Вообще-то каждый человек знает: телевизор смотрят не для того, чтобы поумнеть. А вовсе для других целей, например, чтобы отвлечься от насущных дел и немного развлечься. Однако есть люди, которые этого не понимают и начинают думать над каждой темой телепередачи, докапываться до сути показанной проблемы или сюжета и вообще страдать всякой фигней. Не будем, как говорится, показывать пальцем, но это я про свою драгоценную родственницу – мать моей жены.
Сидим, к примеру, однажды всей семьей, телевизор смотрим. Я, как обычно, уставший после напряженного рабочего дня, клюю носом, засыпая, и вдруг теща как закричит:
– Господи, да что за бред?! А еще пожилой человек.
Перепугавшись спросонья чуть не до смерти, я вскочил, журнальный столик едва не опрокинул, чашку с чаем на ковер уронил...
– Алла Олеговна, что случилось? – спрашиваю. – Это вы кому?
Тут жена из кухни примчалась и, как всегда, на меня сердито смотрит. У нее если крик, так это я, значит, провинился. В крайнем случае – наша дочка. Но мы-то с Наташкой как раз тут ни при чем!
Теща губы поджала и на экран возмущенно кивнула: какой-то профессор вел передачу о долголетии.
– Представляешь, – объяснила она моей супруге, – это псевдоученый говорит, что в человеческом организме есть программа старения. И если ее сломать, умирать от старости организм перестанет! Ну разве не ерунда?
Жена ничего не поняла, стоит, глазами хлопает, а лично я обрадовался. Вот, думаю, наука как продвинулась! И ученый на экране тоже явно доволен, руки потирает. А Алла Олеговна, наоборот, раздражена в крайней степени. Ну не странные ли существа женщины? Даже пожилые...
– Ломать программу! – не успокаивается теща. – Даже мне, гуманитарию, совершенно ясно: программу можно только переписать. Вживленные в наши организмы программы ломаются только вместе с ним! Всю жизнь прожила под девизом «Ломать – не строить!», и теперь они туда же!
– Ты права, – согласились с ней Светка. – Не будем ничего ломать, ты только успокойся, мамочка.
– Мало ли, что говорят, – подтвердил я. – Не берите в голову...
Но она долго еще ворчала в телевизор о том, как ей не нравятся нынешние ученые. Их, дескать, хлебом не корми, только дай чего-нибудь сломать или выдвинуть новую гипотезу, совершенно идиотскую. Ну не любит человек ученых, все понятно, но... зачем же тогда телевизор смотреть? И потом, разве долголетие – это неинтересная тема? Но я давно осознал: другому человеку свои мозги не вставишь. А спорить – себе дороже...
В следующий раз мы нарочно опять всей семьей дружно устроились перед телевизором, чтобы посмотреть эту самую передачу. И если что, снова тещу успокаивать.
Но на этот раз почему-то показывали профессора биологии.
– Вы спросите меня, что такое естественный отбор, – игриво улыбался нам с экрана румяный лысый толстячок, хотя его, собственно, никто об этом не спрашивал. – Я вам сейчас проиллюстрирую его одной замечательной притчей...
И действительно, так он здорово объяснил, что даже я все понял. И жена, думаю, тоже. Дочка, в силу возраста, вряд ли. Хотя, если бы у нее в садике был такой профессор, она бы наверняка стопроцентно въехала в эту сложную тему...
– Представьте себе, – между тем рассказывал телевизионный ученый, – что есть две молодые мышки, умная и глупая. И за ними гоняется сова. Шустрые мышки быстро бегают, и их не догонишь. Но потом они повзрослели, и...
Мы буквально замерли у экрана.
– И вот глупую мышку сова догнала и съела! – провозгласил профессор торжествующе. – А умная спряталась, притаилась и выжила. И от нее пошли умные мышки. А от глупой никакие не пошли: не успела она потомством обзавестись...
Дальше он долго еще бубнил о том, что детки умных мышек снова давали потомство, и вновь выживали только самые умные. Потому что, как я понял, сова – это такой себе регулятор естественного отбора. Чтобы мыши становились все умнее и умнее.
«Отлично, – подумал я, глядя на свою притихшую дочку. – Слушает, вникает, умница – вся в меня».
Но зловредная теща, конечно же, снова нашла к чему придраться.
– А как же сова?! – запричитала она, всплеснув руками. – Ведь это ж надо, сколько она, бедолага, голодная по лесу летала, пока эти самые мышки не повзрослели!
Я прямо опешил. Сову ей жалко! А теща вдруг вздохнула и заявила:
– Все-таки дурак этот профессор вместе с его мышами.
– Почему это он дурак, бабуль? – сдвинув бровки, спросила ее Наташка. Мы с женой только переглянулись.
– Потому, деточка, – охотно объяснила Алла Олеговна, – что профессор этот все перепутал. Ведь детей люди обычно рожают в молодости, будучи еще совсем глупыми...
– Наточка, иди в свою комнату, пожалуйста, – сказала моя супруга, делая матери «страшные глаза».
– И нечего не меня так смотреть! – махнула рукой та. – Вот подумайте сами, почему глупых мышей вокруг нас подавляющее большинство, в чем каждый может лично убедиться, – продолжила, при этом почему-то многозначительно посмотрев на меня, и с явным злорадством добавила: – А сказку на ночь Наташке, дорогой зятек, сегодня сам отправляйся читать, раз такой умный!
В общем, не знаю как оно там в дикой природе, а у нас в семье теща самолично осуществляет естественный отбор.