— Мой бывший муж — мерзавец и негодяй. Срочно приезжай, обсудим.
Лариса положила трубку, но сидеть в ожидании подруги спокойно не смогла, а продолжила мерять шагами свою двадцати пятиметровую гостиную.
Дело не в квартире, дело в принципе. Она задержалась возле зеркала, которое давало боле или менее правдивое представление о том, как выглядит она спустя тридцать пять лет после развода.
Превосходно! Для пятидесяти трех лет Лариса сохранила стройную фигуру, подтянутую кожу на лице и почти юношеский блеск в глазах. Седые волосы, которые появились пару лет назад после похорон мужа Лариса не скрывала. Они напоминали ей о том, что она не просто смогла пережить смерть любимого человека, но и найти силы начать с нуля в сорок семь лет.
Грех, грех жаловаться, Лариса. Твоя жизнь сложилась не так уж и плохо: с мужем вы воспитали двух прекрасных сыновей, еще чуть-чуть и один из них сделает тебя бабушкой. Устроенный быт, накопления, новая работа. Все же хорошо, да?
Так почему каждый раз, когда ты слышишь, что мерзавец снова женился, падаешь, точно Алиса в глубокую яму. Летишь, цепляешься за корни, голова кружится и не можешь несколько недель потом отпустить острую боль в груди.
Тридцать пять лет прошло. Это был короткий истеричный невозможный брак двух амбициозных студентов театрального института. Всего несколько месяцев прожили они вместе в прокуренной комнате с обоями цвета нездоровой мочи, зарастая мусором нескончаемых вечеринок. Они ругались каждый день, а каждую ночь мирились.
Он признался ей в любви на третий день знакомства.
Зажал в коридоре, припечатав к стене, выставив руки с обеих сторон от ее лица.
— Я буду любить тебя всю жизнь. Ты моя Лара. Как у Пастернака. Скажи, что тоже любишь меня.
— Не скажу, — ответила Лариса, а ноги стали ватными от его признаний. Сердце билось от новых эмоций, которые она сохранила до капли, запечатала и лишь изредка потом позволяла себе втайне от мужа вдыхать их запретный аромат.
— Не скажешь? — зарычал он. Немножко пьяный. Немного безумный. Каждая минута его жизни была событием, каждая секунда на надрыве. — Ты меня любишь. Мы будем вместе всегда. Скажи, что любишь!
— Не скажу, — упрямо повторила Лариса, умирая от любви.
— Не скажешь? — с угрозой в голосе повторил он. — Ах, не скажешь?
И вдруг отпустил ее, попятился, подпрыгнул и рукой разбил единственную лампочку, из последних сил освещавшую коридор общежития.
Через месяц они поженились.
— Что опять натворил твой мерзавец? — спросила подруга сразу, едва Лариса открыла ей дверь.
— Он уже тридцать пять лет, как не мой, — зло фыркнула Лариса. — Катя, он совсем офонарел! Своей последней жене он на развод подарил четырехкомнатную квартиру. Катя! НЕ по суду, а по доброй воле!
— А ты откуда знаешь? Опять его социальные сети мониторила?
— Случайно узнала, — буркнула Лариса. — У нас вообще-то остались общие знакомые.
Общих знакомых у них не осталось. После второго курса Лариса бросила институт и уехала в родную Самару. В Москву она вернулась уже с мужем и двумя детьми. За это время бывший муж успел сделать прекрасную карьеру и развестись во второй раз. А Лариса так и осталась домохозяйкой.
— Ты не будешь у меня работать ни дня, — пообещал на свадьбе отец ее детей. И до самой его смерти она действительно не работала.
— Лар, я не понимаю, чему ты завидуешь? Да, он богатый. Но ведь и ты не бедствуешь. Митя оставил тебе хорошее наследство. Да и дети помогут, если что случится.
Но Лариса завидовала. За то у нее хватало силы воли, это признать. Завидовала так мучительно, что не могла наслаждаться жизнью. Все кругом — еда, общение, спорт — все было отравлено этой завистью.
— Дело не в этом. Дело не в квартире, дело в принципе, — повторила она подруге то, в чем почти убедила себя до ее прихода. — Свой второй жене на развод он подарил дорогущий кухонный комбайн. Третьей — путевку к морю в пятизвездочный отель. А этой — квартиру! Почему одна я, как дура, от него с голой задницей ушла. О чем это говорит?
Катя пожала плечами.
— Думаю, это говорит о том, что он стал много зарабатывать не сразу. А еще о том, что он любит жениться.
Ну вот, опять. Сама того не понимая, Катя дала подруге под дых.
—А тебе он, что совсем-совсем ничего на развод не подарил?
Они разошлись в апреле, а до Загса, чтобы оформить документы, дошли только в июне: Лариса в свободном сарафане, чтобы скрыть беременность. Он в шортах и запачканной краской футболке.
Все закончилось быстро. Вниз спустились одновременно.
— Лар, ты меня прости. Похоже, одна женщина для меня слишком мало. Но я не врал. Любить я буду только тебя. Всегда.
— Он подарил мне монетку, — призналась Лариса.
— Монетку? — переспросила Катя. — Старинную?
— Какое там, — отмахнулась Лариса. — Обыкновенную монетку — две копейки, еще советские. Кинул и сказал «на счастье». Все.
— И где теперь эта монетка? Представь, она сейчас бешенных денег стоит! Надо проверить.
— Поздно, — улыбнулась Лара. — Я ее в тот же год потратила. Когда в Самару из Москвы вернулась. Вытащила из поезда чемоданы. Поняла, если сама их попру, ребенка точно потеряю. Ну и позвонила однокласснику — Митьке Сорокину. Она безотказный.
— Погоди, погоди, — воскликнула Катя. — Получается тебе эти две копейки действительно счастье принесли? Ты же потом за Митю замуж вышла? И сына твоего он как родного принял.
— Да, — отвела глаза Лариса. Когда-то, узнав про похождения мужа, она из принципа ничего не стала говорить про беременность. А потом уже и не к чему стало.
— Чего же тогда ты бесишься?
Лариса с досадой отвернулась. Ну как ей объяснить? Он же ведь, как тогда сказал, что всю жизнь будет любить, так она ему и поверила. А он за эти годы ни разу ей даже не позвонил. Только жен менял раз в десять лет.
А Лариса в любви ему тогда так и не призналась. Только не было и дня, чтобы о нем не думала. И так всю жизнь.