Сегодня я отпросилась с работы, чтобы купить на завтра билет до Риги. Значит, так: из Риги отправляюсь в небольшой городок с непроизносимым названием, там живет мой жених. А в пятницу у меня с ним свадьба.
На работу вернулась к обеду. Взглянула на часики и во весь дух припустила к столовке. Подоспела вовремя, мои девчонки в раздаточной берут гуляши и компоты. Нет только Зотовны — как всегда, утонула с головой в профкомовских делах.
Под бдительным оком кассирши стоит ванночка, ну, вроде той, где в проявителях и фиксаторах полощут фотографии, в ванночке — горка сахарного песка. В песок воткнута резная мельхиоровая ложка. Каждый берет песка столько, сколько считает нужным. Каждому — по потребностям, как при коммунизме.
Когда дело доходит до чая, Ляля отхлебывает, страшно смущается и словно невзначай отодвигает стакан подальше. Втихомолку она набухала этого песка, у нее сироп, а не чай. Ай да Лялька, идейная Лялька-комсорг. Лялька, слышишь, тебе не место в стройных рядах строителей коммунизма! Мы не возьмем тебя в наше светлое будущее!
***
За обедом трещим о пустяках, хохочем, как сумасшедшие, и на нас оглядываются из-за соседних столиков. Никто не касается запретной темы, не спрашивает о билете, за которым я ездила, о моем завтрашнем отъезде — навсегда. О моем женихе.
С ним меня познакомила заочно родственница-рижанка. Она работает в службе знакомств. Уж не знаю, чем мои данные столь заинтересовали домоседов Вяускичюсов, маму и сына, что они решились за пределы республики, за тысячи километров выехать в наш среднерусский текстильный городок.
Я уже была подготовлена письмом родственницы. Она писала:
«Давай не дури. Тебе скоро тридцать, будь солиднее… Не можешь забыть драгоценного Сереженьку, но знаю по себе: первая любовь — пшик… Он (жених) на семнадцать лет тебя старше, да - толстый и лысый, но ведь лучше несовершенный муж, чем никакой. Вдовец, бездетный… Сам построил коттедж, ведет фермерское хозяйство. Не пьет, не курит».
***
Гости приехали веселым апрельским днем. Я мыла соленой водой окна — в закатанных по колено, обвисших пузырями штанах, в майке с темными от пота пятнами под мышками. На торчащих рожками бигуди повяхана косынка, руки красные, изъеденные содой и солью.
В этом рабочем виде я понравилась маме Вяускичюс настолько, что она навсегда и окончательно определила выбор сына.
Один год — такой испытательный срок нашим чувствам назначила мама. Потом вахтерша подслушала и передала разговор мамы с сыном:
- Она не симпатична и далеко не молода. Никто на нее не позарится, не бойся, она никуда от нас не денется, типичная русская простушка. Это тебе не покойная строптивая Даце, бог с ней. Ты будешь хозяином в доме, и я умру спокойно, видя, что вы живете, как два голубка.
И вот он прошел, этот год, в течение которого я аккуратно получала из Латвии по скучному и обстоятельному письму каждый месяц…
***
…Мы сидим и комнате общежития, где я жила шесть лет. Мы занимаемся каждая своим делом.
Потом начинаем негромко петь. Как всегда, затягивает певунья Тося. Ведь это обычный из наших вечеров, а мы поем каждый вечер.
Ляле на ухо наступил не то что медведь, а целый слон, да еще и хорошенько потоптался на нем, но петь ей ужасно хочется. Поэтому она находит дело в шкафу и поет, спрятав голову в шкаф, как страус. Так она петь не стесняется.
Но мой угол! Опустевший, с голыми книжными полками и желтым пятном от коврика на стене — и огромный наглый чемодан, вытертый от пыли, выставленный на середину комнаты.
Чтобы не видеть его, мы гуськом спускаемся на первый этаж к женатикам, где в коридоре не пройти из-за ванночек, велосипедов, колясок и стиральных машин. Здесь живет Галка. Ее угол также вопиюще опустел полгода назад.
— Но, по крайней мере, — сердится Тося, — она не уехала к черту на кулички. Что тебе стоило выйти замуж за Серегу, по пятам ходил парень. Жили бы рядом, по крайней мере.
Глава 2. ГАЛЯ И НАДЮША.
Любви нет на свете. Немало женщин однажды приходит к этому выводу. И каждой кажется, что именно она открыла страшную истину.
К таким первооткрывательницам относится Галина соседка Надюша.
— Любви нет, да и не может быть, особенно в наше время.
Галя прибирает в комнате и невнимательно слушает нас. Она в положении, неуклюжа и толста, как медвежонок, и вызывает наше всеобщее умиление.
Смуглая Тося курит в форточку. Я и Ляля, забравшись с ногами, уютно расположились на Галиной широкой кровати.
Надюша чистит над тазиком картошку. Она среди нас самая старшая, была замужем. Мы смотрим на нее, как на человека, побывавшего в иных мирах и вернувшегося на грешную землю.
— Он изменил мне, — надломленным голосом, с чувством говорит Надюша. — Потом он ползал за мной на коленях, но я не простила.
— Ну и дура, — роняет Тося.
— Дура? Посмотрю, как запоешь, когда твой будущий муженек налево вильнет…
Тося спокойно пожимает широкими плечами:
— Ничего не запою. Пускай вильнет. Лишний раз убедится, что лучше меня в целом свете не найдет. — И удивляется: — Да не до того б ему было, чтоб на чужих баб смотреть. Он бы, бедненький, утром от меня на карачках уползал.
— Фу, Тоська, опять свои гадости.
— Хватит вам цапаться. Продолжай, Надюша.
***
Итак, Надюша чистит на холостяцкий ужин картошку и излагает суть своей теории.
Человеческое население Земли огромно. Десятки миллионов мужчин, десятки миллионов женщин. Где-то в той, мужской половине человечества, живет Он. Единственный, ради которого ты создана и который создан для тебя. Возможно, это чукча с Верхней Амги. Не исключено, что ночной певец из итальянской таверны.
Вероятность, что ты встретишь его, до смешного мала. Практически ее вообще нет, этой вероятности. Тем более, что у чукчей ты ничего не теряла, а экскурсия в Италию по профсоюзной путевке не светит до пенсии.
— Скорее всего (Надюша сосредоточенно выколупывает глазок из клубня), тебя спросит, который час, молодой человек по имени Толя, с которым вы видитесь на троллейбусной остановке каждое утро. Однажды он подарит тебе три гладиолуса по тридцать копеек штука. Через неделю вы подадите заявление в ЗАГС. Через месяц испытательного срока женитесь. Через три дня разразится первый скандал. Еще через неделю ты начинаешь понимать, что ненавидишь молодого человека по имени Толя, который, увы, уже является твоим мужем.
Все в порядке вещей. Потому что этот самый Толя подходит тебе на жалких два-три процента. Остальные проценты составляют психологическую несовместимость.
Надюша считает, что идеальной парой для нее был бы Володя Тынников из техотдела напротив. Я замечаю, что в этом месте она противоречит сама себе. Ведь по той же теории выходит явный абсурд, что она и единственный в мире Володя Тынников попали почему-то на один завод, на один этаж и в соседние отделы.
Надюша резонно отвечает, что это не абсурд, а случайность. Тут с ней не поспоришь. Фатум!
Надюша очень верит в психологическую совместимость и в фатум. Но любовь решительно отвергает.
***
— Любовь есть, — вступает в разговор Ляля. Она всегда говорит о любви с видом взрослого многоопытного человека. Мы учились с ней в одном техникуме, и никто никогда не провожал ее после лекций до дома и не угощал пирожным «трубочка» на переменках.
Как бы там ни было, Ляле предоставляется широкая возможность судить о любви со стороны. А со стороны, как известно, всегда виднее.
— Любовь есть. Миллионы протягивают руки и молят судьбу: " Хотим любить, дай любви». Это называется — стоять по горло в воде и умирать от жажды. Есть притча, в ней человек в морозную ночь сидит с вязанкой дров перед холодной печью и кричит: «Сначала согрей меня, а потом и я накормлю тебя дровами!» Сначала полюби меня, а потом я докажу, как умею любить.
— Лялька права, — закуривая, подтверждает Тося. Она очень хороша собой: статная, голос низкий и чувственный, как у Наны Брегвадзе. Волосы жесткие, иссиня-черные, блестящие и раскачиваются за спиной тяжелой массой, как налитые ртутью.
Был случай, когда вызывающая Тосина красота послужила причиной бытового скандала.
Напротив нашего общежития находится высотный дом. И вот в один прекрасный день из этого дома является разгневанная гражданка средних лет и повышенной полноты, и в кабинете заведующей орет, что здесь не какая-нибудь улица Красных фонарей, и что она не потерпит у себя под носом откровенного разврата.
Дело заключалось в том, что законный муж этой гражданки каждый вечер подозрительно долго курил на балконе. Гражданка догадалась присмотреться и тако-о-ое увидела. Особенно было хорошо видно в бинокль, который муж зачем-то прихватывал с собой.
В освещенном окне женского общежития напротив было видно, как по комнате расхаживает прекрасно сложенная смуглотелая девица, наша Тоська. Абсолютно голая! Если в это время дверь стучат, она кричит: «Входи, если женского пола. Если мужского, входи тем более».
Гражданку отпоили валерьянкой. А мы с Лялей, во избежание нарушения общественного порядка, исправно каждый вечер задергиваем шторы. Что поделаешь, в то время ещё не было видеосалонов с эротикой и даже с чем покрепче. Мужчинам приходилось проявлять чудеса изворотливости.
Тося ищет спутника жизни, От него требуется всего ничего: чтобы он соответствовал ее представлениям об идеальном мужчине. По-видимому, эти представления немного завышены, потому что кандидатов на почетную роль спутника жизни нашей подруги пока не предвидится. Пока.
Глава 3. Снова Я.
Девчонки требовательно смотрят на меня: пришел черед вставить мои пять копеек в копилку воспоминаний. Я делаю вид, что сплю, повернувшись лицом к стене — и вспоминаю, вспоминаю.
Наша первая сессия. Январь, мороз — под сорок. Деревья седые, ажурные. Ничего не видно в сухом, обжигающем легкие тумане — прямо как в бане. Пар красивыми кудрявыми клубами вырывается из выхлопных труб автомобилей, из дверей магазинов, у прохожих из ртов, которые они тщательно прикрывают варежками. Люди стремительно бегут по улице.
Мы с Сережкой, взявшись за руки, тоже несемся, как торпеды, глаза у нас слезятся, ресницы слипаются. Мы успеваем заскочить на заднюю площадку автобуса. Здесь тоже холодно, пахнет нафталином от шуб. Протискиваемся в салон, дышим тяжело, как лошади, топчем мерзлыми каблуками о пол. Внезапно Сережка, всмотревшись в мое лицо, запрокидывает его, впивается холодными губами…
Вот на Восьмое марта Сережка сделал мне официальное предложение -неофициальные он делал несколько раз на дню. И подарил по этому поводу японского кукленка, привезенного из загранплавания старшим братом. Кукленок был голый, с огромной, сплюснутой, как Земной шар, лысой головой, с кривыми ножками и ручками. Он все не держался на своих полусогнутых ножках, и я усадила его в банку. Такой младенец родится у нас с Сережкой.
Потом кукленок станет орудием мести. Повод для ссоры — ничтожен, стыдно сказать.
Я назло дуюсь и не мирюсь.
Назло, чтобы было больнее, швыряю нашего с Сережкой младенца на пол и топчу его каблуком.
Сережкины глаза: «Если человек способен изменить в малом…»
Уходит.
Назло, чтобы было больнее, ору вслед что-то дикое и бессмысленное.
Хлопает дверь. Все.
Это будет потом.
А пока…
***
Мама нашла, что кукленок похож на заспиртованного уродца, и сказала, что Сергей мог бы на этот случай подарить что-нибудь посолиднее. В принципе она не была против, чтобы я вышла замуж за Сережу. Когда закончу техникум, естественно.
- Самый близкий человек на свете, - говорила она, — это твоя мама. Если мужчина в перспективе не может стать твоим мужем — он для тебя ничто, ноль, существо среднего рода. Не отдавай самое дорогое, что есть у девушки, кому попало.
Так говорила мама, тактично уведя меня подальше от Сережки на вокзале. Мы вместе уезжали по распределению.
Мама ведь не знала, что ровно сутки назад мы с Сережкой прощались и никак не могли проститься в дверях его студенческой комнаты. Счастливый и возбужденный Сережка задыхаясь шептал мне, усталой и тоже счастливой, еще не пришедшей в себя, в промежутках между поцелуями: «Любимая, милая, люблю…»,
Я плачу, благо никто не видит моего лица, отвернутого к стене.
***
Девчонки, не дождавшись от меня путного слова, стрекочут о своем.
— Проживем без любви. Независимые и гордые, — важно кивает Ляля, и очки съезжают от энергичного движения на кончик носа.
Тося подхватывает:
— А то некоторые женщины в кур-наседок превращаются, возясь у плиты да с пеленками.
Ляля толкает локтем Тосю:
— Это, Гал, не о тебе вовсе. Мы так, абстрактно.
Но Галке не до нас.
— Девочки, я не пересолила? Попробуйте с краешка.
Раздается звонок, пришел с работы Галин муж — плановик.
— Девочки, бегу открывать. Лялечка, ты прикрой сковородку газетой — будто там нет ничего. Надюш, а ты, как войду — раз, сдерни!
Распределив роли, она уносится в прихожую, потом в ванну, где он моет руки. Проходит добрых три минуты, потом еще пять. Слышатся охи-вздохи, шевеление, воркование, звуки поцелуев. Им совсем неплохо вдвоем, они явно не торопятся к нам.
И мы на цыпочках гуськом уходим от Гали и ее мужа-плановика.
— Бутылочки вина ни у кого не залежалось? — с наигранной веселостью вопрошает Тося.- Эх, душа винца просит.
Может, все-таки потому, что нам до сих пор некому готовить ужин и вот так же прикрывать его газетой?
Глава 4. ЗОТОВНА.
Бутылочка вина, даже две притопали почти своими ножками.
У нашей закрытой комнаты томится в своем обалденном кашемировом пальто Зотовна. Ах ты наша дорогая профсоюзная лидерша Диана Зотовна- ну не будем, не будем, не злись — просто Дианка!
— Где вы пропадаете? На отвальную позвали, а сами… — сердится она. — У меня в восемь встреча с цеховым активом.
— Дианка, чем это от тебя так потрясающе пахнет? «Climat», да? Ух ты, импортное вино, девчонки, гулять так гулять, режем салат! Зотовна, что бы мы без тебя делали?
Зотовна наша ровесница, она не так давно переехала из общежития в однокомнатную квартиру. Все праздники мы теперь отмечаем у нее. Квартирка уютная, обставлена что надо.
Просто нашу красавицу, спортсменку, комсомолку Дианку два года назад выбрали в председатели профкома. Как-то незаметно, не вдруг мы перестали называть ее нашей палочкой-выручалочкой… Как-то само собой начали в шутку величать ее по имени-отчеству. А потом отчество вообще съело имя. Сожрало. Зотовна и Зотовна. Дианка психовала, конечно, потом ничего, смирилась.
Времени на девчоночий треп у нее уже не хватает. Нужно одновременно поспеть в десятки мест. А в последнее время она зачастила в туристические поездки. Недавно ездила в Теберду, с группой то ли лыжников, то ли скалолазов. Вот, смеялась, где край непуганых мужиков, бери не хочу голыми руками! Вернулась через месяц чернее тучи. На наши расспросы огрызнулась:
— Одна я такая умная, что ли?! Да там группа набралась из одних одиноких баб со всех уголков ЭСЭНГЭ. И все с теми же гадкими мыслями, что и я.
И не поймешь, расхохоталась или расплакалась.
***
Стол мы накрыли, распечатали черную, затянутую в серебряное сетчатое платьице бутылку. Вино сладкое, терпкое, будто настоянное на сливовых косточках.
Знаете, чтобы выпить наше советское плодово-ягодное, нужно перестать дышать и подавить в себе позывы рвоты. Пить и уговаривать: вот перетерпишь мерзкий вкус, зато потом будет хорошо. Полчаса хорошо, не больше, потом- то будет ой как худо, тошнота и головная боль, но это потом.
А тут, м- м… Напиток богов. Зотовна захмелела. Обняв Ляльку, что-то рассказывает. Мы все притихли, слушаем.
«…Отважилась я как-то, девки, подала в городскую службу знакомств объявление. Откликнулся солидный мужчина: работает в фирме, материально и жильем обеспечен. Правда, рост подкачал - 162 сантиметра. Ну да ведь и я могу туфли без каблуков носить, верно? И потом, девки, шепотом скажу: мужчины маленького роста бывают гиперсексуальными.
Договорились встретиться у фабричной проходной в семь вечера. Метель была, холодно, на автобусной остановке только две старушки топчутся. Потопталась я минут двадцать и, не солоно хлебавши, уехала. И уже в автобусе вспомнила: за углом стоял «козлик» с потушенными фарами, в нем попыхивал красный огонечек сигареты.
Выходит, перестраховывался и оценивал меня на расстоянии исподтишка мой мужчина, и оценка мне — единица.
***
Ладно, думаю, нужно уметь критично на себя со стороны взглянуть. Была я в тот вечер явно не в форме: после работы еле ноги волочила, лицо — как уксусу нанюхалась, авоськи руки оттягивали…
На следующее утро набираю номер телефона в его фирме, щебечу: «Так и так, извините, я вчера была занята, придти не смогла, давайте встретимся у кинотеатра».
Марафет навела от и до, разоделась во все импортное, вытрясла на себя из флакона последние капли французских духов. Вспархиваю на место свидания, жду-пожду… Опять никого. Только в вестибюле за стеклом чья-то тень отпрянула — и исчезла в мужском туалете.
Нет, девчонки, избалованы, испорчены наши мужики, а кто их испортил? Да бабы сами и испортили. Смотреть противно: на работе за мужиков пашут, дом, огород, дети целиком на них. Контролируют каждый шаг мужа, как малого дитяти, иной раз и наподдадут прилюдно — что ему, бедному, остается делать? Только глядеть в бутылку.
Недавно вон «Вятку» купила, позвала соседа подключить куда следует. Через минуту, звонко стуча копытами, прискакала его дражайшая половина. И все время, пока муж с машиной возился, она стояла рядом, контролировала. Он не знал куда глаза от стыда девать. Уши пылали, как у первоклассника.
И жалко и противно на них, женушек, глядеть. Неужели я в такую же фурию превращусь, когда замуж выйду? Если, конечно, выйду: сороковник на носу. Как думаете, выйду я замуж? (Ой, Зотовна, не напрашивайся на комплимент, первым сортом у нас пойдешь, не сомневайся. Ну давай, чего дальше-то было).
— А в службу знакомств я еще раз объявление давала. Служба знакомств, девчонки, это попытка обхитрить Бога. Такая дьявольская игра, и фишки в ней — живые мужчины и женщины. Женщины быстрее ломаются. А мужчины втягиваются и потом не могут без этого. Самая увлекательная ставка — живые люди. Повезет — не повезет. А если повезет, то ведь впереди может повезти еще больше.
***
Ну так про объявление. Откликнулся молодой человек из района. Внешность, характер, знак зодиака, душевная манера письма — все меня устраивало. Даже с тем, что он из мест лишения свободы, я смирилась. А может, думаю, «Калина красная- 2» у нас закрутится?
Полгода переписывались, прежде чем его к себе пригласила. Приехал, вместо цветов и конфет на стол водрузил бутылку, в одиночку напился и так быстро, так грязно опьянел.
Стал кричать, что нечего нос воротить, его такие, как я, пачками везде дожидаются. Да не такие, не такие, а лет на двадцать помоложе и посимпатичнее. В общем, проболтался голубь, что тем и промышляет: ездит от одной отчаявшейся женщине к другой, а адреса вычитывает из газет, и письма пишет под копирку, только имя и адрес меняет. Такая, видите ли, нынче вырезалась профессия: муж по объявлениям. Накормят, напоят, спать рядышком уложат, а кто-нибудь и свитерок мохеровый свяжет.
В общем, когда его уводила милиция, он орал на весь подъезд, что я его обворовала, и обещал со мной поквитаться, когда его отпустят. Ой, девки, сраму натерпелась!..
«Разборчивей нужно быть, женщина», — строго сказал веснушчатый милиционер, а сам по годам мне в сыновья годился. В общем, второй шукшинской Любы Байкаловой из меня не получилось.
***
Той ночью я глаз не сомкнула, извертелась, изревелась. Да что толку, говорят же: слезами портянку, и ту не постираешь.
И поняла под утро: все. Надоело. Вынула из столика заветные упаковки снотворного — того, после которого, говорят, уж точно не проснешься, если передозируешь… Только пусть меня найдут не страшненькой, а красивой.
Утерла слезы, выкупалась в ванне, накрасилась. Надела самое красивое нижнее белье и любимое платье, белое, как снег. Посмотрела в зеркало — прелесть! Мордашка симпатичная (ведь правда, девки, не вру?!) Ноги стройные, талия — как у Гурченко…
Вот только если платье слегка в пройме прихватить — еще лучше будет.
Вдела нитку в иголку, уселась на пол — так до утра и провозилась, даже песенку замурлыкала. И на работу пошла в этом самом платье — встречные оборачивались. А снотворные таблетки высыпала по пути в мусорный контейнер…»
ПРОДОЛЖЕНИЕ...
https://dzen.ru/a/Zc8Yl2xL0S64wmrs
