Александр очнулся на постели в своей спальне. В окно лился серый дневной свет. По комнате неспешно ходила Софья. Александр скосил глаза на одеяло, пошевелил пальцами. Значит, жив…
Нестерпимо болела голова и правое ухо. Он поморщился и застонал. Софья быстро подошла к нему:
- Ах, очнулся. Доктор сказал, что ты скоро придешь в себя.
- Что случилось? Я жив?
- Как видишь, - усмехнулась Софья, - ты, оказывается, и застрелиться-то не способен…
Александр пропустил ее колкость мимо ушей.
- Ты лишь поцарапал голову и ранил ухо, - сказала Софья, - жить будешь. Только вот объясни мне: ради чего это все? Что, твоя жизнь настолько невыносима? Или хочешь толков и слухов среди людей? Чтобы болтали, какой барин несчастный, а супруга его со свету сживает?
- Ничего я не хочу. Оставь меня.
Софья заплакала.
- Что я тебе сделала, что?! Почему ты меня ненавидишь? Это все из-за нее, да? Из-за Настасьи? Да будь она проклята!
- Да, ты права, - отозвался Александр, - это из-за Настасьи. Остап перед кончиной успел мне кое-что рассказать. Я знаю, что творилось в вашем доме, когда Настасья лежала, вами забытая, и тихо умирала. Знаю, что к тебе приезжал жених, и ради него ты пожертвовала бедняжкой. Ты, ты сама обещалась мне ухаживать за Настасьей, беречь, как зеницу ока, прогнала нас с Данилой, между тем как он мог бы помочь! Это ты не посмеешь оспорить.
Софья перестала рыдать и взглянула на Александра вызывающе:
- Да, ко мне приезжал жених. И что? Как это касается Настасьи? Чем я виновата, что ваш лекарь оказался ни на что не годным? Если б он мог помочь, сделал бы это!
Александр отвернулся в негодовании. Спорить с Софьей и взывать к ее совести не имело никакого смысла.
Вечером приехал Феликс. Он сразу поднялся в спальню к Александру и сидел с ним до самой полуночи.
- Пожалуй, погощу я у вас пару дней, - сказал он, - посмотрю, как ты придешь в себя. А то, кто тебя знает. Еще натворишь бед, не дай Бог!
В благодарность Александр крепко сжал его руку.
Незаметно окончилась осень и наступила белая зима. Феликс бывал у Александра наездами: когда дела позволяли, он подолгу гостил в его доме. Новый год и Рождество справляли все вместе. Поскольку Софья уже не могла совершать дальних поездок, Феликс сам приехал на время праздников. Александр был искренне счастлив его обществу, однако, как только оставался один, снова впадал в оцепенение. Радость редко читалась на его лице, он сделался равнодушным абсолютно ко всему, что его окружало. С Софьей он больше не пререкался – скорее, просто не замечал ее, и в разговоры вступал неохотно. Только Феликс и мог разговорить Александра, а порой они оба сидели у камина и подолгу молчали.
Накануне Крещения, одним ясным морозным утром, Александр получил известие от Феликса. Тот сообщал, что к ужину он прибудет вместе с гостями – другом отца и его дочерью. Александр поспешил передать новость Софье.
- Думаю, речь идет о Сергее Ефимовиче, давнем друге отца, - сказала она. – Насколько я помню, он теперь военный в отставке, и у него есть дочь, старая дева. Ей сейчас должно быть около 30 лет. Вот увидишь ее: нелепейшее создание. Некрасивая, бесцветная – вероятно, такой она и осталась. Они гостили у нас лет 5 назад. Вот уж мы с Остапом тогда над ней повеселились…
Александр нахмурился:
- Сделай необходимые распоряжения к ужину. И еще надобно подготовить комнаты.
Вечером, как стемнело, скрип полозьев и звон бубенцов возвестили о приезде гостей. Александр вышел встречать их на крыльцо, Софья осталась в гостиной – боялась застудиться. Из саней спрыгнул Феликс в толстой шубе и меховой шапке, и помог сойти пожилому статному господину, а затем его спутнице. Познакомились, обнялись. Александр толком не бросил взгляда на барышню, быстро проводил гостей в теплые комнаты.
В гостиной ожидала нарядная Софья.
- Сергей Ефимович! Как мы рады! Не ждали – не гадали… а у нас беда следует за бедой… и Настасьи, и брата, и отца не стало… не успели вы с ними свидеться…
- Да, да, Софьюшка, - торопливо заговорил Сергей Ефимович, - Феликс нам обо всем поведал. Бедные вы мои… беда, как известно, не приходит одна… не ожидали мы… я ведь еще осенью переписку с Петром Платоновичем держал… ох, горе гореванное… и мы не вовремя подоспели с визитом…
- Что вы, Сергей Ефимович! – возразила Софья. – Мы сердечно рады вам. Скрасите своим обществом наши тоскливые вечера. Вы уже успели побеседовать с моим супругом, Александром?
- А как же! Еще на дворе познакомились. Ну, уж я представлюсь еще раз, как положено: Сергей Ефимович Пантелеев, полковник в отставке, старинный друг Петра Платоновича. И моя дочь, Глафира.
Всеобщие взгляды, наконец, привлекла барышня в скромном сером платье и с тщательно убранными волосами. Софья обменялась с ней дружескими объятиями и фальшиво заулыбалась. Александр пристально глянул на Глафиру. Внешне она была совершенно невыразительна, скорее, некрасива. При ярком освещении Александр заметил, что она вправду была не столь молода, как ему показалось вначале. Поймав на себе его долгий взгляд, бедняжка смутилась и опустила глаза...