Переночевали мы в нашем новом жилище отлично, по вылету никаких новостей, но сегодня теплый, солнечный день, поэтому после завтрака решаем прокатиться на станцию Токио. Приезжаем до полудня. Первое, что бросается в глаза, почти полное безлюдье. Побывав однажды, в 2003г на этом вокзале, помню, я был поражен количеством народа. Реки людей в деловых костюмах, текущие разными потоками и растекающиеся по эскалаторам. Тогда, в суете, не было времени рассмотреть вокзал ни внутри, ни снаружи. Теперь времени много. С интересом рассматриваем вокзал. Его внутренние лабиринты, платформы и переходы в целом, типичны для всей Японии. Однако центральный выход совсем не японский. Это просторный холл с колоннами, которые удерживают многоугольный периметр террасы второго этажа, венчаемый высоким куполом орнаментной крыши. Выходим на улицу, и оказываемся на привокзальной площади.
Здесь нас ждет сюрприз. Здание вокзала очень красиво. Оно выстроено из красного кирпича, в европейском стиле, с высокими барельефными окнами и увенчано многочисленными башенками со шпилями. Крыши противоположных сторон ансамбля имеют большие, широкие купола. Погуглив немного, узнаем, что токийский вокзал был спроектирован японским архитектором Тацуно Кинго и открыт в 1914г. Есть мнение, что он похож на вокзал Амстердама. Во Вторую Мировую войну вокзал сильно пострадал от бомбежек, в ходе которых были уничтожены стеклянные купола, но был быстро восстановлен, лишившись, однако, куполов из стекла. Вокзал Токио входит в список культурного наследия Японии.
Вытянутый в длину, ансамбль, в противовес окружающим его, небоскребам из стекла и бетона, смотрится очень контрастно и необычно, словно неведомый гигант двумя пальчиками, аккуратно стащил его из какой-нибудь европейской столицы и переставил в сердце Токио. Синее небо, стеклянные небоскребы, зеленые газоны, редкие фигурки людей на привокзальной площади, и красный вокзал в середине композиции выглядят, словно игрушечный, выставочный макет. Красота и идеальнейшая чистота. Воздух свеж и прозрачен, а дышится легко и свободно, словно мы находимся не на центральном вокзале одного из самых крупных городов мира, а за городом на природе. Конечно, фотографируемся на фоне этого архитектурного чуда - памятника человеческому созиданию и трудолюбию.
Пройдя несколько сот метров, выходим на широкую улицу, за которой начинается территория главного Императорского дворца Токио. Древние каменные стены, подобно замку Нагоя, окружены рвом с водой, через который перекинуты ажурные, каменные мосты. Но нечего и думать, чтобы попасть на территорию. Массивные, двустворчатые, обитые железом, деревянные ворота входов наглухо закрыты, а строгая полиция в масках стережет, чтобы ни одна нога не ступила даже на краешек моста. Знакомые заградительные леера с информацией о короне, да мы и не рассчитывали попасть сюда сегодня.
Но как же красива сакура. На небольшой площади напротив дворцового комплекса одиноко стоит дерево нереальной красоты. Наверное, это одно из эталонных деревьев, по которым в Японии определяют начало ханами. Раскидистое дерево с еще невиданными мной, сложными соцветиями, чем-то похожими на мелкие цветки роз, и зубчатым лепестковым краем. Несмотря на почти полное отсутствие людей, несколько молодых японочек фотографируются на фоне рясных ветвей, усыпанных пышным розовым цветом. Прекрасная сакура на фоне современных небоскребов, по-моему, эта картина, как нельзя лучше символизирует дух Японии, лелеющей красоту и гармонию природы, сплетенную воедино с острием, устремленной в будущее, цивилизации.
Безмолвный полицейский наблюдает за порядком, проезжают редкие машины, и налюбовавшись красотой, решаем пройтись вдоль императорского дворца. Переходим по светофору широкий проспект и оказываемся на тенистой аллее, где, цитируя нашу культовую комедию – Джентльмены удачи - сразу хочется спросить – Вы из какого общества, ребята?
- “Трудовые резервы”!
-А что, “Динамо” бежит?
-Все бегут!
Столько бегунов одновременно в Японии мы еще не видели. Их здесь сотни. Наворачивают круги вокруг дворца. Виной ли тому солнечное субботнее утро или издержки пандемии и изоляции, а может быть, это обычно явление этого места, не могу сказать. Много зелени, красивые виды реки и дворцовых стен - с одной стороны, стеклянные небоскребы - с другой. Простор для глаз и совершенная прогулочная дорожка под ногами – для спорта лучше не придумать!
Поддаемся общему настроению и за компанию пробегаем немного вместе с детьми, да куда нам тягаться с сухими, поджарыми бегунами. Но вдруг замечаем парочку бегунов, сильно напоминающих наших сограждан. Какие бы редкие европейцы не встречались нам, но граждан-товарищей “медведов” из соседней берлоги мы завсегда узнаем за версту по одним, только нам, известным признакам. “И какая же мать не узнает свое дитя?” Какой же русский не узнает за границей своего соотечественника? Даже если русский давно покинул свою Родину, какая-нибудь деталь непременно выдаст его. Если это не одежка, как в известном рассказе Михаила Зощенко, где герой, вывернув пальто, под видом иностранца, пытался заселиться в гостиницу, то непременно что-то другое. Походка ли, взгляд, мимика, жестикуляция или характерные славянские черты, и вот уже “медведы” осторожно обнюхивают друг друга.
- А вы откуда приехали? Ах, из Питера! - Скажите пожалуйста! Что же прогнало Вас из чудесного города на Неве? Серость и бесперспективность? Ну да, конечно. Где же тогда можно найти смыслы в такой большой медвеландии, что даже из города царей бегут?
- А вас как занесло сюда с детьми в это нелегкое времечко?
- Да мы, знаете ли, так, все гуляем, почти местные мы, из Владивостока. Долгёхонько собирались сюда. Близок, понимаете, японский локоток, да не укусишь. Все дела да заботы в берлоге не отпускали. А теперь вот выгуляли, как следует медвежат, и такая напасть приключилась. Ждем теперь белокрылого самолета, что доставит нас в родную тайгу.
- И мы тоже ждем, но, говорят, медведи престали пущать в свой лес, какая-то новая медвежья хворь на весь лес напала.
-Да как же это вы не знаете, что завтра ровно в одиннадцать утра по местному времени вылетает вывозной борт в медвежью столицу!
-Не знаем, не ведаем, из “медведов” одни мы здесь, пособить информацией некому.
-Ну значит мы встретились не зря на вашем пути. Разве бросит медвед медведа в беде? Так что руки в ноги и бегом регистрироваться на рейс, пока есть время.
-Спасибо, граждане соотечественники, так мы прямо сейчас поскакали штурмовать сайт Госуслуг, авось нам повезет!
-Бегите, да поторопитесь!
Встреченная нами, русская парочка, сломя голову, помчалась регистрироваться, успев, впрочем, сфотографировать всех нас на фоне красот Токио. Успели они вылететь завтрашним рейсом на Москву или нет, этого мы не знаем.
Продолжаем променад вдоль дворцовых стен. В Японии везде качественные асфальтированные дороги, может быть, кроме совсем уж глухих местечек, но в центре Токио дороги поражают воображение. Идеально ровное покрытие, словно намазанное на землю инструментом искусного штукатура. Яркая, рельефная разметка на сером асфальте, который блестит миллиардами блесток, словно в него подмешана алмазная пыль.
Не менее часа понадобилось нам, чтобы обогнуть периметр дворцовой территории. Жаль, конечно, что нет возможности зайти внутрь, но все к лучшему, иначе пришлось бы раздражать и утомлять воображение читателя описанием чудес, “медведам” невиданных, которых и так здесь через край. Достаточно того, что каждый кадр в видоискателе фотоаппарата совершенен. Крепостные стены, панорама реки и зеленых насыпных откосов – валов крепостных стен, ровно стриженые шары и ромбики деревьев, цветущая сакура, кустарники и цветы. Великолепие этой зеленой зоны, гармонично вписанной в окружающий урбанистический пейзаж нельзя передать словом, а фотографии – лишь слабая тень осязаемого.
Выходим к исходной точке, недалеко отсюда находится главный торговый район японской столицы – Гиндза, который нужно увидеть хотя бы одним глазком. Гиндза – в переводе – место, где чеканили серебро. В начале ХVIIв. здесь был открыт монетный двор, от которого и родилось название района и одноименной улицы. Исторически здесь были расположены крупные магазины и рестораны, а теперь это один из самых фешенебельных районов Токио, средоточие мировой торговли, символ роскоши и богатства. Стоимость одного квадратного метра земли на Гиндза, достигает, порой, ошеломляющей суммы, почти в полмиллиона долларов. Все мировые марки представлены в бутиках и торговых центрах района. Ювелирные салоны занимают десятки этажей, а для шоппинга на Гиндза съезжаются тугие кошельки со всего мира.
- Ладно, ладно, все понятно, но бесплатно попрать каблуками асфальт хоть можно-то? - Поглазеть косолапым, да подышать без маски дорогим воздухом не возбраняется?
- Нет, не возбраняется, глазейте, чего уж там.
- Вот и славно. Понюхаем роскоши и богатства.
Здания причудливых форм и дизайна, броские, световые рекламы и узнаваемые названия именитых фирм. Сбывшаяся для кого-то “великая американская”, то бишь, “японская мечта” за роскошным холодом стекла. Витрина автосалона блистает новейшими марками спортивных автомобилей. Словом, поглазеть есть на что. Очень мало машин и почти нет людей. А что здесь делать, если все закрыто?
У нас еще одна проблема, где поесть? Мало того, что закрыто все, так еще не можем найти в этом месте банальный “лавсон” с готовыми обедами. Видимо, кишка тонка у Лавсона арендовать здесь клочок площади. Зашли в какой-то небольшой магазинчик, но подходящей еды в нем нет. Надя обратилась к кому-то из продавцов с нашей проблемой и тот, прижав палец к губам, с заговорщицким видом сообщил нам, что знает один подпольный ресторан, и сейчас же проведет нас туда. Следуем за ним и приходим к расположенному в цоколе, корейскому ресторанчику. Наш провожатый через решетчатую дверь разговаривает с ребятами из ресторана и те, понимающе закивав головами, открывают двери и впускают нас внутрь. Конечно, официально все закрыто, но на что же людям существовать, спрашивается? Усаживаемся за столик в тускло освещенном зале и листаем меню. Цены, не сказать, чтобы совсем заоблачные, но ощутимые. Прикидываем, что меньше чем в четыре или шесть тысяч мы здесь не уложимся. Кроме того, все блюда, на которые показывает Надя, традиционно “кирай” – очень острые, что никак не подходит детям. После недолгого раздумья извиняемся и сославшись на последнее обстоятельство раскланиваемся с гостеприимными корейцами.
Наступают сумерки, и на наше счастье, набредаем на сетевой магазинчик – Конбини, где находится, все, что нам нужно. Горячий обед, рис, котлета, курица, кофе и чай. Оголодавшие дети, в уютном скверике напротив, подмели все до последней крошки, а мы с Надей не отказались бы от добавки, но Гиндза не то место, где можно покушать недорого. Однако замечаю, что одна из опустевших тарелок что-то подозрительно тяжела, неловко нажимаю на край, и она разделяется на две половинки, в нижней части которой мы обнаруживаем большую порцию белоснежного риса. Ох и обрадовались мы. Эх, “Семен Семеныч”, “медведы косолапые”, чуть не выкинули рис. Вот так. Всякому свое счастье на Гиндза. Кто-то радуется новенькому спорткару, а мы счастливы тарелкой риса.
На выходе с Гиндза замечаем вывеску Jal, и решаем зайти, потрясти нашего авиаперевозчика, пущай выскажет свою точку зрения на ситуацию. Рабочий день закончен, но моя настойчивая супруга нашла открытый кабинет и изложила нашу проблему. Вежливые японцы сочувственно покивали, но, как мы и ожидали, помочь ничем не могут. Правда дали какой-то телефонный номер и сказали, что их начальство обитает в Ханеда. Ладно, попытка не пытка, а стучащему отворят.
Возвращаемся на вокзал, и на одном из пустынных переходов – зебр, нос к носу, сталкиваемся с Юлей, которая вчера селила нас в хостел. Вот это неожиданная встреча! На бегу удивляемся друг другу и тому факту, каким образом в двадцатимиллионном мегаполисе можно встретить человека, с которым познакомился только вчера. Юля спрашивает, как мы переночевали, и не было ли холодно. Все отлично, Юля, вот только сколько мы сумеем протянуть? Ведь по вылету до сих пор ничего не ясно.
Немножко гуляем по окраине Гиндза, набредаем на живописное озеро-болотце, поросшее тиной и камышом, откуда доносится громкий, лягушачий хор, а оконная мозаика небоскреба напротив пылает розовым сердцем. Любовь, всюду любовь, спасешь ли ты мир в этот раз?