Вдруг, страшный рёв мотора пронёсся над площадью. Обернувшись, Алексей с ужасом увидел коляску, выезжающую на дорогу, и мотоцикл, несущийся прямо на неё.
Он успел только вскрикнуть, но проходивший мимо коляски парень рывком выдернул её с дороги и передал подбежавшей перепуганной Люсе.
Мотоциклист тоже среагировал быстро, и резко свернув в сторону, врезался в ограждение, перелетел через руль и рухнул на газон.
Тут же сбежалась толпа. Кто-то полез через ограждение к лежащему без движения мотоциклисту, пытаясь привести его в чувства.
- Не трогайте его! - крикнула пожилая женщина, перегнувшись через кусты акации, - нельзя шевелить, пока скорая не приедет.
- Скорую вызвали? Вызвал кто-нибудь?
Все схватились за телефоны и принялись звонить, но кто-то, видимо, догадался раньше, и машина скорой помощи уже показалась на повороте. В посёлке всё находится близко.
Народ расступился, пропуская медиков.
- Там он, через кусты улетел, - махнула рукой пожилая женщина.
- Девка это, - отозвался мужчина с газона. - Похоже, там уже всё...
Все затихли, напряжённо всматриваясь и пытаясь понять, кого же так угораздило.
Наконец, медики пронесли мимо носилки с мотоциклистом. Без шлема сразу стало понятно, что это девушка.
Алексей узнал её, едва взглянув на зелёные волосы. Люся тоже ахнула, схватив мужа за руку.
Но и другие её узнали:
- Ой, да то ж Машка Татьянина! Вот матери горе-то...
- Допрыгалась, стрекоза...
- Матери сообщить надо...
Алексей вдруг подумал, что они так и не обменялись телефонами, он до сих пор не знал её номера.
Но слухи в посёлке распространяются молниеносно. И Татьяна уже неслась через площадь к толпе, собравшейся возле "скорой".
"Видимо, опять была у старой учительницы", - подумал Алексей.
Народ расступился, она влетела в салон машины и все, постояв, и не услышав больше ничего интересного, стали расходиться в разные стороны.
Алексей не выдержал и заглянул внутрь машины. Татьяна сидела, зажав рот рукой, напряжённо всматриваясь в безжизненное лицо дочери.
- Тань, телефон запиши мой, на всякий случай, - начал Алексей, - но она его не услышала, не среагировала.
Он обернулся к жене и почти прошептал:
- Люсь, я съезжу, домой идите, скоро приду.
- Лёша!
Но он уже запрыгнул в машину и сел рядом с Татьяной.
...
Машу сразу увезли в операционную. Больница в посёлке большая, трёхэтажная, с неплохо оборудованными операционными, но город перетягивает к себе всех лучших врачей. Едва наберутся хирурги опыта, как сразу же перебираются, в город, в областной центр, а то и в Москву.
И вот сейчас, молодой врач дежурит, почти мальчишка. Справится ли? Как жизнь доверять неопытному хирургу?
Алексей нервничал сидя в коридоре рядом с Татьяной. А она, закрыв глаза, словно молилась, едва заметно покачиваясь вперёд-назад.
Из операционной показалась медсестра:
- Родители?
- Да, - Татьяна открыла глаза, вскочила, - что с ней? Она жива?
- В область везти надо, - вздохнула медсестра.
- Скорее! Скорее поехали! - воскликнула Татьяна.
- Донора ждём, - ответила медсестра.
- Первая отрицательная есть у кого? - выглянул врач из операционной.
- У меня, - отозвался Алексей.
- Гепатитом болели?
- Нет.
Их так и повезли на "скорой" в областной центр, сцепленных трубками и катетерами. Алексей всю дорогу наблюдал, как его кровь течёт в к дочери, и всматривался в её лицо, но так и не мог понять, на кого она похожа. Бескровное лицо напоминало маску и пугало своей неестественной бледностью.
Татьяна тоже поехала с ними. И в коридоре областной нейрохирургии они опять сидели вместе в оцепенении, ожидая окончания операции.
Всё-таки, даже несмотря на всю эту ситуацию, Алексей думал больше о Татьяне, чем о Маше. Он исподтишка на неё посматривал, беспокоясь, хватит ли ей сил, чтобы справиться с этой трагедией.
Наконец, операция закончилась, и хирург вышел к ним. На их безмолвные вопросительные взгляды он лишь покачал головой.
- Будем надеяться. Организм молодой. Что от нас зависело, мы сделали.
У Татьяны ослабли ноги, она рухнула на стул обессиленная и зарыдала. Алексей сел рядом, обнял, чтоб успокоить.
- Можно мне с ней остаться? - спросила она врача сквозь слёзы.
Он кивнул и устало пошёл прочь.
- Что он такое сказал? - Татьяна смотрела на Алексея заплаканными глазами, - Он очень плохо сказал! Даже не пообещал ничего. Что будет? Что же будет?
- Не убивайся так раньше времени. Надо ждать. Она молодая, должна поправиться. На молодых быстро всё заживает. - Алексей крепко прижал её к себе, как ребёнка. - Танюш, мне надо ехать. Ты звони, пиши. Если что, я приеду. Дай мне твой телефон, я свой номер тебе сохраню.
Она протянула ему телефон. Он включил и замер от удивления - на экране красовалась его собственная фотография, сделанная ещё в школе.
Он записал ей свой номер, сделал дозвон себе.
- Держи, звони сразу, если нужно чего. Не стесняйся. У тебя деньги есть? Купить может что?
- Есть, не надо, - пробормотала она.
...
Алексей вернулся к жене. Но всеми мыслями был в больнице и каждый день он звонил Татьяне, но на вопросы о Маше она только вздыхала:
- Дышит.
Прошла неделя, и в выходные он приехал их навестить.
Татьяна сильно похудела и постарела за эти дни, сидя днём и ночью у постели дочери. Но она казалась Алексею ещё ближе и роднее.
- Как она? Хоть есть какие-нибудь изменения? - спросил он.
- Пальчики на руке вчера шевелились.
- Ну вот, прогресс начался. Мне можно к ней?
Она провела его в палату.
Маша лежала забинтованная, как кукла. Одна рука была в гипсе, другая свободно лежала на одеяле.
Алексей подошёл ближе. Её лицо хоть и было бледным, но выглядело намного лучше, чем в "скорой". Она была абсолютной копией юной Тани.
- На тебя похожа, - сказал он.
Татьяна устало вздохнула, присела на край кровати. Алексей опустился на стул, взял дочь за руку.
- Пальчики тёплые! - Он слегка их помассажировал, погладил, положил руку на одеяло. - Машка, слышишь, мы тебя обязательно вылечим.
Маша шевельнула пальцами, словно прося продолжения. Алексей снова погладил. Она опять ответила.
- Смотри, она играет со мной! - удивился он.
Алексей стал приезжать чаще. Больше ездил к Татьяне, чем к дочке. Хотелось её увидеть, просто посидеть рядом, поговорить о чём угодно, вспомнить школьные годы. Татьяна рассказывала ему о маленькой Маше, о её детских проделках.
- Она всегда была такая шубутная, ни минуты не сидела на месте. И такая ласковая, добрая. Всегда помогать рвалась, так напомогает иногда, что потом полдня за ней прибирать приходится, - рассказывая о дочке, Татьяна всегда улыбалась, лицо светилось от нежности.
- А когда ты ей обо мне рассказала?
- Она рано про папу спрашивать стала. И с возрастом всё настойчивей. Пришлось рассказать, фотографию показать. Отчима она не любила, дралась с ним, меня защищала. Ей самой доставалось от него часто. Трезвый еще ничего, но как выпьет...
Алексей старался отвлечь Татьяну разговорами от тревожных мыслей, рассказывал ей забавные истории о своих многочисленных приключениях. Иногда они даже тихонько смеялись.
И вот, в один из таких вечеров, Алексей вдруг перевёл взгляд с Татьяны на Машу, и увидел, что она лежит с открытыми глазами и внимательно на него смотрит.
- Очнулась! - прошептала Татьяна, больно сжав его руку. - Машенька!
С этого момента Маша пошла на поправку. Она была ещё сильно слаба, но всё же начала оживать. Речь возвращалась медленно. Она больше молчала и только смотрела своими светло-серыми глазищами, казавшимися огромными на исхудавшем лице.
Эти глаза сильнее всего поразили Алексея. Татьяна была кареглазая, а Маша...
У Маши были его глаза, светло-серые, с чёткой тёмной окантовкой по краю радужки. Он не мог оторвать взгляда от её лица, и она смотрела на него внимательно, не мигая, словно боясь, что он исчезнет, если она моргнёт.
...