Наверное, самая противоречивая фигура среди героев тетралогии Н.М.Соротокиной – это Анастасия Ягужинская. Причём, в отличие от других персонажей, лицо это, видимо, историческое. Почему «видимо»? Да просто не знаем мы о ней практически ничего, кроме приводимых С.М.Соловьевым в «Истории России с древнейших времён» показаний Ивана Лопухина: «В Москве приезжал к матери моей маркиз Ботта, и после его отъезда мать пересказывала мне слова Ботты, что он до тех пор не успокоится, пока не поможет принцессе Анне. Ботта говорил, что и прусский король будет ей помогать, и он, Ботта, станет о том стараться. Те же слова пересказывала моя мать графине Анне Гавриловне Бестужевой, когда та была у неё с дочерью Настасьею». Итак, «дочь Настасья» существовала, но судьба её нам не известна, и автор романа, как и другие писатели в подобных случаях, даёт волю своей фантазии.
Позвольте сделать исторический экскурс и сказать несколько слов о родне Анастасии, в том числе и о тех, кого Соротокина даже не упомянула (что вполне простительно для исторического романиста).
Отец её - граф Павел Иванович Ягужинский, русский государственный деятель и дипломат, сподвижник Петра I, камергер, обер-шталмейстер, генерал-аншеф и первый в русской истории генерал-прокурор. Этот «птенец гнезда Петрова» был, как и многие из окружения Петра, «счастья баловень безродный» - сын органиста, выходца из Литвы.
А вот мать Анастасии принадлежала к ближайшему царскому окружению (Белов будет вспоминать гордое «Головкины с царями были в родне»). Анна Гавриловна – внучка Ивана Семёновича Головкина, двоюродного дяди царицы Натальи Кирилловны, дочь государственного канцлера Гавриила Ивановича Головкина. Мы не знаем ни точной даты её рождения, ни портрета (современники вспоминали, что лицо Анны Гавриловны было сильно испорчено оспой; вероятно, этим и объясняется отсутствие изображений). В романе нигде не упомянуто, что у Ягужинских были ещё сын Сергей, дослужившийся до генерал-поручика, на котором прервался род, и две дочери, Анна и Мария, которые (как Анастасия в романе) были фрейлинами Елизаветы Петровны. Незадолго до ареста по «лопухинскому делу» Анна Гавриловна, овдовевшая в 1736 году, вышла замуж за М.П.Бестужева-Рюмина. Жизнь её Соротокина «продлила». В конце четвёртой книги Анастасия будет уточнять, когда умерла её мать: «Пять месяцев назад, в конце мая?» - «Совершенно верно. Именно двадцать пятого мая», - а разговор происходит осенью 1758 года (я ещё вернусь к этой сцене). Точная же дата смерти Анны Бестужевой - 14 (по новому стилю 25) апреля 1751 года.
Ну, а теперь, вспомнив эти исторические детали, но не фиксируя на них своего внимания, обратимся непосредственно к книгам.
**************
Самое первое упоминание об Анастасии в романе (не в фильме) – слова Белова, сообщающего Алёше: «Взяли твою Анну час назад... и с ней дочь».
А уже потом нам расскажут о влюблённости Белова, который «увидел её зимой в доме вдовы полковника Рейгеля, где давал уроки. Они столкнулись на лестнице, и Саша онемел, потерялся, не смея даже взглянуть в прекрасное лицо. В памяти осталось что-то яркое, диковинное, словно в пасмурный голый лес прилетела тропическая птица и распушила на снежном сугробе своё драгоценное оперение», а при следующей встрече «подивился человеческой слепоте - как можно говорить, есть, пить, если в комнате сидит сама богиня». И «сколько вечеров провел он подле этого дома, глядя на мезонин, где за колоннами скрывалась спальня Анастасии! Бывало, погаснет весь дом, утихнет улица, одни собаки дерут глотку, а он всё стоит под деревом и ждёт неизвестно чего. Словно крепкие канаты тянутся от её окна, опутывают ему руки и не дают уйти».
И она заметит и запомнит его: «Странно, — сказала Анастасия, — я не помню твоего лица, но хорошо помню фигуру и как ты стоишь — руки опущены, голова чуть вбок. Где?..» — «Под вашими окнами». Но только она пока ещё не разберётся в собственных чувствах.
Затем, «отпущенная после допроса домой», и вовсе примет его за шпиона: «Второй является каждую ночь и неотрывно смотрит в окно, следит за каждым её движением. Пусть смотрят, пусть докладывают своему начальству — она не плачет, не прячется в покоях, она ко всему готова и ждёт»… Правда, потом усомнится: «Даже отсюда видно, что молод и недурён собой. А может, он не шпион? Может, он из воздыхателей?»
Мне кажется, что размышления Анастасии, пока живущей дома, но ждущей нового ареста, - ключ к пониманию всех её поступков в дальнейшем. Прежде всего хочу напомнить строгим обвинителям героев об их юности. Анастасия, как укажет автор, - «девица неполных восемнадцати лет». Удивительны ли её мечты – «А я праздника хочу. Радости хочу, блеска, музыки. Все было в руках, да вырвалось. Но я назад верну!» Но пока всё мрачно…
«Что делать тебе, Настасенька? Ты ль не была одной из лучших невест в России?» Она «пыталась вспомнить лицо красавца майора, что всю неделю гарцевал перед её окнами на кауром жеребце. Сейчас исчез майор, не гарцует. И с визитами никто не идёт. Все обходят дом, как чумной!»
Она и обвиняет мать в случившемся: «Всё ты, мамаша… За что ей любить мать? Какая любовь, какое почтение, если одевает кое-как, а сама, словно девчонка-вертопрашка, кокетничает с её же, Анастасьиными, кавалерами. И хоть бы искала себе ровню! Смешно сказать, влюбилась в мальчишку, в курсанта-гардемарина. Анастасия видела его издали — мордашка смазливая, вид испуганный. Ладно, чужое сердце — потёмки, играла бы в любовь — полбеды. Так нет, тянуло её к склокам, к шептаниям, к интригам… Дожили, Анна Головкина — дочь бывшего вице-канцлера — заговорщица! Погубила ты, маменька, мою молодость!» - и переживает: «Тьфу… Анастасия плюнула и устыдилась. Не так молиться надо! Мать, поди, сейчас в тюремной камере, в темноте, на соломе. Что ждёт её? Господи, помоги ей, отврати…»
А больше всего – чувствует собственную вину: «Анна Гавриловна хоть и была нрава суетного, перед следователями стала важной и сдержанной. Ответы её были просты — она всё отрицала. Не перепугайся дочь, может, и вышла бы матери послабка. А Настасенька со страху, с отчаяния ни слова не могла вымолвить в её защиту и согласилась со всем, что внушали ей следователи. И уже потом, вернувшись домой, поняла, что говорила напраслину. Теперь ищи в святых ликах утешения». После мы не раз прочитаем, что её показания практически ничего не решали («В пресловутом "бабьем заговоре" все обвинения были придуманы, и как бы ни вела себя на допросе Анастасия, и Лопухину, и Анну Гавриловну, и всех прочих всё равно подвергли бы пыткам и обрекли на кнут»). И, тем не менее, простить себя до конца Анастасия не может…
И самое страшное – отсутствие какого бы то ни было выхода – «Кто ей теперь поможет? Кому нужна Анастасия Ягужинская? Родственникам? Отчиму? Михаил Петрович Бестужев — дипломат, скупец, фигляр! Скорее всего он и сам уже арестован, трясётся от страха и клянёт весь род Головкиных и приплод их».
И тогда появляется де Брильи… «Сколько за свою недолгую жизнь она выслушала признаний… Анастасии нравилось, когда ей поклонялись. Но сейчас ей было не до любви. Она даже не смогла, как того требовал этикет, принять кокетливый вид и улыбнуться отвлечённо, и распалённый де Брильи увидел в смятенном выражении её лица отблеск истинного чувства».
А он снова напоминает о её положении: «Что ждёт вас на родине? В любую минуту сюда могут нагрянуть драгуны, и тогда… Холмогоры, Берёзов или в лучшем случае монастырь. А я предлагаю вам… — Лицо его приняло недоумённое, даже глуповатое выражение. — Францию!..»
Именно от безвыходности поедет она. И, наверное, именно поэтому отправится сначала к тётке в монастырь…
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!
Путеводитель по всему циклу здесь
Навигатор по всему каналу здесь