- Андрей, давай усыновим ребенка? – спросила Оля, когда вернулась домой.
- Чего? – не понял Андрей.
- Я в детдом ездила, - Оля мялась и растирала руки, - мальчика увидела. Хорошенький. Но если его оставить, он нехорошим человеком будет. А если к нему с любовью и лаской… - Оля запнулась. – Да, нас с тобой никто не взял, но мы нормальными выросли. А он точно пропадет.
- На сердце наступил? – спросил Андрей.
- Давай вместе съездим! – предложила Оля.
Только его Андрей увидел, сказал...
- Вот, Егорушка, твоя бабушка, - сказала Марина, держа двухлетнего мальчика на руках.
- Да, какая я ему бабушка? – удивилась Ольга Ивановна.
- А другой все равно нет, - пожала плечами Марина, - я сама детдомовская, а вы хотя бы Васю воспитывали. Так что, бабушка вы и есть.
- Странное родство, - улыбнулась Ольга Ивановна.
- Ольга Ивановна, вы не подумайте, - спохватилась Марина, - я ни на что не претендую. У меня есть работа, жилье. Я даже в декрете зарабатываю.
- Так у меня и брать-то нечего, - смутилась Ольга Ивановна, - пенсия копеечная, малосемейка муниципальная. Как меня не станет, так только фотографий ворох, да вещи ношенные и останутся.
- Я потому и пришла, чтобы помогать, - Марина улыбнулась и опустила глаза, - пока Васи нет.
Ольга Ивановна тяжело вздохнула. С большим багажом дожила она до шестидесяти лет, а если разобраться, то ничего кроме воспоминаний не осталось. Только вот внук Егорушка.
- Ты не обижаешься, что мы на кухне? – спросила Ольга Ивановна. – Можем и в комнату пойти, но я как-то больше на кухне привыкла.
- Нет, на кухне – хорошо, - Марина чуть кивнула. – Мне Вася рассказывал кое-что, а то, что кухня у вас любимое место, всегда особо отмечал. Так и говорил: «Если мама не на кухне, значит, мама спит! Шуметь нельзя и ходить только на цыпочках!»
- Да, - Ольга Ивановна улыбнулась, а в уголке глаза сверкнула слезинка, - так и было. У меня кухня заменяла все комнаты в доме. Тут я и готовила, и детей кормила, и уроки делали, и играли.
- Ольга Ивановна, со мной-то все просто, а Вася говорил, что про вашу жизнь книгу написать можно или целый фильм снять.
- Ну, уж? – удивилась Ольга Ивановна.
- А можете рассказать? – попросила Марина.
- Сейчас чай заварю и расскажу. - Ольга Ивановна поднялась с табурета, да и начала рассказывать. - Сама-то я тоже детдомовская. Только те детские дома не чета нынешним. Сейчас намного лучше стало, а мы проходили все горнила а_да.
***
Из детского дома Ольга Ивановна, а тогда, просто Оля, выпустилась с обидой на общество и невозможностью иметь детей.
В детском доме было постоянно холодно, а грамотно вылечить цистит не смогли.
В шестнадцать ей вынесли при_говор, а злобная медсестра еще и порадовалась, что нищета плодиться не будет.
С замужеством Оля тянуть не стала и двадцать лет выскочила замуж.
Андрей тоже был детдомовским, вот и вышло, что два одиночества нашли друг друга. А невозможность родить детей его вполне устраивало:
- Все под Богом ходим, случись что… - говорил он, - я своим детям такой участи не пожелаю.
Лет восемь прожили, воспоминания притупились, а инстинкты начали брать свое. Андрей начал на сторону посматривать, а Олю обуяла тоска. Союзу их оставалось пять минуток и секунда.
А тут поехала Оля в свой детский дом, навестить воспитательницу, с которой были в хороших отношениях. Да и совета спросить, что делать. Только воспитательницу уже на пенсию проводили, а пока Оля ее искала, приметила мальчишку ершистого.
Один сидел и исподлобья на всех посматривал. Сам беленький, глазки голубенькие, но сразу видно, с характером. Да характер его – обида и злость. То ли брошенный, то ли осиротевший.
- Андрей, давай усыновим ребенка? – спросила Оля, когда вернулась домой.
- Чего? – не понял Андрей.
- Я в детдом ездила, - Оля мялась и растирала руки, - мальчика увидела. Хорошенький. Но если его оставить, он нехорошим человеком будет. А если к нему с любовью и лаской… - Оля запнулась. – Да, нас с тобой никто не взял, но мы нормальными выросли. А он точно пропадет.
- На сердце наступил? – спросил Андрей.
- Давай вместе съездим! – предложила Оля.
Только его Андрей увидел, сказал:
- Вылитый я в детстве! Даже косится на людей так же!
Хотели взять одного, а взяли двоих, у Ромы, так мальчика звали, сестричка была, Катенька.
- Нормально, - сказал Андрей, - полный комплект!
***
- Знаешь, Мариночка, - рассказывала Ольга Ивановна, - а ведь отогрели мы их сердца. Когда детей домой забрали, только тогда с Андреем и поняли, что именно детей нам и не хватало. Как мы в них вкладывались, ты себе даже представить не можешь! Не знаю, как родители к родным детям относятся, но думаю, что до нас им было бы далеко!
- Вася рассказывал, что добрее вас никого на свете нет, - ответила Марина.
- Вот и администрация детского дома так посчитала, - смущенно кинула Ольга Ивановна. – К нам же проверки постоянно приходили, чтобы за судьбой детишек следить. А потом предложили еще одну девочку взять, десятилетку.
- И вы согласились? – спросила Марина, зная ответ.
- Конечно, - ответила Ольга Ивановна, - как же не согласиться? А ведь девочка тоже из обиженных была. Ее трижды удочеряли и трижды возвращали.
- А вы? Вы не возвращали?
- Как можно? – удивилась Ольга Ивановна. – Это не вещь в магазине. Сложно было, конечно. Не хотела Леночка нам поверить, а все же поверила. Любовь – штука мощная, все преграды сметает.
- А Андрей как это все воспринимал? – спросила Марина.
- Андрей? А мы как с Леночкой сдружились, так он сказал: «Мальчишку надо еще взять, а то нечестно!»
- Взяли?
- А вот тут другая веха начинается, - Ольга Ивановна задумалась. – Точно. Бориса как раз усыновить хотели, а нам предложили на базе нашей семьи открыть детский дом семейного типа. Администрация города нам огромный дом выделила, микроавтобус подарила, содержание выписала, льготы назначила.
- А вы тогда еще работали? – поинтересовалась Марина.
- Я уже – нет, а вот Андрей работал. Он по закону имел право уволиться, но не захотел. Только сокращенную неделю оформил.
- А сколько всего у вас было детей за все время?
- Двадцать восемь! – гордо ответила Ольга Ивановна. – Нам же деток доверяли всех возрастов. Кого-то приносили в пеленках, а кто-то к нам уже подростками попадали. Светочка у нас была, так та в семнадцать лет попала. Годик с нами и побыла.
- Такая взрослая? – удивилась Марина. – Проблем, наверное, было…
- Не без этого, - согласилась Ольга Ивановна, - сама посуди, если ребенка всю жизнь обижали, как ему поверить, что к нему с добром идут? И ласку отталкивали, и от любви закрывались, и крики были, и др_аки. А тут главное, руки не опускать.
- Вы – святая женщина! Вам надо памятник поставить при жизни! – проговорила Марина. – Я только одного понять не могу, как вы оказались одна и в малосемейке?
- А это как на аттракционе получилось: сначала долго едешь в горку, а потом вниз и по всем колдобинам. Так у меня и получилось, - Ольга Ивановна тяжело вздохнула и вытерла салфеткой слезинку.
- Вы что-то не так сделали? Или на вас поклеп навели? С чего-то должно было начаться?
- Андрей, - тихо ответила Ольга Ивановна, - Андрей не выдержал. Сначала просто ушел, а потом подал на развод.
- Вот г_а_д! – воскликнула Марина.
- А я его не виню, - практически прошептала Ольга Ивановна. – Устал он просто. Слишком много дел, много забот. Слишком большая ответственность. А самое главное, ни конца, ни края. Зря мужчин сильным полом называют. Они сильные, только когда конечную цель видят, а тут конца не было. Одни дети сменялись другими, а усталость копилась и копилась.
- Так он что, просто так взял и ушел? – спросила Марина. – У вас же столько всего общего было. Как минимум имущество и обязательства?
- Он ничего не взял, - ответила Ольга Ивановна, - Одежды небольшой пакет и документы.
- Ну, ладно, ушел он и что? Если он работал, так все, считай, на вас и лежало.
- Так, да не так. Государство детей только семейной паре доверить может, а матерей одиночек у него и так на балансе бессчетное количество. Сначала мне перестали предлагать брать еще детей. И дом начал потихонечку пустеть. Детки росли, и уходили во взрослую жизнь. А когда у меня только Васенька остался, а ему тогда уже семнадцать исполнилось, люди пришли…
***
- Настоятельно рекомендуем инициировать процесс подростковой эмансипации вашего воспитанника Василия, - сказал гражданин, севший сразу на два стула.
- А что это? – не поняла Ольга Ивановна.
- Это, когда гражданин, не достигший восемнадцати лет, становится самостоятельным и считается дееспособным.
- Понятно, - проговорила Ольга Ивановна, ничего не поняв.
- А вас, как только процесс будет завершен, настоятельно просим покинуть помещение.
- А куда же мне идти? – спросила Ольга Ивановна. – Когда нам этот дом дали, квартиру я государству передала.
- Правда? – гражданин порылся в папке. – Ладно, выдадим вам что-нибудь из подменного фонда.
- А если я не хочу? – спросил Вася, который тоже присутствовал при беседе.
- Чего вы не хотите, молодой человек? – спросил другой гражданин, который стоял у двери.
- Ну, не хочу до восемнадцати лет становиться дееспособным?
- Это ваше право, но это лишь отсрочка для Ольги Ивановны. Вам до совершеннолетия восемь месяцев осталось, а потом, в любом случае, помещение нужно будет освободить.
- Ну и ладно, хоть восемь месяцев еще сыном побуду, - твердо сказал Вася.
- В таком случае, - на лицах граждан явственно читалось неудовольствие, - живите пока. Но не вздумайте ничего продавать из дома! Завтра же пришлем людей, они проведут полную инвентаризацию.
- А это зачем? – удивилась Ольга Ивановна.
- Затем, что и сам дом, и все в нем находящееся, является собственностью государства. А если вы что-то продадите, это будет рассматриваться как хищение!
***
- Вот так, Мариночка, я и оказалась в этих хоромах, - сказала с грустной улыбкой Ольга Ивановна. – А Васю же сразу в армию забрали. Он меня потом еле нашел, когда вернулся. Да так и стал помогать. То денежку принесет, то продукты, то одежонку какую-нибудь.
- Да, - Марина улыбнулась, - Вася такой, ради своих близких с себя последнюю рубаху снимет.
- Да только не тем он меня больше радовал, - проговорила Ольга Ивановна, - он же мне про наших выпускников рассказывал. Про деточек моих. Он их всех нашел и связывался.
- Ну, да, - Марина потупила взгляд, - ну, да.
- Он мне говорил, что сам еще очень мало зарабатывает. А то, что мне приносит, это ребята помогают. Ему присылают на компьютер деньги, а он потом их в банке снимает.
Марина покраснела, но продолжала молчать.
- Мне же Васенька все-все про всех рассказывал. И говорил, почему никто не приезжает. Катенька стала большим предпринимателем в столице, а Ромочка на севере строителем трудится. Вадим служит! Капитана недавно дали. А Леночка вышла замуж и уехала с мужем на Сахалин. Валечка стала моделью, за границей теперь. А Лешка стал многодетным отцом. Вася говорил, что у него своих детей трое, и он еще из детского дома взял, чтобы добро, любовь и ласку нести!
Марина нервно сглотнула, и смахнула слезу.
- Ольга Ивановна, вы же знаете, что Васю посадили? – спросила Марина.
- Ну, да, - она кивнула, - он мне письмо прислал, что за хорошего человека вину взял. Нехорошо, конечно, но опять же, благородно.
- Ольга Ивановна, простите меня, пожалуйста, но никакой чужой вины он на себя не брал. За свое сел. Он вор.
Ольга Ивановна побледнела.
- Как вор? – борясь с шоком, проговорила она.
- А вот так, - Марина тяжело вздохнула. – Все, что он вам приносил, куплено на ворованные деньги. И с вашими воспитанниками он не связывался, хотя всех нашел. Я видела его записную книжку. Он врал вам, рассказывая, кем они стали.
Кто-то спился, кто-то пропал без вести, кто-то пог_иб при невыясненных обстоятельствах. Рома с Вадимом - где-то под Колымой. Валя - на трас_се. Про всех написано.
- Господи! – Ольга Ивановна была на грани обморока. – А это же он меня защищал. Придумывал, чтобы я не расстраивалась.
***
А еще Ольга Ивановна поняла, что все ее воспитательные потуги потерпели крах. Никто из ее воспитанников не стал достойным человеком. Как сломалась их судьба, когда были оставлены родителями, так и не выправилась.
И Марина это поняла, но никогда даже словом не упрекнула Ольгу Ивановну.
Вместе они ждали Васю долгие восемь лет, воспитывали Егора, да выживали, помогая друг другу.
А когда Вася вернулся, стало легче, только он сначала получил ремня от «мамы» и за вранье, и за воровство.
Верный сын приемной матери
Захаренко Виталий