Вся Сенина жизнь вертится вокруг бабы.
Откуда эта баба взялась – неведомо. Но так было всегда.
Даже когда Сеня знал всего несколько слов, «баба» было одним из них. Как только что-то пугало Сеню, обычно это был какой-то неожиданный резкий звук, он встревоженно спрашивал:
– Баба?
И ждал от нас ответа.
Мы отвечали:
– Да нет, почему баба. Это гром гремит.
Или:
– Это машина так шумно проехала.
Или:
– Не, это газонокосилка траву косит!
Но Сеня продолжал подозревать, что без бабы тут не обошлось. Может, и гром делает баба. И на машине она ездит. И газонокосилкой орудует. Баба вездесуща и непредсказуема.
Сначала мы думали, что его баба – это Баба Яга. Но вроде как нет. Не то что Сенина баба всегда злая. Баба бывает разная! Баба делает гром, но баба делает и солнце. Дед Мороз по сравнению с ней слабак. Он только под Новый год приходит со своими подарками, а баба появляется когда угодно и умеет совершенно всё. Если мы идём по сумрачной улице и вдруг включаются фонари, это баба нам так помогла. И если во дворе сломали старые качели, а потом поставили новые, то это тоже бабиных рук дело.
Важно не расстраивать бабу – и тогда всё у тебя будет хорошо. Но Сене это сложно, он активный и хулиганистый. Вечно куда-то лезет, что-то тащит, откуда-то падает, дерётся и громко вопит. А потом переживает, что баба будет злиться. Старшие дети давно поняли, что баба для Сени – главный авторитет, и часто, когда он бесится, говорят ему:
– Если ты не прекратишь, мы скажем бабе, что ты плохо себя ведёшь!
Сеню это пугает. Он сразу же вопит:
– Я бойше не буду!
А когда кто-то другой, на его взгляд, проштрафился, Сеня немедленно прижимает ладонь к уху, звонит бабе и кричит:
– Баба! Тут это! Похо ведёть! Похой он!
Особенно часто Сеня жалуется на нашего бобика. Бобик у нас невоспитанный, от него вечно грязь и разруха.
– Баба! – вопит Сеня. – Боба похой! Какася боба! Иди бобу ам-ам!
– Сеня, ну погоди, – говорю я, – разве тебе не жаль бобу?
– Боба похой! – вопит Сеня.
– Но если баба его ам-ам, его же больше не будет?
Сеня задумывается.
– Не весь ам-ам, – говорит, – ам-ам чуть-чуть.
И показывает чуть-чуть пальцами.
Когда у Сени весёлое и бодрое настроение, он сам изображает бабу. Дома Сеня берёт веник, бегает с ним и кричит:
– Я баба! Я баба!
Вроде как остальные должны пугаться, но все заняты своим и не обращают на него особого внимания. Сеня к этому привык. И если кто-то всё же послушно пугается, Сеню это поражает.
Иногда Лёва подыгрывает Сене и жалобно пищит:
– Баба! Аааааа! Я тебя боюсь!
Сеня аж замирает от удивления.
– Ты шутишь? – недоверчиво спрашивает он.
– Нет! – пищит Лёва. – Ты очень страшная баба! Ты меня съешь!
Сеня приходит в полный восторг, машет веником и заливисто хохочет.
В детском саду у Сени нет веника, поэтому, изображая бабу, он поднимает для устрашения руки и рычит. Дети вопят и с хохотом разбегаются. Сеня готов гоняться за ними часами, приходится его усмирять и отвлекать.
Но ближе к ночи Сеня начинает бояться бабу по-настоящему.
Темно! А надо ложится спать. Ложиться спать Сеня не любит, приходится долго его уговаривать, подкупать мармеладками, петь колыбельные. Сеня предпочитает традиционный репертуар: «Спят усталые игрушки», «Спи, моя радость, усни» – но когда доходит до строчки «Месяц в окошко глядит», он непременно подпрыгивает на кровати, смотрит в окно и драматично шепчет:
– Тише! Баба пйидёть! Там баба!
– Да нет там никакой бабы, – отвечаю, – там только обычные люди, и все спать ложатся. И ты спи.
– Баба там, – шепчет Сеня, – баба пйидёть и меня ам-ам.
– Глупости, – говорю. – Баба уже спит.
– Баба хочеть ам-ам!
– Зачем ей тебя есть? – говорю. – Если бабе захочется ам-ам, пойдёт в магазин. Там много вкусного, купит себе хлеба с колбаской и глазированный сырок.
– Неть, – шепчет Сеня. – Баба хочеть меня. Меня ам-ам!
– Не волнуйся, Сенечка, – говорю. – Даже если баба придет, я ей тебя не отдам. Ты мне самой нужен.
Сеня драматично всплескивает руками.
– Баба хвать! – отвечает.
– Ну как это она тебя хвать? – говорю. – Я тебя не отдам! Буду держать тебя крепко-крепко!
Сеня вцепляется в моё плечо и жарко шепчет:
– И я! Я тозе тебя не одам! Уйди, баба! Я тозе буду дежать кепко-кепко!