#время_историй
Удальцы откликнулись, как эхо: они вооружились и сели на коней. Сам Кёр-оглы опоясался дамасским мечом, взял щит, копье и соколом взлетел на Гырата. С быстротою молнии ринулись они с Ченлибеля и во весь опор поскакали в сторону Эрзерума. Через горы и леса, через реки и долы мчались они сломя голову и наконец увидели пред собою Эрзерум.
А Джафар-паша, как схватили Демирчи-оглы и привязали его к дереву на пехлеванской площади, каждое утро подходил к пленнику и спрашивал его, где Телли-ханум. И всякий раз Демирчи-оглы отвечал:
— Джафар-паша, меня зовут Демирчи-оглы, я игид славного Кёр-оглы. Знай, его воины скорее умрут, чем выдадут тайну врагу. Не видать тебе больше Телли-ханум.
В отместку за эту дерзость семь пехлеванов Джафар-паши каждый раз избивали связанного Демирчи-оглы и, сорвав по вершку кожи, набивали кровоточащую рану соломой.
Так минуло несколько мучительных дней. Прискакал гонец султана с его высочайшим повелением: "Джафар-паша, ты схватил удальца из шайки Кёр-оглы. С получением этого послания, немедля вздерни разбойника на виселице и донеси об исполнении приказа. К тому же готовь войско: скоро мы двинемся на Кёр-оглы!". Прочитав послание султана, Джафар-паша отдал распоряжение глашатаям, и они во все горло стали кричать:
— Эй, люди города, сходитесь на пехлеванскую площадь, чтобы посмотреть казнь удальца из шайки Кёр-оглы!
Покуда люди города собирались на площадь, Кёр-оглы со своими удальцами достиг окрестности Эрзерума. Он спешился, разведал, что происходит в городе, и, переодевшись ашугом, сказал своим отчаянным конникам:
— Если мы сейчас ворвемся в город, палачи паши успеют погубить Демирчи-оглы. Стойте здесь и храните выдержку. Когда я подам сигнал, кидайтесь в бой, обнажив оружие!
Повелев так, Кёр-оглы отправился на пехлеванскую площадь. Когда он достиг ее, то увидел, что палачи возводят виселицу. Посередине площади был уже насыпан земляной холм, а на нем устанавливалась виселица.
Надо сказать, что письмо султана успокоило Джафар-пашу и даже воодушевило. Султан сообщал, что собирает войско для предстоящего похода на Ченлибель. Джафар-паша больше не боялся Кёр-оглы. Он тешил себя злорадной надеждой, что казнь Демирчи-оглы огненной болью пронзит сердце Кёр-оглы. Не поэтому ли холм под виселицей наказал именовать он "Ченлибелем". Глумясь над Демирчи-оглы, он говорил ему:
— Придется, любезный, повесить тебя на Ченлибеле!
Увидев Кёр-оглы с ашугским сазом за плечом, Джафар-паша радостно окликнул его:
— Эй, певец, ты явился кстати. Сегодня у нас праздник. Ты сможешь отличиться, сыграв и спев нам.
— Да будет у тебя всегда праздник, паша! Но по какому случаю торжество у вас ныне?
Паша чванливо изрек:
— Когда ты ашуг, а не осел, то, может, слыхал о разбойнике Кёр-оглы?
Кёр-оглы ответил:
— Как не слышать, мой паша. Недостойный и страшный он человек.
— Вот глянь, — похвастался паша, — схватил я одного из его удальцов. Скоро он будет болтаться на веревке. По этому случаю, ашуг, в городе праздник.
И тут увидел Кёр-оглы закованного в цепи Демирчи-оглы. Кожа его ног была содрана и свисала клочьями. Лицо белело, как у мертвеца. Почувствовал Кёр-оглы такую ярость, что кровь бросилась ему в голову. Чуть было не схватил он Джафар-пашу за глотку, чтобы удушить его собственными руками, да вовремя спохватился, вспомнив, что удальцы еще далеко и неосторожностью все дело можно погубить.
Паша вместе с приближенными подошел к Демирчи-оглы. Приблизился и Кёр-оглы, встав чуть поодаль. От потери крови Демирчи-оглы был почти без сознания. Паша пнул его ногой и процедил сквозь зубы:
— Недолго тебе осталось быть на этом свете. Видишь этот холм? Скоро ты будешь болтаться в петле!
Услышав это, Демирчи-оглы закрыл глаза и отвернулся.
— Эй ты, пока не поздно, признайся, где Телли-ханум, и я отпущу тебя на все четыре стороны!
— Джафар-паша, — простонал Демирчи-оглы, — к чему каждый день болтать одно и то же? Сказано тебе было, что зовут меня Демирчи-оглы. Я один из удальцов Кёр-оглы, а у нас есть обычай: тайну уносить с собой в могилу. Телли-ханум давно в Ченлибеле.
Тут Кёр-оглы не вытерпел, прижав к сердцу саз, он запел:
"Демирчи-оглы, твои обиды
Отомстят в сражении игиды.
И дамасский меч, что видел виды,
Поразит султана и пашей".
Демирчи-оглы, услыхав голос Кёр-оглы, открыл глаза, и Кёр-оглы, подмигнув ему, пропел:
"Не щадил ты жизни ради друга,
В этом велика твоя заслуга.
И теперь из огненного круга
Ни за что не вырваться врагам.
Положись на Кёр-оглы. Недаром
Славится он сабельным ударом.
Эрзерум, охваченный пожаром,
Положить смогу к твоим ногам".
Удивился Джафар-паша:
— Эй, ашуг, заметив тебя, мой пленник попытался встать на ноги. Не знакомы ли вы?
— Знакомы, — ответил Кёр-оглы. — Этот грабитель, сын грабителя однажды учинил надо мной разбой и отнял все мое достояние.
— Он и мне нанес немало зла. Теперь за все ответит, — посочувствовал паша Кёр-оглы.
— Ты справедлив, паша, да будет долог твой век, — поклонился Кёр-оглы. — На устах моих вызрела песня, позволь я спою ее.
Паша кивнул головой, и Кер-оглы запел:
"Джафар-паша, дня мести грянул срок,
Сразит злодея доблестный клинок.
А кровь врага, с тех пор как создан свет,
Для праведника слаще, чем шербет".
Демирчи-оглы понял, что Кёр-оглы старается подбодрить его, сказал:
— Джафар-паша, приговоренный к смерти имеет право на то, чтобы была исполнена его последняя просьба. Вели дать мне саз, чтобы я смог ответить этому ашугу!
Демирчи-оглы подали саз. Он, прижав его к груди, запел:
"Из Ченлибеля я скакал сюда,
Жаль, над пашой не завершил суда.
Когтил добычу я, и грех не мой,
Что красной дичи не довез домой".
Кёр-оглы, ударив по струнам, запел:
"Лечу, как вихрь над головой врага,
В бою мне жизнь своя не дорога.
Дамасский меч, бросай врага во прах,
Пусть корчится в своих же потрохах".
Демирчи-оглы поведал:
"Как тигр месопотамский, дрался я,
Бил недруга, отваги не тая,
Но усыплен был порошком снотворным,
Джафар-паша коварен, как змея".
Кёр-оглы пропел:
"Верь Кёр-оглы, он сердцем без труда
От правды кривду отличит всегда.
Горит душа, и знать желает ум,
Где спрятана тобой Телли-ханум?"
Демирчи-оглы ответил ему:
"Надежней, чем султанская казна,
Неподалёку спрятана она.
Джафар-паша мою сегодня шкуру
Набьет соломой, желтой, как луна".
Последние слова обоих насторожили Джафар-пашу. Почуял он, что говорят они меж собой не как враги. Шепнул он пехлевану, что стоял около:
— Подозрителен этот ашуг. Не явился ли он из Ченлибеля? Будьте начеку. Надо схватить его.
Потом повернулся в сторону Кёр-оглы и дружелюбно спросил:
— Любезный ашуг, ты откуда к нам пожаловал? Как тебя величают и кто твой господин?
Джафар-паша решил затянуть время, чтобы пехлеваны его, изловчившись, скрутили руки пришельцу. Но Кёр-оглы разгадал его хитрость и отвечал:
— Здравствуй вечно, паша! Дозволь ответить на твой вопрос:
Нареченного "рабом" заставляют шею гнуть,
Я же вольная стрела, что сорвалась с тетивы.
Хоть героем прослыву, буду истине служить,
И злодеев любо мне оставлять без головы.
Войско моего врага я сровнять с землей готов,
В битве действуя мечом, как великий Эмирай.
Я взъяренная река грозных ливневых годов,
Что стремительно летит по горам из края в край.
Знай, паша, я Кёр-оглы и готов к сраженью вновь!
Оружейником я был к бою выкован, как сталь.
По дамасскому мечу потечет злодея кровь,
Как стекло на звон стекла, отзываюсь на печаль.
Замерли струны саза, и раздался воинственный клич Кёр-оглы. Со всех сторон ринулись на площадь его удальцы с обнаженными клинками. Такая тут началась схватка, какой свет не видывал. Джафар-паша не успел опомниться, как оказался в крепких руках Кёр-оглы. Многие воины паши были убиты, другие, увидав, что паша пленен, сложили оружие. Кёр-оглы приказал освободить Демирчи-оглы и вместо него заковать в цепи Джафар-пашу. Окружили удальцы Демирчи-оглы. Смотрят, совсем он плох. Сильно опечалился Кёр-оглы и, взяв саз, запел:
"Вижу: взгляд твой затуманен,
Демирчи-оглы,
Я твоей печалью ранен,
Демирчи-оглы.
С другом друг идет в сраженье,
Демирчи-оглы.
Раны — храбрых украшенье,
Демирчи-оглы.
Эрзерумский бой отрадой
Стал для Кёр-оглы,
А Телли-ханум наградой
Демирчи-оглы".
Демирчи-оглы, услыхав имя Телли-ханум, встрепенулся и открыл глаза.
— Кёр-оглы, — произнес он, — Телли-ханум в пещере, пошли людей, пусть привезут ее.
Дели-Гасан хорошо знал, где находится пещера; взяв с собой несколько удальцов, он отправился за Телли-ханум и вскоре привез ее.
Увидев Телли-ханум, почувствовал Демирчи-оглы, как к нему возвращаются силы. Вздохнув полной грудью, он запел:
"Вот, похожая на паву,
К нам идет Телли-ханум.
Жизнь отдам я ей по праву,
К нам идет Телли-ханум.
С нею быть мечту лелею,
Как бы ни был я угрюм,
Увидав ее — светлею.
К нам идет Телли-ханум.
Демирчи-оглы, ты горя
Отврати скорей приход.
Знай, завянет роза вскоре,
Если соловей умрет".
Печаль Демирчи-оглы глубоко запала в душу Кёр-оглы.
— Демирчи-оглы, — твердо произнес он, — мир переверну, а умереть тебе не дам!
Потом во гневе повелел Джафар-паше:
— Ступай к виселице! Я вздерну тебя собственноручно!
Сев на Гырата, он погнал Джафар-пашу впереди коня. Четырежды прогнав пашу вокруг холма, он сказал ему:
— Ты хотел повесить на этом холме моего удальца, а ну-ка, побегай перед смертью вокруг виселицы.
Паша бегал, а Кёр-оглы, прижав к груди саз, пел:
"Я отомщу тебе, паша,
За боль души моей.
Твоя закатится душа
За боль души моей!
Паша, джигита моего, —
В своем ли ты уме, —
Хотел повесить для чего
На этом вот холме?
Ты удальца, в цепях держа,
Пытал немало дней.
Я отомщу тебе, паша,
За боль души моей!
Как ты посмел разгневать льва, —
Мне ханов бить и впредь!
В петле, дурная голова,
Придется повисеть!
Я Кёр-оглы, могуч, как жизнь,
А ты мешок дерьма,
За все обиды покружись
Пред смертью вкруг холма".
Когда Кёр-оглы подвел Джафар-пашу к виселице, чтобы повесить его, Телли-ханум кинулась к победителю и, бросив ему под ноги платок, стала просить:
— Кёр-оглы, будь милостив, подари мне жизнь брата моего!
Кёр-оглы отпустил Джафар-пашу, однако сказал ему:
— На этот раз прощаю тебя ради Телли-ханум, но не попадайся больше. Попадешься — повешу!
Затем Кёр-оглы подал команду удальцам садиться на коней. Дели-Гасан приволок паланкин Джафар-паши. Телли-ханум и Демирчи-оглы разместились в этом паланкине, и все пустились в путь. Долго ли скакали, нет ли, но вдруг Кёр-оглы сказал Дели-Гасану:
— Надо глянуть, как там Демирчи-оглы.
Подъехали они и видят, Телли-ханум сидит в углу паланкина, а голова Демирчи-оглы покоится у нее на коленях.
— Телли-ханум, как себя чувствует Демирчи-оглы? — спросил Кёр-оглы.
В ответ раздался голос самого Демирчи-оглы:
— Кёр-оглы, не беспокойся, я уже раздумал умирать. Телли-ханум свидетельница, я не струсил перед врагом.
И, опершись на колено Телли-ханум, он запел:
"Войска построились в ряды,
Сомкнув вокруг меня кольцо.
Не испугался я беды,
И белым не было лицо.
Один лишь страх — за друга страх
Стянул мне на сердце аркан.
Я сорок недругов во прах
Поверг, опустошив колчан.
Спасенье другу даровать
Молил аллаха, бой верша,
И шкуру всю мою содрать
Хотел для чучела паша".
А войско Кёр-оглы продолжало двигаться без передышки, пока не достигло Ченлибеля.
Навстречу ему вышла Нигяр-ханум. Она приветствовала удальцов и Кёр-оглы.
— Добро пожаловать! — приветливо улыбнулась она Телли-ханум. Но, увидев раны Демирчи-оглы, не удержалась и заплакала. Кёр-оглы подошел к ней и, чтобы ее утешить, запел:
"Ты не плачь, не плачь, моя Нигяр,
Исцелится Демирчи-оглы.
На душу не сыпь печали жар,
Исцелится Демирчи-оглы.
Ченлибель прекраснее, чем рай,
Лекарей я кликну в отчий край.
Вздохами ты грудь не надрывай:
Исцелится Демирчи-оглы.
Кёр-оглы далек печальных дум,
И созреет радость, как изюм.
На красавице Телли-ханум
Мы поженим Демирчи-оглы".
Сказывали, что у Кёр-оглы был друг, лекарь по имени Кимякер-дервиш. Пригласил Кёр-оглы его и поручил ему лечить Демирчи-оглы. Лекарства, снадобья, отвары и мази — сделали свое дело: Демирчи-оглы выздоровел. Нигяр-ханум постаралась и, пригласив гостей, устроила невиданный пир в честь свадьбы Телли-ханум и Демирчи-оглы.
