Первый отряд своих сторонников Лжедмитрий собрал в январе 1604 г. Наиболее боеспособную его часть составили несколько сотен польских гусар, однако гораздо больше набиралось казаков и «московских людей», откликнувшихся на призывы самозванца. Потеряв надежду на помощь короля, Лжедмитрий в октябре 1604 г. очертя голову ринулся в поход на Русь. В Киеве его отряд был усилен до 3,5–4 тыс. человек украинскими казаками. С ними Дмитрий переправился на левый берег Днепра и вторгся в пределы Московского государства.
Его расчет не столько на военную силу, сколько на само имя Дмитрия оправдался сразу же и полностью. Служилое население северских городов восставало при его появлении, выдавало своих воевод и радостно присягало царевичу, как долгожданному избавителю от всех тех немыслимых бедствий, обрушившихся на страну с воцарением Годунова. Первым сдался Моравск, затем Чернигов, где к нему присоединился крупный отряд донских казаков. Поддержку самозванцу оказали и жители богатой Комарицкой волости Северской земли.
Годунов немедленно объявил сбор ратных людей и выслал вперед имеющиеся под рукой отряды. Так, стольник А. Р. Плещеев с жильцами, дворцовыми конюхами и псарями ринулся в Комарицкую волость, а Ф. И. Шереметев отправился в Орел для сбора дополнительной рати.
Спешно сколоченный отряд окольничего Петра Федоровича Басманова выступил к Чернигову, но не успел его занять раньше самозванца и засел в Новгороде-Северском. Все приступы повстанцев к городу были отбиты, попытки сдать его жителями подавлены, и осада надолго сковала небольшую действующую армию Лжедмитрия.
Однако вовсе не в ней крылась в то время главная опасность для царя Бориса. Всеобщая «шатость» охватила полки полевой армии и южные окраины России. В течение ноября 1604 — весны 1605 г. жители Рыльска, Севска, Царева-Борисова, Белгорода, Оскола, Валуек, Курска, Кром, Ливен «целовали крест» Дмитрию. Воевода кн. В. М. Рубец-Мосальский сдал ему Путивль — единственную каменную крепость на самой границе со степью.
На следующие 5–6 лет город стал одним из основных оплотов восставшей окраины. Страшные казни и мучения, которым подвергли дворяне и татары авангарда царского войска крестьян Комарицкой волости, только усилили их симпатии к "Дмитрию-избавителю".
Между тем правительство пребывало в растерянности. Войско выступило в поход против самозванца в октябре 1604 г., а жителям государства было официально объявлено о «расстриге» только в январе 1605 г. Гражданская война, когда в открытый бой между собой вступили русские «московские» люди, стала страшным испытанием для ратников и воевод царского войска прежде всего в моральном смысле. Измена поселилась в нем с самого начала похода, а любой город мог внезапно оказаться вражеским и закрыть для него ворота.
Видимо, подобное состояние духа и привело более чем 20-тысячное войско князя Федора Ивановича Мстиславского к поражению в долине реки Узруй под Новгородом-Северским в декабре 1604 г. По словам наемника-француза Маржерета, «казалось, что у русских не было рук, чтобы биться».
Лихими атаками опрокинув полк Правой руки на Большой полк, Лжедмитрий принудил царское войско к поспешному отступлению — хотя тот же Маржерет охарактеризовал бой как «стычку… без особых потерь». Мстиславский, попытавшийся лично спасти положение, был изранен в рукопашной схватке. Царская армия откатилась на 15 верст и расположилась в лесу, укрепившись земляным валом.
Вскоре к самозванцу подошли сильные подкрепления: 8 тыс. конных и 4 тыс. пеших украинских и запорожских казаков с 12 исправными пушками. Однако в то же время поляки его войска взбунтовались и в подавляющем большинстве ушли от него. Потеряв свои лучшие отряды, Дмитрий был вынужден снять осаду с Новгород-Северского и отступить. Отстоявший город воевода Басманов и его ратные люди были щедро награждены царем.
Вскоре на подкрепление к Мстиславскому подошла свежая рать кн. В. И. Шуйского — «чины московские», стрельцы и 14 орудий. Объединенное войско направилось к Севску и в ночь на 21 (31) января 1605 г. расположилось у укрепленного острога при деревне Добрыничи.
На рассвете Дмитрий снова напал на превосходящие его силы царя Бориса. Царская армия, «которая была как завороженная и не трогалась, словно потеряв всякую чувствительность», вначале почти не оказывала сопротивления его воинам, для отличия надевшим белые рубахи поверх доспехов.
Воевода Сторожевого полка окольничий Иван Иванович Годунов (родственник царя) при виде лавины конницы «воскресшего» царевича «сидел на лошади, оцепенев от страха, и ничего не видел и не мог двинуться ни взад, ни вперед, так что его можно было одним пальцем столкнуть с лошади». Его полк бежал, а кавалеристы самозванца устремились к деревне на обоз.
Однако здесь неожиданный залп орудий и нескольких тысяч укрывшихся за возами стрельцов в одночасье переломил ход битвы: атакующие смешались, поле заволокло дымом "это нагнало на поляков такой страх, что они в полном беспорядке обратились в бегство"! Массы свежей царской конницы наконец перешли в наступление.
Второй конный отряд самозванца, не вступая в бой, также обратился в бегство. Преследующие натолкнулись на пехоту запорожцев, бездарно брошенную «Дмитрием» в тылу со своими орудиями, изрубили до 500 человек и захватили 13 пушек. Казалось, это был полный разгром повстанцев.
По материалам: Курбатов О.А. Военная история русской Смуты начала XVII века.