процитировал Техник – Что от нас останется?
– Лучше бы ничего не оставалось, – ответил Пилот. – Сидели бы сейчас на базовой платформе, горячий шоколад бы пили, и разгонялись бы потихоньку. В сторону Земли.
– Ладно, гимнов петь не будем, – сказал Командир. – Пошли с контейнером разбираться.
– Ибо псалом, – завершил Техник.
Экипаж поднялся назад в грузовой отсек корабля.
Техник залез в кабину управления десантированием в хвосте под килем модуля. Пощелкал тумблерами – на экранах появились красные сообщения о неисправностях. Включил аварийную линию – то же самое.
– Механическая подача не работает, – сказал Техник. – Придется выкатывать вручную.
Увидев, что Техник, неловко сгибая в колене только одну ногу, спускается по ступенькам к ним, Командир спросил:
– Ты-то куда, с разбитым коленом?
– Ничего, бочком привалиться и я смогу.
Втроём налегли на стену оставшегося на борту контейнера. Груз тяжело сдвинулся с места и пополз по направляющим к раскрытой рампе.
– Хорошо, что здесь тяжесть – одна треть от земной, – порадовался Техник. – А то бы финиш... Две тонны втроём выталкивать.
– Шестьсот килограмм на троих волочь – тоже не сахар, – отозвался Пилот.
Достигнув наклонного части, контейнер скатился на поверхность Марса. Командир и Пилот залезли наверх и отстегнули крепления парашютно-реактивной системы. Подняли тюк с одним парашютом и начали раскачивать.
– Поберегись! – крикнул Пилот, тюк плавно полетел в сторону вниз. Когда верх контейнера стал свободен, расстегнули карабины предохранительных лент; спрыгнув, отошли в сторону. Техник, «поколдовав» у открытого предохранительного щитка электронного блока на борту контейнера, тоже отошёл к ним с пультом дистанционного управления.
– Ну, ни пуха, ни пера, – сказал Пилот.
– К чёрту, – ответил Техник, и нажал на кнопку.
С легким шипение врывающегося изнутри сжатого газа, борта контейнера, словно лепестки тюльпана, разошли в стороны. Внутри, поблёскивая металлом в лучах фонарей от скафандров, стоял на четырех гусеницах третий робот. Освобожденный Р-3 включил прожектора и поводил из стороны в сторону объективами электронных глаз. Сориентировавшись, съехал по сходням с посадочной платформы, раскрыл тарелку спутниковой антенны и распрямил в стороны прижатые к корпусу манипуляторы. Покрутившись на месте, осторожно выдвинулся из-под нависшей над ним хвостовой частью «Авось» на свободное пространство и остановился.
– Пошла загрузка основной программы, – сообщил Техник, глядя на маленький экран пульта, по которому бежали строки рапортующих сообщений. – Энергетический реактор в норме. Теперь он минут пять самопроверяться будет.
Космодесантники, не теряя времени, начали внешний осмотр посадочного модуля. На марсианском песке оставались неглубокие, но заметные следы протекторов, оставляемые массивными ботинками скафандров: грунт, находившийся под верхним слоем, был темнее цветом.
– Правое шасси повреждено, – доложил Техник, оглядев согнутую опору с неестественно для посадки вывернутым колесом. – Но не страшно, ремонтабельно.
– На эту сторону пришелся первый удар о поверхность планеты, – сказал Командир.
Тем временем Пилот прошёл под корпусом к носу корабля.
– Здесь одно шасси выглядит совсем хорошо, но согнута предохранительная лыжа у колеса.
– Лыжа, это не проблема, – сказал Техник, когда они с Командиром приблизились к передним шасси. – Взлететь и без неё можно. Главное, колесо и стойка целы.
Обошли корабль с левой стороны, осмотрели левое шасси – всё нормально. Вновь вернулись к повреждённой правой стойке. Техник отошёл к заднему краю крыла.
Рядом с местом крепления правого элевона и крыла зияла пробоина размером и формой похожая на собачью голову. Техник посветил внутрь пробоины: увидел внутренность бака из светлого металла, расположенного в крыле с внешней стороны двигателей
– Хорошо, что эти в пустой бак попали, – сказал Техник. – А то бы сгорели.
– Кто «эти»? – спросил Пилот.
– Не знаю, кто «эти». Но стреляют они метко.
– Может «эти» – это метеорит?
– Да. «Может». Если метеориты взлетают с Марса: края пробоины загнут снизу внутрь крыла, сверху наружу.
«Здравствуйте, люди. Я автоматический строитель-ремонтник Р-3. Готов к приёму команд», – прозвучал в наушниках неожиданно бодрый голос. Космонавты обернулись – позади них стояла тёмная фигура похожая на гусеничного кентавра с фарами на голове.
– Прекрасно, – сказал Техник. – Третий пришёл в себя. Р-3, ко мне!
Робот, неспешно и сложно маневрируя на гусеницах между стойками шасси, подъехал к людям.
– Дыру видишь?
– Да.
– Устранить поломку сможешь?
– Нужны характеристики конструкции.
– Командир, надо бы указать бортовому компьютеру, чтобы он Третьему параметры «слил».
Командир отщёлкнул защитную крышку пульта, подвешенного с внешней стороны левого рукава скафандра, и быстрым привычным перебором пальцев набрал на засветившихся во мраке мягким зеленым светом клавишах код доступа. В наушниках зазвучало быстрое пеликанье: радиообмен информацией между Р-3 и центральным процессором космолёта.
– Поломку устранить возможно при наличии двух пластин соответствующей площади из титаново-алюминиевого сплава – ответил Р-3, когда пиликанье прекратилось.
– Молодец, соображаешь, – сказал Техник. – Пластины из своего контейнера вырежи. Он тебе всё равно больше не понадобится – ты у нас уже «вылупился».
Орбита выходит на связь
По заваленной мелкими камнями бурой пустыне двигался первый робот на гусеницах, так же похожий на четырёхрукого кентавра без головы. На месте, где у античного кентавра располагалась голова, у робота находились подвижные камеры видеонаблюдения, два широких, похожих на гипертрофированные уши прожектора по бокам и вывернутый зонтик раскладной спутниковой антенны. Робот подкатил к людям стоящим у рампы разбитого космолеты и остановился.
– Р-1 готов к приёму и выполнению команд, – прозвучал в наушниках человеческий голос. Модулятор робота был настроен на имитацию голоса известного телеведущего.
– Умница, Р-1, – ответил Командир. – Не зря на твоё создание конструкторы полжизни потратили: выглядишь хорошо, да и нас нашёл быстро.
Робот молчал, лишь медленно переводил свои объективы то на людей, то на рампу, то на Р-3, уже сверкающего сваркой у пробоины в крыле.
– Ты своего собрата видел? – спросил Техник.
– Деформированный контейнер с Р-2 лежит на пути, между кораблём и местом моей посадки, – быстро ответил робот. – На расстоянии шести тысяч четыреста двадцати шести метров от текущего нахождения.
– Ну и как он?
– Никакой информации от него не поступает.
– Это мы сами знаем. Тебя спрашивают, как он выглядит?
– Нет информации.
– Ты внутрь к нему заглядывал.
– Нет.
– Вот и займись, – сказал Командир.
Люди пошли в корабль, давая понять, что разговор окончен. Р-1 развернулся на месте, и, пыля гусеницами, покатил по уже отмеченным следам своего приезда назад, к месту падения Р-2.
Стоя в грузовом отсеке все трое светили вверх, под кабину управления десантированием. Шесть лучей ярко освещали всё поле зрения. Пробоина была действительно внушительная.
– Контейнер аккурат углом врезался, – произнес Пилот. – Словно банку консервным ножом вскрыло.
– Да, две тонны – это вам не лечебный массаж, – согласился Техник.
– И здесь придётся заваривать, – сказал Командир, указывая на трещину, меньше первой и находящуюся в глубине крепления.
Он снова набрал комбинацию команд на пульте на левом рукаве скафандра. В дальнем верхнем углу грузового салона рядом с люком из шлюзового отсека зашевелилась тёмная тень. Неслышно перебирая восемью щупальцами, она сползла с потолка на стену, мягко слилась на палубу и приблизилась к людям. Дежурный Смотритель был самым утончённым роботом на борту посадочного модуля и напоминал арханоида. Экипаж его называл Пауком.
– Паук, ко мне, – сказал Командир. Робот бесшумно и быстро выполнил команду. Командир нажал на небольшое вздутие на спине робота, и две створки полусферы разошлись в стороны. На поверхность вышел экран с клавиатурой. Командир откинул экран и набрав на клавиатуре код доступа, сказал, обращаясь к Технику:
– Теперь надо ему объяснить фронт работы.
– Да, тут простыми словесными распоряжениями не обойтись, – ответил Техник.
Из-за толстых пальцев перчаток скафандра, набирать команды всеми пальцами на клавиатуре было затруднительно. Набор команд в таком случае происходил на голографической лазерной клавиатуре, визуально отображающейся прямо над экраном в прозрачном виде, поверх остальной информацией. Сенсоры переключились на перчатки скафандра Техника, и на экране возникли две светящиеся руке, отображаемые объёмно тонкими контурными линиями зеленого цвета. Из глубины экрана выплыло изображение клавиатуры, так же прозрачное, но красными линиями. Техник начал «колдовство» визуального программирования: выполняя несложные движения пальцами, он вызвал на экран схему посадочного модуля, увеличил хвостовую часть, выделил на ней кабину наведения. Замерцали места крепления кабины к корпусу модуля, осветились лини коммутации, трубы топливной система и системы жизнеобеспечения. Картины сменялись без задержек.
Паук внимал.
Командир и Пилот с интересом наблюдали за действиями Техника. Со стороны казалось, что он играет на невидимом пианино с несколькими клавишными рядами, расположенными на разных по высоте уровнях.
По стене и потолку грузового отсека скользнул луч света. Люди оглянулись.
Жизнерадостно светя во тьме всеми прожекторами, Р-1 возвращался к космолёту.
– Силён, бродяга, – с удовлетворением в голосе сказал Техник. – Свеж и бодр, будто только из сборочного цеха вышел. А собрата его, судя по всему, сильно потрепало при посадке.
Р-2 уныло тащился сзади на буксире и действительно выглядел бледно.
Когда парочка приблизилась, тяжелое впечатление от внешнего вида второго робота только усилилось. Стало ясно, что Р-2 приложился об Марс верхней частью, и довольно крепко. О камерах видеонаблюдения и вспоминать не стоило. Корпус смят, три манипулятора из четырех вывернуты с мясом, и безжизненно качались на проводах. Один оставшийся согнут. Но сама гусеничная тележка оказалась относительно цела.
– Стропы парашютно-реактивной системы были обмотаны вокруг контейнера, – докладывал Р-1. – Раскрылся только стабилизирующий вытяжной парашют. Но в разреженной атмосфере значительно замедлить падение он не смог. Удар о поверхность произошёл сильный. И итоге, Р-2 работоспособен лишь на двадцать процентов.
– И на том спасибо, – спросил Командир. – Двигатели гусеничного привода целы?
– Два из четырех.
– Р-1, попробуй сделать из Второго тележку, – сказал Командир. – Туловище с манипуляторами сними. Оно все равно безнадежно сломано. И сделай на его месте пару лавочек для людей – нам, пожалуй, придётся прокатиться тут в одно место. Управление выведи на джойстик.
Уже прошло больше десяти часов после аварийной посадки. Снаружи темнела ледяная Марсианская ночь.
В лётной кабине горел приглушённый свет, и мерцали экраны на главной панели управления. Пилот и Командир, одев шлемофоны, сидели в своих штатных креслах и, ничего не говоря, смотрели в темноту за лобовыми стеклами. Линия горизонта была видна, над ней ярко светили звезды. Сзади, у экранов инженерного наблюдения, боком к носу космолёта сидел Техник. Перед ним на стене работали только два экрана, переключённые на видеокамеру, установленную на киле космолёта и у правого шасси. На первом был виден модуль сверху, выделяющийся из темноты ярко-голубыми вспышками сварки, выполняемой под брюхом модуля. Но втором – Р-3 с зажженными фонарями заваривал пробоину в крыле и отшлифовывал сварочные швы. По корпусу распространялись звуки: металлически скрежет и жужжание электромоторов: Р-1 разбирал разбитого Р-2, а Паук-Смотритель возился с ремонтов в кабине наведения.
Один из экранов на главной панели был переведён в режим работы часов. Люди смотрели на меняющиеся цифры секундных разрядов.
– Что у вас случилось? – в наушниках прозвучал женский голос.
– Родная! – сказал Техник – Появилась!
Орбитальная платформа-носитель вошла в зону радиоконтакта.
Женщина ждёт космодесантников
В жилом отсеке действовала слабая сила тяжести, вызванная вращением вокруг центральных топливных баков орбитальной платформы. Сам жилой отсек располагался под площадкой со стыковочным узлом для десантного космолёта. Внешне жилой отсек выглядел как огромная вытянутая гантель с цилиндрическими вздутиями на концах. Во вздутии на одном конце располагались каюты экипажа, душевая, кают-компания, медпункт и кубрик. На другом, соединённым с первым длинным тоннелем, размещались: научная лаборатория, инженерно-технический и функционально-грузовой блоки. В центре, где сила тяжести не действовала, располагался шлюзовой отсек со скафандрами, выходящий к неподвижному стыковочному узлу, а также ходовая рубка. Человеку, который попадал внутрь шлюзового отсека, круглый люк, разделенный на шесть расходящихся, как диафрагма в фотоаппарате, сегментов, казался медленно вращающейся огромной снежинкой. Под площадкой для посадки десантного космолета на внешней стороне стыковочного узла был пришвартован аварийно-спасательный модуль с ограниченным запасом воздуха, воды и пищи, рассчитанный на автономный полёт и возвращение на Землю в случае гибели платформы-носителя, по форме напоминающий зубило с короткими выдвижными крыльями для управляемого спуска в атмосфере на гиперзвуковых скоростях. С другой стороны напротив шлюзового отсека находился тамбур перед входом в жёсткий центральный тоннель, ведущий к термоядерному реактору. Этот тоннель тянулся между четырьмя рядами овальных топливных баков, и в длину достигал двухсот метров. Для передвижения внутри тоннеля служил открытый лифт на двух человек, облачённых в тяжелые скафандры, обеспечивающих защиту от жесткого излучения. Но внешней стороне баков были установлены гигантские прямоугольные щиты, к которым подводились трубы системы охлаждения реактора. Эти щиты служили для излучения избыточного тепла в космос. Реактор выдавал мощность, достаточную, чтобы полностью обеспечить электричеством небольшой областной город. Завершался вся конструкция парусом фотонного отражателя, похожим на гигантский радиотелескоп. Со стороны вся платформа походила на огромный сверкающий канделябр белого металла, медленно и плавно вращающийся в космосе вокруг центральной оси.
При ускоренном движении корабля и вообще во время работы маршевого двигателя боковые ответвления тоннеля, соединяющие лабораторно-инженерный блок и блок кают, втягивались к центру орбитальной платформы по принципу телескопических труб, а во время свободного полёта по инерции раздвигались в стороны. Герметичность внутри обеспечивалась тонкой оболочкой, складывающейся «гармошкой». В раздвинутом состоянии конструкция была прочна на растяжение, но крайне хрупка на изгиб. Поэтому вращение, кроме того, что создавало силу тяжести на концах тоннелей, повышало поперечную прочность тоннелей, растягивая их в стороны. Вращение также стабилизировало положение платформы в пространстве. Маневрировать с раздвинутыми в космосе отсеками платформа была практически не способна или выполняла маневры крайне медленно, и поэтому во время всех операций при стыковке выполняла пассивную роль.
Несколько часов назад
Оператор переключила экраны, установленные в ходовой рубке на внешний обзор. На одном экране загорелся красный диск Марса, находящийся в одиннадцати тысячах километров внизу от платформы. Три остальных показывали с разных ракурсов посадочный модуль, на пяти шасси стоящий на посадочной площадке. Модуль медленно отделился от стыковочного узла, и завис над площадкой. Раскрылись створки на брюхе модуля и шасси убрались в корпус. Из маневровых двигателей в носовой и хвостовой части на секунду вырвались языки голубоватого пламени. Получив небольшой импульс, модуль медленно уплывал в сторону Марса. Казалось, что он падает на планету спиной. Но при длительном наблюдении, становилось заметно, что модуль из-за более мощного импульса в носовой части, переворачивается в полёте, вдоль поперечной оси. « Космическое сальто назад, – подумала Оператор. – Красиво». Модуль повернулся к платформе двумя раструбами планетарных двигателей со створками грузового отсека между ними.
Оператор переключила три экрана на видеокамеры, установленные на шлемах скафандров космодесантников, находящихся в посадочном модуле. На двух появились руки, держащие штурвалы – Командира и Пилота. Выше и дальше, – лётная приборная доска с навигационными приборами и два лобовых стекла разделенных широкой средней частью. За лобовыми стеклами красный полукруг Марса. На третьем экране Оператор увидела иллюминатор, за которым внизу уходил вдаль к головному отсеку удаляющийся ряд трех контейнеров в грузовом отсеке: Техник, сидевший в заднем отсеке, оглянулся и посмотрел, как ведет себя груз после отделения от платформы. Картинка сменилась на пульт наведения десантирования и над ним, в заднем иллюминаторе – сверкающая габаритными огнями платформа носитель. На пульте наведения мигало сообщение о визуальном контакте:
– Не волнуйся, у нас всё в порядке, – сказал Техник.
– Да я не волнуюсь, – смущенно ответила Оператор. Создавалось впечатление, будто её поймали за подглядыванием. – Но вы там поаккуратнее. В марсианскую бурю не нырните.
– Аккуратнее нас не найти во всей метагалактике, – бодро ответил Техник. – Кстати, почему мы такие грустные?
Оператор увидела, что на видеокамере, установленной над экраном, в который она смотрела, загорелась красная лампочка – Техник так же перешёл на визуальный контакт. Она сразу изобразила на лице любезную полуулыбку.
– Не печалься, мы тебе с Марса кусок марсианской атмосферы привезём, – пошутил Техник. – Контейнеры сбросим – атмосфера в грузовом отсеке будет – сплошной Марс. Специально продувать не будем.
– Спасибо тебе, добрый человек.
Оператор снова переключила экраны на внешний обзор.
Вращение продолжалось, и Оператор увидела верхнюю поверхность модуля: «Самолёт, как самолёт, – подумала она. – Гибрид высокоскоростного бомбардировщика и тяжёлого транспортного лайнера. Гиперзвуковой переросток». На поверхности заостренного носа мигнула голубая вспышка: маневровый двигатель выдал единичный импульс – модуль погасил вращательный момент.
– Оператор, ты тут не скучай без нас, – прозвучал голос Пилота из динамиков громкой связи. Судя по ликующим тембрам, он был в приподнятом настроении. Видимо, Командир выполнение этих маневров доверил ему. Всё прошло, как в учебнике по пилотированию.
– Не буду, – ответила Оператор. – Найдутся дела.
Хотя с самого начала полёта, было известно, что она останется на платформе, Оператору было слегка обидно – снова женщин ущемляют. Пролететь сотни миллионов километров для того, чтобы увидеть Марс так же, как видел его любой школьник в виртуальных полётах, выполненных на основе снимков, сделанных еще тридцать лет назад с орбитального телескопа Хаббла – это ли не обидно? Да и к тому же: что здесь делать? – платформа полностью автоматическая, и маневрировать, как орбитальный модуль «Аполлона» во время лунной миссии не может. Зачем человека здесь оставлять – непонятно.
Посадочный модуль уже отошёл на полкилометра вниз. И теперь был похож на маленький тёмный треугольник на фоне красного диска планеты.
– Включаем тормозные двигатели, – раздался голос Командира.
Из основания треугольника вырвались язык пламени, и модуль стал быстро удаляться.
– Ну ладно, будь здорова! – сказал Пилот.
– И вам не хворать, – ответила Оператор. – Удачи!
Да, обидно конечно. Жёсткий отбор, годы подготовки, скука длительного полёта – ради чего? Масла в огонь добавляло, что в команду экспедиции, следовавшей за ними, тоже входила женщина. Они вместе два года готовились к полёту. На всех занятиях и тренировках присутствовал здоровый дух соперничества. И вот теперь соперница вступит на поверхность Марса, а она – нет. «А ведь я всё выполняла лучше её», – с досадой подумала Оператор. – «Просто она фотогеничнее и говорить умеет красиво. Прирождённый политик. Покорительница планет должна выглядеть по телевидению безупречно». Вполне возможно, что соперница будет первой, в обозримом будущем, последней женщиной на Марсе. Долго длившиеся споры о том, что лучше: послать на Марс экспедицию роботов или людей, не утихали несколько лет. Роботы – дешевле и эффективнее, люди – дороже, но почётнее. В итоге решили на первый раз послать и тех и других. Людей на короткое время, роботов навсегда. «Крутись здесь теперь на орбите», – с досадой подумала Оператор: орбитальные полёты сами по себе давно уже потеряли ореол романтики. Коммерческий полёт на орбитальную станцию Земли стоил не многим дороже кругосветного круиза. Развлечение для пожилых миллионеров да их мучающихся от скуки детей. «Какая разница – где на орбите крутиться? – вновь с обидой подумала Оператор. – На околоземной орбите и комфортабельнее и быстрее. Две недели восторгов и домой. А здесь что? Пустота, да непрерывное гудение вентиляционной системы. Кусок атмосферы они мне привезут! Углекислоты и на платформе хватает».
На экранах сбоку от красного диска, в той стороне, куда ушёл посадочный модуль, возникла яркая движущаяся звезда – Фобос в свете солнечных лучей. Спутник Марса двигался по более низкой орбите с меньшим периодом обращения, и теперь медленно, но неумолимо догонял платформу. Оператор перешла в астролабораторию и запустила программу управления телескопом. Программа выполняла автоматическую дискретную видеосъёмку, включавшуюся в момент, когда анализатор замечал изменение картинки. Компьютер сделал несколько кадров и замер – расстояние ещё было большое, и ничего нового увидеть пока нельзя.
Делать больше было нечего. Она переключила экран на встроенную над ним видеокамеру, понаблюдала за собой со стороны: фас, профиль слева, профиль справа. Дала увеличение, заметила непорядок – поправила прическу.
Скука.
Послышался лёгкий шум. Оператор оглянулась. Сзади в воздухе висел робот-уборщик. Между собой космодесантники этого робота называли Мухой из-за внешнего сходства с насекомым. Только вместо крыльев у мухи по бокам располагались в предохранительных кольцах два электродвигателя с вентиляторами с изменяемыми вектором тяги. И относительная длинна шести манипуляторов была значительно больше, чем у мухи, сравнима с длиной корпуса.
Робот предназначался для выполнения легких работ в невесомости и в условиях слабой тяжести: уборка, перенос грузов, мелкий текущий ремонт в отсеках платформы
– Что, тоже скучаешь? – спросила Оператор. Муха молча висела в воздухе, неуверенно шевеля манипуляторами. Видеокамеры в передней части корпуса робота двигались асинхронно. Одну Муха направила на Оператора, второй водила по сторонам, выискивая объект для работы. Оператор взяла листок бумаги со старыми черновыми записями, разорвала на куски и бросила в сторону люка в соединительный тоннель. Обрывки, медленно вращаясь и разлетаясь в разные стороны, полетели в центральную область невесомости. Муха радостно взвыла двигателями, развернулась и полетела на ловлю и собирать обрывки.
Оператор оторвалась от кресла и тоже двинулась к люку в тоннель. Движение в условиях слабой тяжести были медленное, словно под водой. Сила сцепления с полом очень незначительная, поэтому казалось, что пол скользкий. Оператор присела, отведя вытянутые руки вниз и назад, как, на вышке для прыжков в воду, и, резко оттолкнувшись, вытянула напряженные руки вверх. Словно ракета полетела вверх, в сторону кают-компании, на другой стороне тоннеля. Она двигалась, словно стрела, пущенная через ряд колец – жёстких сочленений гармошки тоннеля. Центробежное ускорение, действовавшее в том же направлении, ускоряло полёт, но незначительно. Оператор сгруппировалась и отработанным движением перекувырнулась. Успев краем глаза заметить, как муха хлопотала, утрамбовывая собранные обрывки в цилиндрический мусорный контейнер, установленный у входа в реакторный отсек, находящийся напротив шлюзовой камеры. Лаборатория теперь находилась вверху, а отсек с каютами под ногами. Перед лицом плыли вверх скобы ступней. По всей протяженности зажигались яркие кольца осветительной системы. Оператору нравились такие полёты. Очень похоже на падение Алисы в страну зазеркалья. Только вместо банок с вареньем – светящиеся круги фонарей. Когда падение стало ускоряться значительно, Оператор вытянула ладони к поручням, тянущимся по обеим сторона ступеней. По коже заскользил прохладный гладкий металл. Ускорение снизилось и прекратилось совсем. Теперь Оператор спускалась вниз с постоянной скоростью. Сенсоры, установленные по всем отсекам, заметившие движение, передали данные в центральный компьютер. Обработав данные и сделав вывод о цели движения человека, компьютер включил свет в кают-компании. Люк внизу приглашающе разошелся в стороны, и внизу возник светлый круг. Кольцевые лампы в местах сгиба герметичного корпуса, оставшиеся над головой, одна за другой гасли через секунду, после того, как Оператор их миновала. Удар ступней о пол кают-компании было не сильнее, чем, если бы на земле она спрыгнула со стола метровой высоты.
Оператор подошла к шкафчику, служившему маленькой кухней, задумалась. «Всё-таки праздник, и я тоже в нём участвую» – сказала она себе. – «Ведь вернутся голодные. Что у нас принято по случаю праздников? Салат оливье, селёдка под шубой, жареные куриные спинки, картошка, солёные огурцы, свежие мандарины, яблоки, бананы. И чай с шоколадным тортом на десерт. В общем, Новый год по марсианский. И в самом деле: закономерно начинать год на Марсе в день первого входа в марсианскую атмосферу космолёта с людьми на борту». Работа по готовке отвлекала мысли в привычное русло. Рядом крутилась вернувшаяся Муха, и с готовностью подбирала кожуру, очистки, рыбьи кости и упаковывала в пластиковый пакет. Заметив крошки или грязь на отшлифованной до зеркальной чистоты поверхности металлического стола, муха тут же протирала влажной губкой. В ожидании работы, заглядывала то с правой, то с левой стороны. Когда Муха пролетала сзади, Оператор чувствовала слабый поток теплого воздуха, струящегося из двигателей робота. Жаль, что разговаривать не умеет, подумала Оператор и включила музыку под настроение. В кают-компании напротив дивана загорелся экран с записью музыкальных видеоклипов.
Через три часа работы у плиты праздничный ужин был готов. Дневной свет погашен. Все тарелки расставлены и блестели в свете разноцветных лампочек, имитирующих по форме свечи. Фрукты лежали в корзинках, выложенные красивыми пирамидами и украшали центр стола. Салат и селёдка под шубой расположились по флангам. Тут же скромно ютились тонко нарезанные солёные огурцы, колбаса и сыр. Куриные спинки и картофель томились в выключенной и медленно остывающей электропечи. Муха покружив вокруг стола, выискивая, что бы ещё убрать или помыть, и, нечего не найдя, зажгла синий огонёк между объективами: спрашивала разрешение улететь на подзарядку.
– Да, четыре часа уже работаем – лети на волю, Муха, отдохни, – сказала Оператор, взглянув на часы, и махнула ладонью. Муха, развернувшись, медленно улетела в соединительный тоннель.
Пора бы им уже возвращаться, подумала Оператор, сев на диван и без интереса глядя в монитор. Посадочный модуль по расчётам должен был по сужающейся спирали от орбиты движения платформы спуститься к Марсу и в нижней части траектории, «чиркнув» по разреженной атмосфере красной планеты, сбросить груз. Погруженная в свои мысли в полумраке кают-компании, Оператор незаметно для себя задремала, положив голову на мягкий подлокотник дивана и поджав по привычке к животу ноги.
Проснувшись через два часа, Оператор с недобрым предчувствием посмотрела в мерцающий экран со всё ещё продолжавшейся записью музыкальной программы: веселые краски, красивые пейзажи, молодые пары кружащиеся в зажигательном танце. Щека и ухо слегка онемели от лежания. Машинально вытерев губы, встала. На платформе никого. Подошла к окошку электропечи. Картошка и куриные спинки уже остыли.
Подогревать? Задумалась, оглянулась на сервированный стол, вздохнула и, достав из электропечи обе сковородки, переставила их в холодильник, вниз. Туда же последовал салат и селедка. Красивые пирамиды фруктов заняли место рядом с шоколадным тортом на верхней решетке. На среднюю решетку отправилась колбаса и огурцы.
Прозвучал тихий сигнал – центральный компьютер звал вахтенного в лабораторию. Оператор неожиданно для себя заволновалась, включила дневной свет. Взглянула на себя в висевшее под люком в тоннель зеркало, – это её успокаивало. И подпрыгнула в соединительную шахту. В тамбуре пред реакторным отсеком висела уснувшая муха, подключив энергетический кабель к разъёму, и тихо покачиваясь в потоке воздуха, струящемся из вентиляционных каналов. В лаборатории шумели охладители, мерцали экраны с колонками цифр, блестели ряды легкие металлически шкафов с круглыми вырезами на боках, сквозь которые было видно установленное внутри оборудование.
Оператор села в кресло дежурного. На экране горело сообщение: компьютер заметил движение в космосе. Оператор запустила перемотку назад. На экранах появился Фобос с огромной вмятиной восьмикилометрового кратера Стикни сбоку. Спутник медленно двигался параллельным курсом. Мелькали цифры счетчика выполненных кадров. Оператор включила максимальное увеличение. Ноздреватая от ударов метеоритов и серая от космической пыли поверхность Фобоса расплылась во весь экран. Ничего.
Включила просмотр сделанных кадров. То же самое. Переключила на быстрое пролистывание. Стало ясно, что же так обеспокоило центральный компьютер: невзрачная точка, – то ли камень, то ли тень от камня, – немного сместилась. Только и всего.
Текущее время
В ходовой рубке Оператор посмотрела на пульт управления главной антенной. Судя по сообщениям на мониторе, платформа вышла из радиотени и сейчас могла связаться со второй экспедицией, двигавшейся к Марсу следом за ними. Оператор включила генератор позывных. Подождала несколько минут – тишина. Вторая и третья попытка тоже не принесли никакого результата. Она запустила операцию переориентации антенны на спутник ретранслятор, двигавшейся вне плоскости Солнечной системы. На экране внешнего обзора появилось изображение: среди звезд тарелка излучателя, установленная снаружи платформы у края посадочной площадки, плавно повернулась на четверть оборота. На экране замерцал флажок готовности. Оператор снова запустила генератор. Ретранслятор так же не вышел на связь. «Вот это сюрприз!», – подумала Оператор, – «Это уже становится интересно». И включила сканирование всех частот и станций, находившихся в базе данных. По экрану шли названия, координаты, частоты и под ними однообразные сообщения: «Нет сигнала». Оператор, что бы занять себя делом, переключилась на сервер астролаборатории и стала пролистывать выполненные снимки Фобоса, выделяя примечательные фрагменты. Однообразная и привычная процедура успокаивала. Через полтора часа прозвучал мелодичный сигнал. Оператор взглянула на монитор. Программа-сканер, безрезультатно проверив базу данных до конца, запрашивал: повторить операцию или прервать. С момента отделения посадочного модуля прошло более шести часов, и платформа теперь находилась над тем местом Марса, где произошёл вход космолёта в атмосферу. Оператор уже не на шутку взволнованная, переключила радиопередатчик на малую антенну. Через минуту на мониторе появились координаты космолёта. Под ними мерцало зеленое сообщение – десантно-посадочный модуль вышел на связь.
2-ая экспедиция спешит на помощь
Команда второй экспедиции состояла из восьми человек: Навигатор – командир экспедиции, Врач – первый помощник командира, Атомщик – инженер бортовой ядерной установки, Программист –инженер бортовой цифровой вычислительной машины и компьютерной сети, Астробиолог, Химик, Буровик – инженер буровой установки, Водитель – механик-водитель марсохода. Численность команды второй экспедиции была в два раз больше, чем в первой экспедиции, поэтому и базовый экспедиционный корабль имел вдвое больший объём жилых помещений. Жилой отсек второго корабля состоял из четырех сегментов, вращающихся на концах двух перпендикулярно перекрещивающихся в центре соединительных тоннелей, и был похож на огромный равносторонний прямоугольный крест с цилиндрическими расширениями на концах. На борту несущей платформы не было тяжелого десантного модуля, как на корабле первой экспедиции, но к посадочной площадке были пристыкованы четыре двухместные посадочные капсулы, четыре двухместных взлётных модуля и дисковидный центральный блок. Четыре капсулы предназначались для посадки на Марс с людьми. На них за лётной кабиной располагалась небольшая каюта, завершающаяся шлюзовой камерой в хвосте капсулы. После посадки эти конусовидные капсулы сближались роботами-строителями и соединялись раздвижными коридорами с центральным блоком так, что марсианская станция, в окончательном виде, сверху должна была бы выглядеть как четырехугольная звезда со вздутой полусферой посередине. Четыре, называемые посадочными, капсулы, садились на Марс с пассажирами. Центральный жилой и лабораторный блок марсианской станции совершал посадку в автоматическом режиме. Посадочные капсулы не имели запаса топлива для возвращения на базовый корабль и не имели мощных взлётных двигателей. Взлётные капсулы, лёгкие, тесные, не герметичные, обладали большим запасом топлива и мощными двигателями, но не имели шлюзовых камер. При взлёте экипаж размещался в них прямо в скафандрах. Вернувшись на орбиту, где оставался базовый корабль с вахтенными космонавтами, оставшимися дежурить на околомарсианской орбите, космонавты из взлётных модулей переходили на платформу через основную шлюзовую камеру, расположенную в центре носовой части базового корабля. Освободившись от пассажиров, взлётные модули должны были, отстыковавшись от платформы, продолжить работу на орбите в беспилотном режиме, облегчив массу базовой платформы. Со стороны в космосе корабль второй экспедиции был близок по форме на гигантский двухсотметровой высоты канделябр с четырьмя цилиндрами жилых отсеками на концах перпендикулярно соединенных тоннелей. И площадка над ними была больше похожа на палубу авианосца для самолетов с вертикальным взлётом.
Команда разбивалась на четыре посадочные группы по два человека:
первая капсула – «Аз», экипаж первой капсулы – Навигатор, Врач;
вторая капсула – «Буква», экипаж второй капсулы – Водитель , Буровик;
третья капсула – «Верес», экипаж третьей капсулы – Ядерщик, Программист;
четвёртая капсула – «Глагол», экипаж четвёртой, завершающей высадку, капсулы – Астробиолог, Химик.
Навигатор должен был первым сделать шага на поверхность красной планеты.
В жилых отсеках платформы второй экспедиции было тихо. Бортовое время, шедшее по Москве, показывало половину шестого утра. Свет в коридорах ещё был переведён на ночной режим работы: два из каждых трёх плафонов были погашены. Негромко гудела система вентиляции, перегоняя по отсекам потоки сухого прохладного воздуха. Команда – все, кроме вахтенного офицера – спала по своим каюта. Но в ходовой рубке горел ярки белый свет, равный по мощности свету ясного летнего полдня на Земле.
– Как со связью? – спросил Навигатор, появившись в ходовой рубке и подойдя к пульту управления справа от вахтенного офицера.
– Молчат, – коротко ответил Ядерщик, несший вахту.
– Сколько часов прошло с момента последнего сеанса?
– Больше шести.
– На Землю сообщили?
– Да.
– И что?
– Центр подтвердил получение информации, но пока нечего не ответил.
Навигатор с силой потёр обеми ладонями слегка помятое после сна лицо – он был разбужен среди ночи тревожным сигналом и старался быстрее отойти от заторможенного сонного состояния.
– Какие ещё действия предприняли?
– Дал задание автоматической исследовательской станции, дрейфующей в поясе астероидов, и находящейся сейчас ближе всех к первой экспедиции просканировать пространство у Марса.
– Результат?
– Их… там нет.
Возникла пауза.
– Взрыв реактора?
– Возможно. Но это же сотни тонн металла: при взрыве в вакууме платформу размазало бы по орбите, но астероидная станция это облако металлических обломков все равно бы засекла.
«Упали на Марс? – подумал Навигатор. – Бред. Бред из ночного кошмара. И Земля молчит как назло. Одно к одному. Хотя, что они могут ответить?»
В рубку спустился второй бортинженер, специалист по компьютерным системам. Лицо его так же было заспано.
– Программист.
– Да, Навигатор.
– Просчитай варианты, при которых первый корабль мог упасть на Марс.
Программист удивленно посмотрел на Навигатора, но ничего не сказав, сел за пульт центрального компьютера.
Его пальцы легко и быстро летали по клавиатуре. По экрану двигались строки команд и предварительных результатов.
– Фактор злого умысла учитывать? – спросил Программист.
– Нет.
– Тогда вероятность подобного события ничтожна. Можно сказать, что она практически равна нулю.
«Да, понятно сразу, – подумал Навигатор. – Во время предыдущего сеанса связи они уже погасили скорость до марсианской первой космической и двигались по стабильной, практически круговой орбите в десяти тысячах километрах над Марсом. Чтобы они упали, нужно: включить коррекционные двигатели, когда корабль развернется двигательной установкой против движения, погасить вращательный момент; запустить маршевый двигатель и погасить скорость. Тогда платформа начнёт падать с орбиты, и снова разгонится. Её второй раз нужно затормозить и тогда она войдёт в атмосферу Марса и сгорит. Для выполнения манёвра схода со стабильной орбиты нужны сознательные действия пилота. Не могли же они все разом сойти с ума».
– Может лобовое столкновение с крупным астероидом, – предположил Бортинженер: вариант фантастический, но версия о коллективном безумии экипажа первого корабля не укладывалась в голову.
– Откуда на орбите Марса может взяться крупный астероид? – возразил Программист. – Тем более двигающийся в направлении, противоположном движению марсианских спутников. В любом случае, локатор платформы его бы заметил задолго до столкновения.
– Пришёл сигнал с Земли, – доложил Ядерщик Навигатору.
– Что там?
– Запрашивают дополнительную информацию.
– Если бы была, – сказал Навигатор, и после паузы добавил. – Судя по всему, они также считают, что это невозможно – бесследно пропасть в космосе на орбите Марса.
Через полчаса после пробуждения уже вся команда второй экспедиции знала о произошедшем: Астробиолог с утра хотела поговорить с Оператором из первой экспедиции, и Программист, который заступил на вахту, вынужден был сказать ей, что связи с головной платформой нет, и когда возобновится – не известно.
За столом во время завтрака все старались говорить о пустяках, незначительных второстепенных вещах, затем разошлись по рабочим местам. Обслуживание техники занимало две трети времени космонавтов – громадная платформа требовала постоянного внимания и ухода, и каждый был заинтересован, чтобы на красной планете вся техника работала идеально. Но научная польза от этой работы была минимальна, если не нулевая, поэтому все с нетерпением ждали прибытия к пункту назначения.
Астробиолог и Химик находились в четвёртой посадочной капсуле, и готовили оборудование к предстоящему спуску, стараясь не думать о возможной гибели первого десантного космического корабля. Капсула крепилась у центральной оси платформы, и люди в ней находились в условиях невесомости. Астробиолог проверяла климатические режим во многочисленных изолированных камерах биорегенератора.
– Я ей так книгу и не вернула, – сказала она.
– Кому? – спросил Химик, оторвавшись от анализатора.
– Оператору, – ответила Астробиолог.
– Какую книгу?
– Роман Джейн Остин. Перед полётом взяла.
– Так вернёшь ещё, – сказал Химик, нахмурился и вернулся к работе: тридцать лет на проектировку и строительство кораблей, сотни тонн оборудования в космосе, гигантские инженерные работы на Луне по строительству космодрома по обслуживанию и отправке термоядерных платформ-носителей; доля труда каждого человека Земли заложена в программу покорения Марса, – и так быстро ото всего отказаться?
Астробиолог почувствовала, что дальше уже не может продолжать ежедневную рутинную. Захлопнув панель регенератора с биообразцами, она выбралась из капсулы в центральный блок соединительных тоннелей, и направилась в ходовую рубку.
– Всё ещё не отвечают? – спросила она вахтенного, заглянув в кабину.
– Нет, – ответил Программист. – Пока не отвечают.
Навигатор, также находившийся в ходовой рубке, оторвал лицо от мягкого нарамника прямого вывода бортового инфракрасного телескопа.
– Вы что-то хотите сообщить? – спросил он Астробиолога.
– Нет, я хотела уз…
– Тогда возвращайтесь к своей работе, – перебил её Навигатор. – Если будут какие-либо известия, мы сами об этом сообщим, – добавил он мягким тоном, и повернулся к светящемуся визору – на лице Навигатора снова засветился прямоугольный оранжевый зайчик.
Женщина вышла из рубки, и створки люка за её спиной сомкнулись. Астробиолог направилась к люку в переходной тоннель и, остановившись перед ним, задумалась: в посадочную капсулу ей возвращаться незачем, чувствовала она себя расстроенной и задетой, говорить ни с кем не хотелось. Неожиданно появилось острое желание съесть чего-нибудь сладкого – мороженого, например. Она оттолкнулась и полетела в крыло, где находилась кают-компания. Взяв из холодильника пломбир, Астробиолог перешла в свою каюту и закрыла дверь. Кусая мороженое и глядя остановившимся взглядом на настенный календарь, с отмеченными днями полёта, она почувствовала, как по щекам текут слёзы.
– Пришла информация от дежурного с гамма-станции, двигающейся вне плоскости Солнечной системы, – сказал Программист, глядя на экран центральной антенны.
– Что там интересного? – спросил Навигатор.
– Значит так, – Программист быстро перечитал сообщение ещё раз и сообщил. – Если коротко, эта станция засекла вспышку жесткого излучения у Марса несколько часов назад.
– Так что же они сразу не сказали? – Навигатор коротко взглянул на Программиста и вновь вернулся к визору.
– В Центре управления сами об этом узнали лишь четверть часа назад. Получив сообщение о пропаже первой экспедиции, они кинули клич по всей системе станций с просьбой сообщить, если кто-нибудь заметил что-либо нетривиальное рядом с Марсом. Дежурный, который контролировал гамма-станцию, заметил вспышку, решил, что источник находится вне Солнечной системы. Просто Марс попался лучу на пути. А когда проверил все показатели, решил, что это глюк аппаратуры – у Марса просто не может быть объекта, способного дать такую интенсивность.
– И что же может выдать такую интенсивность, чего нет у Марса?
– Это конечно фантастика…
Командир оторвался от инфрателескопа:
– Говори.
– Такая вспышка может быть, если объект примерно такой же массы, как и пропавший корабль, уйдет из нашего универсума в антимир. Иными словами, мгновенно аннигилирует.
Оставшись один в посадочной капсуле, Химик оттолкнулся от шкафа лаборатории и через круглый люк вплыл в лётную кабину. Приблизившись к своему креслу, закрепился ремнями и нажал на клавишу на пульте управления. Контрольные экраны засветились схематичными изображениями функциональных устройств капсулы. Протестировав все устройства, компьютер выдал сообщение, что капсула готова к отделению от платформы и выполнению задачи в автономном режиме. Химик набрал команду – щиты, закрывавшие снаружи лобовые иллюминаторы, ушли в корпус. За стеклом открылась звёздная тьма. В правом верхнем углу сиял маленький красный кружок: до Марса было ещё много дней пути.
