На основании этих карандашных заметок в книгах (жирно в статье) и сложились мои убеждения о роли Финляндии в 1941 -1944 годах в битве за Ленинград и Карелию. Я не делаю выводов для других, есть только отступления для понимания сущности события.
Переписка Вяйнэ Войонмаа со своим сыном.
«18.3.1941 года.
Паасикиви не надеется на помощь Германии. Он не верит, что Германия захочет в данный момент распространить мировую войну на Российское государство… Паасикиви не возражал бы против вступления в войну, если бы была уверенность в достаточно эффективной помощи немцев. Но ее нет. Он несколько раз повторил, что он старый друг Германии, и указал, что немецкая гегемония в нашей стране означает внутриполитическую фашизацию и что у него нет оснований отвергать помощь Германии, даже если мир и безопасность будут обеспечены таким путем не более чем на пару десятилетий. И все же «отчизны ради» сейчас нельзя идти ни на какой риск и кидаться, зажмурив глаза, в войну, результатом которой, останься мы одни, будет несомненный конец отчизны.
22.5
Однако после его ухода дискуссия некоторое время продолжалась, и Карес объявил, что все мы полны мыслями о реванше… Когда же я в связи с этим высказал мнение, что визит Гюнтера ставил целью выяснение не реваншистских тенденций, а наших намерений отвоевать Карелию в случае возникновения войны между Германией и Россией, то Карес громогласно провозгласил, что, конечно, в Финляндии не найдется ни одного мужчины, который в этом случае не взялся бы за оружие. Я сразу высказал уверенность, что и в этом случае большая часть финского народа будет против войны.
27.5
Узнали, что с инициативой относительно вербовки выступило германское правительство. Один батальон финнов в составе войск СС должен быть подготовлен в Германии на тех условиях, о которых уже говорилось. Финляндское правительство обещало не вмешиваться, но все же предложило, чтобы эта группа получила военную подготовку и служила в германской армии, что было отвергнуто. Германия хочет подготовить этих людей в чисто политическом плане. Поначалу дело в Финляндии шло плохо, так как попало в руки ИКЛ, но затем, когда за него взялся Эско Риекки, оно пошло лучше. Группа (то ли 800, то ли 1200 человек) собрана под названием «егерского движения». Этих «новобранцев» обследовали немецкие врачи, и из 500 человек двое были отвергнуты, так как у них обнаружены «славянские черепа»! Узнали также, что Германия требует еще столько же людей.
Вестеринен, я и отчасти Рейникайнеп при обсуждении этого вопроса отметили, что он имеет явно политический характер. Германия вербует этих людей не для себя ведь она даже не включает их в свою армию, - а для того, чтобы с их помощью подготовить фашизацию Финляндии - требование об этом она уже выдвигала. Дело это опасное, так как, получив нацистскую подготовку, эти господа будут в Финляндии действовать в пользу германии.
11.6.
Но еще более примечательные вещи рассказал мне генеральный секретарь Аалтонен. Он сказал, что президент принял на заседании Государственного совета решение о проведении частичной мобилизации, и сейчас действительно денно и нощно призывают мужчин на службу (говорят, им дают на подготовку всего два часа). Это решение, похоже, касается младших возрастов, но может затронуть и других.
У нас вчера вечером состоялось заседание подготовительной комиссии фракции и было решено просить премьер-министра завтра (в четверг) вечером прийти на собрание фракции и проинформировать об обстановке. Посмотрим, какую немецкую похлебку нам станут скармливать…
13.6.
То обстоятельство, что крупным немецким силам было разрешено разместиться на нашей территории, естествено, нас скомпрометировало. Поэтому Германии был задан вопрос: должна ли Финляндия в одиночку переносить все возможные последствия. В ответ нас заверили: «Можете не волноваться».
…в случае если начнется война между Германией и Россией, Финляндия, пользующаяся поддержкой немцев, непременно окажется вовлеченной в нее и станет театром военных действий; что присутствие немцев при всех условиях создает для нашей страны такую же опасность стать объектом бомбардировок, как и для других оккупированных Германией стран.
Итак, жребий брошен: мы - держава «оси», да еще отмобилизованная для нападения. Печать и радио обрабатывают народ успокоительными сообщениями и предостерегают от веры в коварные слухи, но все же настроение вокруг подавленное, порой даже паническое.
19.6.
Взял слово Таннер… что Советская Россия озлобила Финляндию, тогда как настроения в отношении Германии стали более благоприятными. Германия для нас - это противовес России. Неоправданно уже само существование России, и она должна быть ликвидирована. Мы никак не могли помешать немцам прийти сюда. Но нам все же следует держаться в стороне от находящихся в Финляндии немцев и избегать нападения на Россию, за исключением того случая, если Россия будет разгромлена, так как тогда мы отберем - и никакая сила помешать этому не сможет - «по крайней мере свои бывшие территории».
22.6.
Таннеру было известно, что Финляндия вступит в войну через десять дней и что ближайшие дни будут весьма критическими.
Таннер не исключал возможности наступательных действий со стороны Финляндии, но больше боялся последующего нацистского периода. В отношении России он был преисполнен ненависти и считал, что Ленинград следовало бы сейчас стереть с лица земли.
…что нашим соседом всегда будет великая Российская держава, с которой мы не можем постоянно воевать, а должны жить в мире. Однако мы сошлись во мнении, что граница, установленная Московским миром, должна быть перенесена на линию Койвисто-Тайпале, а я допускал возможность присоединения к Финляндии Восточной Карелии и Кольского полуострова вплоть до линии, проходящей через юго-восточные оконечности Ладожского и Онежского озер. Все это, конечно, было чистейшим гаданием на кофейной гуще…
25.6.
О нажиме Германии на Финляндию не было упомянуто вообще, и, уж конечно, не сказано ни слова о том, что из-за политики Германии мы и угодили в 1939 г. в войну против России. В конце было объявлено, что сегодня началась война против России и что армия получила приказ принять меры к обеспечению безопасности страны. Правительство ожидает от парламента одобрения принятых им мер и простого перехода к повестке дня.
Однако Таннер не снял формулировку, согласно которой Россия своими действиями в последние дни «разрушила возможность сохранить мир» и т. п. (хотя я предложил убрать и ее, поскольку, на мой взгляд, мы сами отказались от возможности сохранить мир тем, что буквально зазвали немцев). А тем временем была объявлена воздушная тревога, Таннер в спешке огласил проект резолюции, его моментально одобрили и помчались в бомбоубежище.
Сегодняшний день прояснил многие вещи. Финляндия снова ведет священную «оборонительную войну», в которой повинна Россия. У Финляндии же не было никаких причин воевать. И никто не сказал ни слова о том, что немецкий военный плацдарм в Финляндии мог дать Росси основания упрекнуть нашу страну в том, что она не держит данного ею слова. Русские объявили нам войну, а о том, что это было спровоцировано, никто и не упоминает!»
Отступление.
Из выступления президента Финляндии Ристо Рюти.
26 июня 1941 года.
«Наша вера в наши вооруженные силы и в достигшего мировой славы их руководителя, фельдмаршала Маннергейма, безусловна.
Граждане! Сотни лет показали, что на том месте, которое судьба предопределила нашему народу, мы не смогли достичь устойчивого мира. Давление Востока всегда было преградой для нас. Чтобы ослабить этот напор, чтобы уничтожить постоянную угрозу, чтобы обеспечить счастливую и мирную жизнь будущим поколениям, мы сейчас вступаем в бой. И на этот раз у нас, быть может, лучший шанс на успех, чем был когда-либо раньше. Господь Судьбы, в руках которого жизнь нашего народа, пусть направляет нас и приведет нашу борьбу к окончательной победе».
Переписка Вяйнэ Войонмаа: «30.06. Обстановка в Финляндии, коротко говоря, следующая: Финляндия в состоянии войны против Советского Союза. Это все происходит под вывеской оборонительной войны, но теперь уже ясно, что это - агрессивная война (пока в ограниченных масштабах, а именно за Ханко и Выборгскую губернию). Когда Маннергейм в своей вчерашней прокламации говорил, подобно магометанам, о «священной войне» и о «крестовом походе», то уже ясно, что речь идет о полном участии в крестовом походе Германии (а вернее, в крестовом походе Европы под предводительством Германии) против «всемирной кары и чумного очага». А говоря более прозаично, все это означает, что Финляндия вступила в военный союз и связала свою судьбу с Германией, что она целиком и полностью государство «оси» и полным ходом скатывается к гитлеризму
1.8.
Все происшедшее, продолжал Таннер, не одобряют ни социал-демократы, ни правительство. О приказе Маннергейма правительство не знало ничего. Говорят, что секретарем у Маннергейма - редактор «Ууси Суоми» Лаури Ахо, который, если верить слухам, и сочиняет ему приказы. Но коль скоро так случилось (а это, следовательно, событие реальной политики, против которого ничего не попишешь), всем посольствам сообщено, что Маннергейм таким образом лишь воодушевлял своих солдат, но что в политическом плане это не имеет решающего значения. Ничего не значит и собрание в Вуоккиниеми».
Отступление. Фрагмент из книги "Финляндия на пути к войне: исследование о военном сотрудничестве Германии и Финляндии в 1940-1941 гг." Мауно Иокипии .
« Главный штаб 20 июля 1941 г. собрал так называемое гражданское собрание в Вуоккиниеми, которое высказалось за непосредственное присоединение Восточной Карелии к Финляндии, что привело в недоумение гражданских лиц и даже государственную службу информации. Слишком рано избранное на этом собрании руководство освободительного движения состояло главным образом из эмигрантов, долгое время живших в Финляндии и поддерживавших создание военного подразделения из числа соплеменников. В свои пропагандистские органы Ставка разослала постановление, принятое в Вуоккиниеми, еще за неделю до состоявшегося собрания.
Принимая во внимание общую обстановку, можно сказать, что удививший правительство приказ Маннергейма от 10 июля 1941 г. ("не вложу меч в ножны"), которым он хотел воодушевить начинавшую наступление финскую армию, не был красивой фразой, как пытались изобразить позднее, а очень точно отражал настроения, господствовавшие в Ставке в тот период времени. Приказ ждал своего обнародования целую неделю, и поэтому его нельзя считать результатом какого-то импульсивного решения, он неразрывно связан с идейной атмосферой той эпохи».
Переписка Вяйнэ Войонмаа:
«3.9.
…Самая большая сегодняшняя сенсация - ожидание предстоящего падения Питера. В это веруют, как в бога, да и следует верить. Многие привычно полагают, что на этом война для Финляндии закончится и что Германия, дескать, пообещала ничего более не требовать от нас. Солдаты наши вернутся домой, и народ вздохнет с облегчением… Германия может потребовать от Финляндии 30 тысяч человек для несения полицейской службы в Питере, после того как он будет захвачен. Есть и такие, которые считают, что никакой полиции там не потребуется, поскольку Питер будет стерт с лица земли. Об этом мне всерьез говорил, в частности, Таннер, а Хаккила даже в восторге от такой перспективы, тем более что, по его мнению, тут никому никаких хлопот не будет, так как «москали» сами уничтожат свой город.
25.9.
И все же становится заметно, что война начинает надоедать. Люди стоят на Карельском перешейке у границы без дела в ожидании, когда рухнет Питер, не зная, что же за этим последует… А русские, даже в свой самый трудный час, оказывается, способны еще бомбить кое-какие объекты, хотя уже все свыклись с тем, что сил у них нет и мир близок. И вот теперь, похоже, начала распространяться уверенность, что война не кончится еще и в течение предстоящей зимы. А поскольку продовольственное положение все ухудшается (даже картошку будут давать по карточкам), то будущее выглядит весьма мрачным.
9.10.
Таннер же, похоже, фактически отказался от намерения разгромить Российское государство и большевизм, согласен оставить эту задачу немцам и перешел на более узкую стезю.
4.10.
Сегодняшняя сенсация здесь - нота Англии. Правительство уже довольно долго обсасывает ответ на нее, и он уже почти готов. Возможно, его отправят еще сегодня.
10.11.
Америка ведь заявила, что еще один даже маленький шаг со стороны финнов, угрожающий Мурманской железной дороге, заставит США выступить против Финляндии на стороне ее противника, в связи с чем Финляндии следует отвести свои войска из районов, близких к Мурманской железной дороге.
3.12.
Целью моей речи было зафиксировать, что территории утраченные Финляндией по Московскому миру, должны быть ей, безусловно, возвращены и это следует разъяснить также всем нашим противникам. В ходе нынешней мировой войны с нами обошлись несправедливо, и это должно быть теперь исправлено. Нас дважды вынудили воевать, под, чем я подразумевал, хотя и не сказал, что первоначально это сделала Германия, сблокировавшись с Россией, и что осенью 1939 г. - и это не отрицается, - пойдя на уступки, мы могли бы избежать войны. Да и на эту новую войну нас заставила пойти Германия, введя сюда свои дивизии, заняв аэродромы и устроив на территории Финляндии важный плацдарм для нападения.
10.02.1944 года.
Верю, что Рамсай и Хюннинен находятся на правильном и разумном пути, т. е. на позиции скорейшего заключения мира, на базе Московского мирного договора, но, может быть, при большой удаче со спасением Выборга и Сайменского канала. Полагаю: нечто похожее уже делается. Надеюсь лишь на то, что все это удастся держать вне пределов досягаемости рук Таннера
2.3.44 …узнал от Таннера, что Советский Союз направил нам условия мира.
На этот раз все. Я предвижу, что отечество снова сократится до пределов, определенных Московским миром, да к тому же недалеко мы и от утраты Петсамо. Но надеюсь,что удастся спасти Ханко и Выборг. А если мы сохраним самостоятельность, то думаю, что в дипломатической игре мы окажемся в выигрыше и начнем, подобно птице Феникс, возрождаться из пепла. Если только фанатики идиоты-милитаристы нам все не испортят.
18.03.44
Итак, ответ Финляндии был весьма сговорчивым (и чья уж тут заслуга?). Однако, как сказал Линкомиес, Советский Союз в тот же день, когда он довел свои условия до сведения Финляндии, предал их гласпости, из чего следовало сделать вывод, что СССР рассматривал свои условия как окончательные и неизменные. Так оно и получилось. Теперь Советский Союз сообщил правительству Финляндии, что он ожидает положительного ответа в течение недели (то есть до 18 марта), после чего, если такого ответа не поступит, Советский Союз будет считать, что Финляндия отвергает его условия…
сообщение Рамсая о позиции главнокомандующего, который «вчера» (то есть 14 марта) заявил по телефону, что он не хочет влиять на принимаемое решение, но должно быть ясно, что отрицательное решение означает войну. В этой войне Финляндия не может рассчитывать на помощь извне. Не должны мы пребывать и в надежде на то, что у России не хватит сил продолжать борьбу. Каждый может представить себе, к какому результату приведет существующее соотношение сил, если Россия пожелает и сможет использовать свою мощь против Финляндии. Альтернативный путь также является роковым…
4.4.44
22 марта у нас состоялось заседание комиссии по иностранным делам. Ответ Финляндии марта ушел в Москву, и сообщение об этом было 21 марта опубликовано в финляндских газетах. Рамсай зачитал полный текст нашего ответа. В заключение его разъясняется, что Финляндия не может решать сложные вопросы, касающиеся ее национального существования, не получив более точных данных относительно толкования требований Советского Союза. В тот же день, когда в финляндских газетах появилось сообщение об ответе, Советский Союз также опубликовал сообщение, которое, как заявил теперь Рамсай, было деловым, точным, избегающим полемики и возлагало ответственность за последствия на правительство Финляндии.
20.4.44
Ответ состоял из трех кратких абзацев:
- Вопрос рассмотрен правительством Финляндии, - Выдвинутые Советским Союзом условия, которые невозможно соблюсти и по техническим причинам, ликвидировали бы свободу и независимость Финляндни. Выполнение их для Финляндии не по силам. - Правительство Финляндии, которое серьезно стремится установить с Советским Союзом добрые отношения, сожалеет, что предложенные теперь условия не дают возможности для осуществления этого стремления.
26.6.44
Все перевернулось, и мы на грани гибели: Финляндия готовится вступить, (а очевидно, уже и вступила) в военный союз с Германией, сделав публичное заявление, в котором она, Финляндия, обяжется сражаться вместе с Германией до конца, не заключать мира и даже не зондировать его возможностей без консультации с Германией, то есть без ее разрешения».
Отступление.
Письмо германскому фюреру Адольфу Гитлеру.
«В связи с проведёнными с Вами переговорами я хотел бы выразить свое удовлетворение тем, что Германия выполнит пожелание правительства Финляндии в отношении помощи вооружением таким образом, что, принимая во внимание русское наступление в Карелии, она незамедлительно окажет помощь финляндским вооружённым силам, направив немецкие войска и материалы. Кроме того, я принял к сведению обещание, данное Вами от имени Вашего правительства, согласно которому Германский рейх в будущем также предоставит Финляндии всю возможную помощь, дабы совместно с финляндскими вооружёнными силами отразить русское наступление на Финляндию.
В этой связи заверяю Вас, что Финляндия решила вести войну против Советского Союза бок о бок с Германией до тех пор, пока угроза, которой подвергается Финляндия со стороны Советского Союза, не будет устранена.
Принимая во внимание братскую военную помощь, которую Германия оказывает Финляндии в её нынешнем трудном положении, я, как президент Финляндской Республики, заявляю, что не заключу мира с Советским Союзом иначе, как по договорённости с правительством Германского рейха, и не позволю правительству Финляндии или любому иному лицу вступить в переговоры о прекращении огня или о мире, а равно и в иные консультации, служащие этим целям, кроме как по договорённости с правительством Германского рейха.
Ристо Рюти
26 июня 1944 года».
1 августа 1944 г. Р. Рюти ушел в отставку с поста президента Финляндии, 4 августа парламент принял чрезвычайный закон об избрании президентом Маннергейма.
Переписка Вяйнэ Войонмаа:
«30.8.44
Говорят, что Рюти специально устроил все таким образом, чтобы страна отделалась бы от соглашения после его ухода с поста президента (то есть что немцев надо было провести)…
14.9.44
«Поскольку установлено, что Советский Союз теперь не требует от нас безоговорочной капитуляции, а его ответ на предложение Финляндии начать переговоры о мире одобрен союзниками, правительство единогласно решило начать без промедления подготовку к заключению мира и обращается к Германии с просьбой вывести свои войска с тем, чтобы территория Финляндии более не использовалась Германией для военных целей. Маршал придерживается того же мнения, что и правительство».
Отступление.
«В декабре 1940 г. состоялся первый визит начальника генерального штаба Финляндии генерала А. Э. Хейнрикса в главную ставку верховного Командования сухопутных сил Германии в Цоссене. В ходе этого и последующих взаимных визитов военных делегаций вырабатывался план совместных действий немецких и финских войск в войне против СССР.
25—28 мая 1941 г. он был согласован на совещании в Зальцбурге между представителями военного командования Германии фельдмаршалом В. Кейтелем и генерал-полковником А. Йодлем, с одной стороны, и Финляндии — генерал-лейтенантом А. Э. Хейнриксом и полковником К. А. Топола — с другой.
2 июня 1941 г. в Хельсинки была достигнута полная договоренность о расположении и численности германских и финских войск, сроках начала военных действий, уточнена и разграничительная линия между войсками по р.Оулу».
Мемуары, Карл Густав Маннергейм:
«Ранним утром 22 июня 1941 года немецкие войска перешли границу Советского Союза, и в 6.00 по радио было передано известное заявление Гитлера, в котором, в частности, было сказано, что финские и германские войска стоят бок о бок на побережье Северного Ледовитого океана, защищая финскую землю. Поскольку Финляндия не обязывалась вступать в войну вместе с немцами, и это обстоятельство мы неоднократно подчеркивали, у Гитлера не было никакого права на такое одностороннее заявление. Не могу удержаться от мысли, что такой поступок преследовал цель поставить Финляндию перед свершившимся фактом, что вынудило бы русских на нападение, но, с другой стороны, я уверен, что русские в любом случае вряд ли бы отказались от нападения на Финляндию.
На пороге оборонительных сражений, начавшихся 25 июня 1941 года
Как уже говорилось ранее, сосредоточение наших войск на фронтах осуществлялось в рамках плана, разработанного в расчете на оборонительные действия.
В соответствии с планом военные действия наших войск в следующие месяцы подразделялись на три основные стадии: сначала освобождение Ладожской Карелии, затем возвращение Карельского перешейка, а потом продвижение в глубь территории Восточной Карелии.
Директиву на наступление севернее Ладоги утвердили 28 июня.
30 июня отдали приказ, в котором более детально определили основные вехи наступательной операции».
Штаб-квартира июнь 1941 года. Приказ главнокомандующего на сегодня № 1. ФИНСКИЕ СОЛДАТЫ! Наша славная зимняя война закончилась горьким миром. - Несмотря на усилия по установлению мира, наша страна стала объектом бессовестных угроз и постоянного шантажа со стороны нашего врага, что, наряду с преступной агитацией, направленной на разрушение нашего единства, показало, что враг изначально не предполагал, что мир будет постоянным. Заключенный мир был всего лишь перемирием, которое теперь закончилось. Вы знаете врага, вы знаете его постоянные цели по уничтожению наших домов, религии и Отечества и порабощению нашего народа. Тот же враг и та же угроза сейчас у наших границ. Без всякой причины оно нагло напало на наших мирных людей и сбросило бомбы по всей стране. Успех Отечества требует новых действий с вашей стороны. Я призываю вас присоединиться ко мне в священной войне против врага нашей нации. Погибшие герои снова встанут из-под летних могил на нашу сторону сегодня, когда мы намерены создать безопасное будущее для Финляндии бок о бок с могущественными немецкими вооруженными силами и как товарищи по оружию решительно выступаем в крестовом походе против нашего врага. Братья по оружию! Следуйте за мной в последний раз - теперь, когда карельский народ снова восстанет и наступит новое завтра Финляндии.
Маннергейм.
Штаб-квартира.10 июля 1941 года. Приказ главнокомандующего на день N: 03.
Во время освободительной войны 1918 г. я обещал карелам Финляндии и Беломорья, что не вложу меч в ножны до тех пор, пока Финляндия и Восточная Карелия не будут свободными. Я поклялся в этом от имени финской крестьянской армии, надеясь на мужество ее солдат и на самоотверженность женщин Финляндии.
Двадцать три года Беломорье и Олония ждали выполнения этого обещания. Опустевшая после доблестной зимней войны финская Карелия полтора года ждала нового рассвета.
Бойцы освободительной войны, славные участники зимней войны, храбрые мои солдаты! Новый день наступил. Карелия поднимается, в ваших рядах маршируют и ее батальоны. Свободная Карелия и Великая Финляндия мерцают перед нами в огромном водовороте всемирно-исторических событий. Да позволит финской армии провидение, направляющее судьбы народов, выполнить данное мною карельскому племени обещание.
Солдаты! Та земля, на которую вы вступаете, святая земля. Она пропитана кровью и страданиями нашего племени. Ваши победы освободят Карелию, ваши дела принесут Финляндии великое, счастливое будущее.
Маннергейм
Мемуары, Карл Густав Маннергейм:
«Карельская армия начала наступление 10 июля.
Финский народ, возможно, ожидал, что армия сначала захватит Выборг и Карельский перешеек. Я не говорю о тех кругах общества, которые питали надежды на дальнейшее продвижение войск вплоть до Ленинграда!.. Поскольку я всегда считал, что такая попытка не в интересах нашей страны, то с самого начала ясно заявил президенту республики: ни в коем случае не буду руководить наступлением на Ленинград. Наступательная операция на перешейке, проведенная на такой ранней стадии, заставила бы противника полагать, что целью ее является захват Ленинграда, и при этом одними лишь нашими силами, поскольку немцы в это время находились далеко от этих мест. Можно было полагать, что русские сосредоточат против нас крупные силы и нанесут сокрушительный удар. Кроме того, наступление, не имеющее превосходства в численности и в технике, могло захлебнуться на столь узком участке фронта, и, в дополнение к этому, значительной части наших войск угрожала опасность быть связанными с флангов — как с севера, со стороны Вуокси, так и со стороны Финского залива, особенно с направления Койвисто.
Немцы осуществляли свои операции независимо от нас, но, поскольку они велись с территории Финляндии, поскольку действия, происходившие на участках немецкого фронта, естественно, оказывали влияние на ведение войны нашей страной, то можно было подумать, что немецкие войска подчинены финскому главнокомандующему. Этот вопрос даже обсуждался в Ставке германского командования, как мне в конце июня сообщил представитель немецкого военного руководства генерал пехоты Эрфурт, работавший у меня в Ставке. Меня эта идея вовсе не увлекала. Понятно, что такая организация в огромной степени увеличила бы рабочую нагрузку и возложила бы на мои плечи ответственность за войска, которых я не знал. Однако основным являлось другое обстоятельство: едва ли можно представить, что значительную часть немецкой армии отдали бы мне в подчинение без того, чтобы я не оказался зависимым от военного руководства Германии.
В нашей борьбе теперь настала очередь освобождения Выборга и Карельского перешейка. генерал-лейтенант Оеш получил приказ перейти в наступление 22 августа.
В момент самых жестоких боев на Карельском перешейке я получил от начальника генштаба вооруженных сил Германии генерал-фельдмаршала Кейтеля письмо, в котором он предлагал, чтобы финская армия пошла в наступление на Ленинград с севера одновременно с наступлением немецких войск с юга. В письме также говорилось, что финским войскам следовало бы перейти в наступление на востоке Ладожского озера и форсировать реку Свирь с целью соединения с немцами, сражающимися на направлении Тихвина, но для обороны юго-востока Ладоги надо оставить мощную маневренную часть.
Когда по моей просьбе президент республики прибыл в Ставку, я доложил ему об обращении военного руководства Германии, повторив, что принял на себя обязанности главнокомандующего с тем условием, что мы не предпримем наступления на Ленинград. Я также подчеркнул, что, по моему мнению, форсировать Свирь едва ли в интересах страны.
Президент Рюти согласился со мной, и я 28 августа отправил отрицательный ответ генерал-фельдмаршалу Кейтелю. Что касается форсирования Свири, то немцы удовлетворились этим ответом, однако продолжали еще более настойчиво держаться за план нашего участия в наступлении на Ленинград. Поскольку я не мог выехать из Ставки для доклада президенту Рюти, я был вынужден попросить его приехать ко мне снова. Результатом переговоров с ним и на этот раз явилось письмо с отрицательным ответом, датированное 31 августа.
В тот же день армейские корпуса, действовавшие на Карельском перешейке, получили приказ не переходить оборонительной линии русских, которая проходила южнее старой государственной границы. Сама граница не стала окончательным рубежом нашего наступления по той причине, что для обороны больше была пригодна линия, которая была короче извилистой государственной границы».
Штаб-квартира. 3 сентября 1941 года. Приказ главнокомандующего на сегодня № 13.
Солдаты! Достигнута старая граница Королевства на Карельском перешейке. Та часть Финляндии, которой московский мирный договор силой насилия без каких-либо оправданий лишил нас, благодаря вашему героизму и огромным усилиям финской армии, снова является частью Финляндии в целом - снова приложив усилия, вся страна присоединилась к королевству. И снова наш бело-голубой флаг развевается над доблестным замком Выборга. Однако Карелия свободна , хотя бесчисленные сожженные дома, фабрики и обширные лесные массивы еще долго будут свидетельствовать об истинной природе. Мои солдаты! Я благодарю каждого из вас за ваш блестящий героизм. Пусть высшее Провидение благословит нашу армию, которая во второй раз за полтора года сражалась, страдала и приносила жертвы за свободу своей страны. От нас по-прежнему требуется выносливость; еще не пришло время менять винтовку на плуг. Новое завтра вырисовывается перед нами все яснее, давая нам силы пережить нынешнюю мировую бурю и установить прочный мир.
Маннергейм.
Мемуары, Карл Густав Маннергейм:
«Однако вопрос о наступлении на Ленинград не был снят с повестки дня. Спустя некоторое время, 4 сентября, ко мне прибыл из Ставки германских вооруженных сил самый доверенный человек генерал-фельдмаршала Кейтеля — генерал Йодль, которому было поручено убедить меня в том, что Финляндия обязана принять участие в этой попытке. Я твердо придерживался своей точки зрения, и генерал Йодль, которому явно были даны строгие инструкции, не сдержавшись, воскликнул:
— Да сделайте хотя бы что-нибудь для демонстрации доброй воли!
Чтобы наши отношения с немцами не стали еще более напряженными и чтобы достичь, по возможности, положительного решения на проходивших в этот момент переговорах о поставке из Германии в Финляндию 15000 тонн зерна, я, вопреки своему желанию, согласился продумать вопрос о наступлении на Черную речку, находившуюся перед правым флангом наших войск. Однако и этот план не был осуществлен.
Вопрос о том, следует ли переходить старую линию государственной границы, возможно, вызвал оживленный обмен мнениями в правительственных кругах и в парламенте. Мне рассказывали, что министр финансов Таннер резко выступил против этой идеи. Я же, со своей стороны, не смотрел на эту проблему под таким острым углом, который, ко всему прочему, казался мне слишком формальным. Тот факт, что мир был нарушен, давал нам право продвинуться и дальше государственной границы и занять там позиции, если того потребует военная обстановка. Сопротивляясь участию наших войск в наступлении на Ленинград, я исходил, прежде всего, из политических соображений, которые, по моему мнению, были весомее военных. Постоянным обоснованием русских при нарушении границы Финляндии являлось утверждение, что независимая Финляндия якобы представляет собой угрозу второй столице Советского Союза. Поэтому нам разумнее было не давать противнику в руки оружия в этом спорном вопросе, который даже по окончании войны не был бы снят с повестки дня.
Что же касается перенесения военных действий в Восточную Карелию, то здесь ситуация была иная. Там мы не угрожали ни Ленинграду, ни Мурманской магистрали, как впоследствии и выяснилось. Захват Восточной Карелии нужен был для того, чтобы не дать противнику с построенных здесь опорных баз перенести войну на территорию Финляндии.
Несмотря на факт подчинения 3-го армейского корпуса немцам, я был вынужден все же указать генералу Эрфурту на то, какие неприятности повлекло бы за собой осуществление немецких предложений.
Мое предчувствие, что попытка наступления на мурманскую магистраль вызовет немедленные контрдействия, полностью оправдалось. Перебросив подкрепления в полосу 3-го армейского корпуса, немцы перешли в наступление через Кестеньгу на железнодорожную станцию Лоухи, но и русские усилили свои войска, в связи, с чем наступление захлебнулось.
Наземные коммуникации Ленинграда оказались перерезанными, но, несмотря на это, город был окружён не полностью, на Карельском перешейке у него имелся участок местности глубиной 25–40 километров, с которого через Ладогу мимо кольца немцев поддерживалась связь.
Таким образом, решение об умерщвлении Ленинграда голодом, если таковое вообще было, должно было бы появиться гораздо позднее, когда надежды на участие Финляндии в наступательной операции полностью провалились.
…я отверг высказанные в августе-сентябре просьбы немецкой стороны о форсировании финскими войсками Свири с целью соединения на глубине 125 километров в районе Тихвина с немцами, наступающими с юга. Город Тихвин находится на железной дороге Вологда-Ленинград. Перерезав её, немцы лишили бы силы русских, находящиеся южнее Ладожского озера, последней железнодорожной связи, ведущей во внутренние части Советского Союза. Сейчас немцы снова выступили с таким предложением, но ответ опять был отрицательным. Что касается предложения о 163-й пехотной дивизии немцев, то здесь дело обстояло иначе. Эту дивизию передали в распоряжение Карельской армии для участия в сражениях на правом фланге Свирского фронта, откуда она могла двигаться вперёд навстречу неизвестному.
После захвата 1 октября Петрозаводска я отдал приказ о дальнейшем продвижении на север на рубеж узкого перешейка Маселькя, расположенного между Онежским озером и Сесозером».
Штаб-квартира. 1 октября 1941. Приказ главнокомандующего на сегодня N: 019.
Сегодня карельская армия наряду со своими славными победами добилась на сегодняшний день величайшего успеха - завоевания города Петрозаводска. Таким образом, благодаря широкомасштабным и эффективным военным действиям было достигнуто решающее достижение. Обеспечение прочного мира и безопасного будущего для нашего народа стало большим шагом вперед. Карельская армия, прославившаяся своими славными успехами, теперь, после завоевания столицы Восточной Карелии, увенчала свой триумф выступлением, значение которого войдет далеко в историю нашего народа. Я воздаю должное командующему сухопутными войсками за его умелое и успешное руководство военными действиями, а также командирам корпусов и дивизий и их героическим силам, офицерам, унтер-офицерам и экипажам, за инициативу, упорство и беспримерную доблесть, которые они проявили в течение трех месяцев непрерывных тяжелых боев.
Маннергейм.
Мемуары, Карл Густав Маннергейм:
«6 октября я отдал Карельской армии следующий приказ:
а) сразу, как только в результате проводимой на перешейке между Онежским озером и Сесозером операции войска выйдут на юге на железнодорожную станцию Медвежьегорск, а на севере на станцию Маселькя, приказываю прекратить наступление и одновременно занять здесь выгодные оборонительные позиции;
б) полки и прочие части и подразделения, которые во время наступления были переведены в чужие оперативные соединения, возвратить обратно, как только это будет возможно;
в) переход к обороне, с одной стороны, преследует цель дать возможность войскам заслуженно отдохнуть, а с другой — сделать возможным осуществление некоторых организационных мероприятий, приказ о которых будет отдан позднее.
«Премьер-министр Черчилль — Фельдмаршалу Маннергейму. Лично, секретно, в частном порядке.
Я очень огорчен тем, что, по моему мнению, ожидает нас в будущем, а именно то, что мы по причине лояльности вынуждены через несколько дней объявить войну Финляндии. Если мы это сделаем, то станем вести войну, как того требует ситуация. Уверен, что Ваши войска продвинулись настолько далеко, что безопасность страны во время войны гарантирована, и войска могли бы сейчас остановиться и прекратить военные действия. Не нужно объявлять об этом официально, а просто достаточно отказаться от борьбы военными средствами и немедленно остановить военные операции, для чего достаточным обоснованием является суровая зима, и таким образом де-факто выйти из войны. Я надеюсь, что в силах убедить Ваше превосходительство в том, что мы победим нацистов. Я сейчас испытываю к Вам гораздо большее доверие, чем в 1917–1918 годах. Для многих английских друзей Вашей страны было бы досадно, если бы Финляндия оказалась на одной скамье вместе с обвиняемыми и побежденными нацистами. Вспоминая приятные наши беседы и обмен письмами, касающимися последней войны, я чувствую потребность послать Вам чисто личное и доверительное сообщение для раздумий, пока не поздно.
29 ноября 1941 года».
Ответ на это письмо я дал 2 декабря через посла США в Хельсинки. Он звучал так:
«Фельдмаршал Маннергейм — Премьер-министру Черчиллю. Лично, секретно, в частном порядке.
Вчера я имел честь получить переданное мне через посла США в Хельсинки Ваше послание от 29 ноября 1941 года. Благодарю Вас за то, что Вы дружески послали мне эту частную весточку. Уверен, Ваше превосходительство понимает, что я не в состоянии прекратить осуществляющиеся сейчас военные операции, прежде чем наши войска не достигнут рубежей, которые, по моему мнению, обеспечат нам необходимую безопасность. Было бы жаль, если эти военные действия во имя защиты Финляндии приведут к конфликту с Англией, и я был бы очень огорчен, если бы Англия посчитала необходимым объявить войну Финляндии. Посылая мне эту личную телеграмму, Вы проявили весьма дружеские чувства в эти тяжелые дни, что я очень высоко ценю. 2 декабря 1941 года».
6 декабря Англия объявила войну Финляндии.
6 декабря 1941 года, общество узнало сразу о трёх значительных событиях. В этот день парламент торжественно известил о том, что освобождённые территории воссоединились с республикой…
На мой взгляд, было весьма опасно, что государственная власть в одностороннем порядке аннулировала территориальные статьи мирного договора от 1940 года, ещё до заключения мира и не имея представления о его будущих условиях, и объявила Выборгскую ляни снова вошедшей в состав Финляндии. Хотя эта акция, возможно, и подняла эмоциональный настрой в тот момент, всё же следовало ожидать, что она вызовет критику за рубежом, и нам придётся терпеть унижения в процессе заключения мира.
В течение января 1942 года управление обрело окончательную форму; всю оккупированную территорию, за исключением прифронтовых участков, оставшихся под наблюдением фронтовых командиров, объединили в одну административную единицу и подчинили начальнику военной администрации, штаб которого находился в Петрозаводске. Начальником военной администрации назначили опять-таки полковника Котилайнена.
В конце января 1942 года меня посетил президент республики, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Особо остро стоял вопрос со снабжением, поскольку наша страна в плане продуктов питания в огромной степени зависела от Германии …Нам требовалось во что бы то ни стало сохранить свою независимость от Германии и свободу действий, но в то же время мы должны были действовать так, чтобы не нанести вреда импорту продуктов питания. …моя вера в способность Германии успешно завершить войну поколеблена…я бы не считал совершенно невозможным их полное поражение на восточном фронте.
…посла СССР в Стокгольме: было известно, что через шведского министра иностранных дел Гюнтера она зондирует возможности установления контактов с Финляндией. Президент Рюти и я пришли к единому мнению, что в настоящий момент одна лишь ситуация с продовольствием, не говоря уже о факторе военной мощи Германии, делает невозможным встречный выход на русских.
3 февраля, то есть на следующий день после того, как немцы сдались в плен в Сталинграде, в Ставку прибыли президент Рюти, премьер-министр Рангелл, а также министры Вальден и Таннер, чтобы узнать мою точку зрения на общую ситуацию.
В процессе беседы мы пришли к единому мнению, что большая война подошла к решающему поворотному моменту и что Финляндии при первой подходящей возможности необходимо попытаться найти способ выхода из войны. Одновременно мы констатировали, что мощь Германии пока ещё препятствует осуществить это решение на деле.
9 февраля, Коснувшись Финляндии, докладчик заявил, что судьбу нашей страны до сих пор связывали с победой германского оружия, но в связи с развитием ситуации лучше привыкать к той возможности, что мы ещё раз будем вынуждены подписать Московский мирный договор.
В середине ноября вопрос о мире снова встал на повестку дня. Секретарь шведского министерства иностранных дел Бухеман информировал на одной из встреч госпожу Коллонтай, что, согласно полученным сведениям, Финляндия желает заключения мира. 20 ноября госпожа Коллонтай попросила Бухемана довести до сведения финского правительства, что оно может направить в Москву делегацию…Когда ответ передали госпоже Коллонтай, она заметила: желательно было бы сообщить, что отправным пунктом для начала переговоров будет граница 1940 года.
…через Стокгольм был отправлен отрицательный ответ. Однако министр иностранных дел Швеции Гюнтер заметил, что текст ответа следовало бы пересмотреть. В это же время наш премьер министр Линкомиес сообщил мне, что шведский король обратился к правительству Финляндии, а через него и ко мне лично, с посланием, в котором он выразил пожелание, чтобы мы начали переговоры с русскими.
Правительство, считал я, действовало ответственно и правильно, ухватившись за возможность и послав своих представителей в Москву за получением более точных сведений о мирных условиях, выдвигаемых советским правительством. Если станет ясно, что нельзя добиться мира, гарантирующего независимость и свободу Финляндии, то тяжкое осознание этого факта, по моему убеждению, побудит народ на дальнейшую оборонительную борьбу.
Вернувшись из Москвы 1 апреля, уполномоченные подтвердили, что условием заключения мира является принятие в переговорах за основу границ Московского договора.
Парламент полностью поддержал эту точку зрения, и 18 апреля на требования русских был дан отрицательный ответ.
Вечером 23 июня правительство через Стокгольм получило от советского правительства записку следующего содержания:
«Поскольку финны несколько раз обманывали нас, мы хотим, чтобы правительство Финляндии передало подписанное президентом и министром иностранных дел сообщение, что Финляндия готова сдаться и обратиться к советскому правительству с просьбой о мире. Если мы получим от правительства Финляндии эту информацию, Москва готова принять финскую делегацию».
…сообщил о согласии Гитлера на не подтверждённое обязательство, выданное в форме письма, подписанного президентом, в котором было бы сказано, что ни он (президент), ни его правительство не будет действовать в целях заключения такого мира, который не одобрила бы Германия. 26 июня 1944 года президент Рюти единолично подписал такое заверение.
Рассматривая события на этом фоне с военной точки зрения, мягко говоря, удивляешься тому, что русские вообще пошли в наступление на Финляндию. ..финская проблема, вне всяких сомнений, и так была бы решена после разгрома германских вооружённых сил, ибо Финляндия осталась бы в одиночестве сражаться против мощной Красной Армии. Чем больше ослабевала сила Германии в зоне Балтийского моря, тем больше было у правительства Финляндии возможностей вывести страну из войны. Таким образом, с полной уверенностью можно сказать, что Финляндия одобрила бы умеренные условия мира и в том случае, если бы на неё не наступали, и нас нельзя бы было рассматривать как немую угрозу Советскому Союзу на заключительной стадии войны. Если мы воздержались от наступления на Ленинград, когда немецкие войска были на его окраинах, а затем, в дни самого большого могущества Германии, упорно сопротивлялись всем их попыткам вовлечь финнов в эту операцию, то никому, видимо, и в голову не может прийти, что мы пошли бы в наступление на Ленинград после того, как немецкие войска были отброшены от него на 150 километров в западном направлении. Для решающих операций против немцев русским не нужна была территория Финляндии, в том числе и те районы, которые мы оккупировали.
25 августа наши представители поинтересовались у посла СССР в Стокгольме, какие существуют предпосылки для начала переговоров о мире. В ответе госпожи Коллонтай говорилось, что советское правительство готово к мирным переговорам, если Финляндия выполнит два предварительных условия: немедленный разрыв отношений с Германией и вывод немецких войск из страны в течение двух недель, во всяком случае, до 15 сентября. Если немцы не пойдут на это, то следует интернировать их войска. Эти условия, говорилось в ответе, выдвигаются и от имени Великобритании, они также одобрены правительством США.
…я послал германскому фюреру и главнокомандующему Адольфу Гитлеру письмо следующего содержания:
«В момент предстоящих трудных решений я испытываю необходимость сообщить Вам, что пришел к убеждению, что спасение моего народа обязывает меня найти способ быстрого выхода из войны…
…Считаю своим долгом вывести мой народ из войны. По своей воле я никогда не мог бы и не хотел бы повернуть оружие, которое было нам передано в таком обилии, против немцев. Надеюсь, что Вы, хотя и не одобрите этого моего послания, всё же попытаетесь, как и я и все финны, прийти к окончательному уяснению существовавших до сих пор между нами отношений, всеми способами избегая их ненужного обострения».
Народ Финляндии за последнее время научился думать реалистически. На своём опыте он смог убедиться, что и наша страна была пешкой в политической игре великих государств и что ни одно великое государство не побрезговало использовать малую страну в своих интересах.
Для того чтобы переговоры происходили в благоприятных условиях и дальнейшее кровопролитие было прекращено, я через Стокгольм предложил генералиссимусу Сталину приостановить военные действия в предложенные им день и час.
В ночь на 4 сентября, которую я проводил у себя на квартире неподалёку от Миккели, министр иностранных дел, позвонив по телефону начальнику генерального штаба, сообщил, что Сталин принял моё предложение. Если подтверждённый ответ доставят в посольство СССР в Стокгольме до двух часов этой ночи, то русские прекратят огонь в 7.00 на следующее утро
В моём присутствии правительство, испытывая тяжёлые чувства, решило внести в парламент проект решения об утверждении условий и предоставлении полномочий для подписания перемирия. Парламент, созванный на заседание в то же утро в 7.00, без долгих разговоров утвердил проект решения.
Свобода и на этот раз досталась нам дорогой ценой. Свидетельством этого служат 55000 белых деревянных крестов на наших погостах.
Последний приказ в качестве главнокомандующего я отдал 31 декабря 1944 года. Он звучал так:
«Солдаты Финляндии!
Покидая, теперь уже в последний раз, активное руководство оборонительными силами Финляндии, но будучи президентом республики и оставаясь главнокомандующим, я мысленно обращаюсь к воспоминаниям о последнем пятилетии и об обеих войнах, которые вынужден был выдержать финский народ.
С гордостью и благодарностью я вижу перед собой те бесчисленные серые ряды, которые, неколебимо верные своей задаче, оказали мне доверие и поддержку. Самые теплые мысли приходят ко мне, когда я думаю о тех, кто после стольких лет борьбы и испытаний, выполнив до последнего свой долг, вернулся к мирным делам, а также о молодых людях, продолжающих служить в рядах оборонительных сил.
С глубоким благоговением и почитанием вспоминаю я тех из нас, кто не вернулся с полей сражения.
Сейчас все это уже позади, остались лишь следы, нанесенные обществу военными годами, а также славная память о победах финских мужчин и женщин. Народы мира стоят на пороге нового времени. Из ужасов войны поднимается иной мир, которому свойственны человеческие испытания и страдания, но который, уверенно можно сказать, принесет с собой прогресс и новые достижения. Тяжелым будет время для народов, пока не наступит день, который объединит нации в военном согласии и заложит основу мирного труда и взаимопонимания.
Перед нами встают бесчисленные проблемы, порожденные перемирием и послевоенным временем. Трудности могут показаться непреодолимыми, но сейчас как никогда нам, финнам, следует непрерывно проявлять те наши свойства, которые в прошедшие годы были нашей силой: солидарность и самообладание. Отдавая все наши силы настойчивому и бескорыстному труду, мы сможем выйти победителями из бурь современности и обеспечить существование и будущее нашего независимого государства.
Закаленные во многих боях бывшие солдаты, вернувшиеся сейчас в свои дома! Вам подлежит повсюду в стране поддерживать дух того взаимного доверия и товарищества, который родился в общих испытаниях войны, а также воспитывать в своем окружении уверенность и веру в будущее.
Мои братья по оружию! Я часто, как и сейчас, призывал вас постоянно напрягать силы, требовал от вас почти невозможного, и никогда мои призывы не оставались напрасными. Благодарю вас за блестящие действия на войне, которые не может затмить ничто в мире. Благодарю каждого руководителя в наземных, морских и воздушных силах, от высших командиров до рядового — офицеров, унтер-офицеров и солдат, не забывая высказать слова благодарности медицинскому персоналу, врачам и медицинским сестрам.
Особо благодарю моих ближайших товарищей по работе, начальников генерального штаба, главного квартирмейстера, инспекторов и командующих родами войск, чье умение и прилежность облегчали мою ответственность. Выражаю свою благодарность и командующим армиями и группами, руководителю работ по инженерному укреплению рубежей, а также командирам ВМС и ВВС, ополчения, зенитной обороны, корпусов и дивизий, которые самозабвенно и успешно справлялись с поставленными перед ними задачами.
Шлю свою теплую благодарность тем десяткам тысяч рабочих, которые на фронте и в тылу, часто рискуя жизнью, трудились на благо нашей обороны. Их заслуги невозможно переоценить. Благодарю железнодорожников, которые не уклонялись ни от опасностей, ни от трудностей. В заключение шлю свою благодарность всем тем безымянным людям, которые самозабвенно работали в различных учреждениях и организациях на благо нашего общего дела и невозможное превращали в возможное.
От имени наших оборонительных сил — уверен, что выражаю мнение каждого солдата, — и от всего сердца я благодарю всех членов организации «Лоттасвярд», чья жертвенная деятельность даже в самых опасных точках навеки останется благородным примером для всех финских женщин.
Желаю вам всем успехов и счастья, которое рождается на почве свободного отечества.
Пусть высшая судьба служит процветанию Финляндии».
Из них самым щепетильным было требование о наказании военных преступников, содержащееся в 13-й статье соглашения.
Исправленный таким образом проект закона направили в парламент, который и принял его, возвратив в некоторых местах формулировки правительства. Однако, что касается видов наказания и прав президента о помиловании, они остались в том виде, в каком предложил я.
…правительство Финляндии весной 1944 года отвергло условия мира, предложенные советским правительством, было то, что репарации в размере 600 миллионов американских долларов
Соглашение, подписанное в январе 1946 года, продлевало срок выплаты до 8 лет, что означало снижение ежегодных платежей с 50 до 35 миллионов репарационных долларов.
4 марта 1946 года я направил правительству письмо, приложив к нему свидетельство врача, в котором сообщал о своем решении уйти с поста в связи с ухудшением здоровья.
Я и сейчас уверен в том, что у Финляндии была немалая возможность избежать Зимней войны, если бы оборонительное ведомство страны было в полном порядке. И если бы у нас была возможность избежать Зимней войны, то все говорит за то, что и дальнейшее развитие событий было бы иным, а не таким, которое заставило Финляндию в июне 1941 года вмешаться в войну великих держав».
Заключение.
Судебный процесс над финскими государственными деятелями, в вину которым ставили развязывание войны против СССР. Судебные процессы проводились с ноября 1945 по февраль 1946 года.
1.Ристо Рюти (Risto Ryti, 1889–1965), президент страны с 19 декабря 1940 г.
Приговорен к 10 года заключения. Освободили 19 мая 1949 года. «и прав президента о помиловании»
2. Вяйнё Таннер (Väinö Tanner, 1881–1966), министр финансов (1941–1943), член Комитета по иностранным делам.
Приговорен к 5 с половиной года заключения. Освобожден 1948 году. «и прав президента о помиловании»
3. Й.В. Рангель (J.W. Rangell, 1894–1982), премьер-министр с января 1941 г. по март 1943 г.
Приговорен к 6 года заключения. Освобожден 1949 году. «и прав президента о помиловании»
4. Эдвин Линкомиес (Edwin Linkomies, 1894–1963), премьер-министр в 1943–1944г.
Приговорен к 5 с половиной года заключения. Освобожден 1949 году. «и прав президента о помиловании»
5. Хенрик Рамсей (Henrik Ramsay, 1886–1951), министр иностранных дел. 1943–1944 гг., член Комитета по иностранным делам.
Приговорен к 2 с половиной года заключения. Освободили условно-досрочно в декабре 1947 году. «и прав президента о помиловании»
6. Т.М. Кивимяки (T.M.Kivimäki, 1886–1968), посол Финляндии в Берлине в 1940–1944 гг.
Приговорен к 5 года заключения. Освобожден 1948 году. «и прав президента о помиловании»
7. Тюко Рейникка (Tyko Reinikka, 1887–1964), министр финансов в 1943–1944 гг., член Комитета по иностранным делам.
Приговорен к 2 годам заключения. Освободили условно-досрочно в октябре 1947г. «и прав президента о помиловании»
8. Антти Кукконен (Antti Kukkonen, 1889–1979), министр просвещения в 1941–1943 гг., член Комитета по иностранным делам.
Приговорен к 2 годам заключения. Освободили условно-досрочно в октябре 1947г. «и прав президента о помиловании»
Слева направо: Хенрик Рамзай, Тико Рейникка, Антти Кукконен, Эдвин Линкомис, Дж. В. Рангелл, Ристо Рюти, Вяйно Таннер и Т. М. Кивимяки