« И разверзлись врата адские, и воздух наполнился тысячами стенающих и вопящих голосов страдающих и истязаемых душ…
- Что, у школы живешь?
- Ага...»
В школе, где Нина была все еще «новенькой» (то есть «не с первого класса с ребятами, а только с пятого — всего-то два года, фигня») и так и не «влившейся в коллектив» - по словам чопорного завуча, полицейские дамы пробыли долго. Для них был разыграно действо со множеством участников — и ученики, и родители, и школьный психолог, и множество педагогов, с уже подготовленной характеристикой, в которой, однако, отказалась расписываться и классная, и психолог. «Королевы класса», отделавшиеся несколькими царапинами, старательно разыгрывали роль жертв, демонстративно поворачиваясь к опрашивающим полицейским той стороной головы, где Нина успела выхватить по клочку волос. Полицейские, однако, вели себя абсолютно ровно, на манипуляции не поддавались и спокойно записывали небылицы о «нападении этой психованной» в протокол. «Королевские» мамочки на грани ультразвука выясняли, «как это вообще могло случиться, ведь их девочки ни в чем абсолютно не виноваты»! Завуч, багровея лицом, была полностью на стороне лидеров класса, психолог и классный руководитель молча ожидали своей очереди на опрос, стоя в стороне от основной группы. Наконец, дошла очередь и до них. Елена Витальевна, моложавая спокойная женщина в строгом платье, была спокойна и казалось, удерживает все свои эмоции внутри без внешних проявлений, однако ни одна из «королевишен» к ней не подошел в ходе разборок.
Коллега опрашивающей сотрудницы полиции имела в своем арсенале еще и психологическое образование, так что эти особенности не остались незамеченными.
- Елена Витальевна Чекалина, классный руководитель Нины Кольцовой, веду русский язык и литературу. - Гладкие волосы учительницы были затянуты в низкий пучок, строгое серое платье украшала только небольшая брошь в виде птицы. Тонкое обручальное кольцо было единственным — невольно вспоминалась только что опрошенная завуч — увешанная украшениями из полудрагоценных камней и пощелкивающая кольцами, стукавшимися друг об друга при резких жестах эмоциональной женщины.
- Расскажите пожалуйста, о Нине. И о ситуации в целом, как Вы ее видите.
- Нина в моем классе с пятого класса. Учится средне, не блистает, но и не безнадежная троечница.
- А по характеру, поведению девочки что можете сказать?
- Тихая, спокойная, я бы сказала, что пугливая. В принципе не ожидала от нее такой агрессии. По виду — типичная серая мышка, никуда не лезла, ни в чем не участвовала. Впрочем, насколько мне кажется, ребята ее просто игнорировали с подачи Алины с Леной.
- Это наши «пострадавшие»?
- Да, только вот пострадавшая тут явно Нина. Я это могу сказать и без медицинских справок — эти двое — просто психологические гопники, и занимаются травлей, я бы сказала, профессионально. Еще и «свиту» себе подобрали — для физического воздействия.
- Давно наблюдаете за ними?
- Да, с самого начала классного руководства. Насквозь фальшивые девочки. Почти весь класс испортили — выстроили иерархию для травли неугодных. Так что я именно Нину и считаю пострадавшей. Более того — тут в глазах женщины промелькнули искры сдерживаемой ярости — я об этой ситуации на педсовете много раз говорила, и докладные писала. С родителями пробовала пообщаться, конечно, но куда там- вы же их видели. Может быть, если бы подружек хотя бы по разным классам развели, облегчили бы ситуацию, а так…. - раздражение бессилия выразилось только во взмахе руки, которая тут же легла обратно на колени.
- А с родителями Нины Вы пробовали общаться?
- Пробовала. В этом самая большая проблема — родители…. много работают. Настолько , что на собрания в школе не ходят, не успевают. Нина справляется одна, только вот становится все хуже. Когда нигде нет поддержки дома, это тяжело. Думаю, что все произошло потому, что подружки перегнули палку в словесных издевательствах и перешли на физические. Нина оказалась способна дать отпор, но все же думаю, что ей лучше перевестись в другую школу — такие манипуляторы редко оставляют свои жертвы. Очень не хочется, чтобы с Ниной что-то случилось.
Психолог была согласна с Еленой Витальевной, дополнила правда, что девочке необходима помощь специалиста, и вызвалась провести беседу с бабушкой, если это необходимо.
К вечеру всех, кого было возможно, опросили, и, собрав внушительную кучу заполненных бланков, дамы из отдела по делам несовершеннолетних отбыли из школы.
Завуч, экспрессивно всплескивая руками, высказывала свое возмущение внешне совершенно равнодушной Елене Витальевне, которая стояла у окна, глядя на завуча и обдумывая сложившуюся ситуацию. «Жаль девочку, заклюют, если перевода не будет. Хотя, где гарантия, что в другой школе ситуация не повторится? Хоть бы этих развели по разным классам, а лучше по школам. Кажется, я что-то такое слышала. Вот, как раз завуч о «Леночке» говорит. Какая прелесть — а девочка-то, оказывается, ее родня! Теперь понятно, откуда такое равнодушие к ситуации.»
Многословная тирада завуча наконец прервалась — женщина сделала перерыв — глотнула остывший чай. В эту тишину весомо полились слова Елены Витальевны:
- Галина Александровна, ситуация сложная, согласна с Вами. А Вы не думаете, что она может повториться? Я лично очень опасаюсь за Леночку. Ведь она может пострадать гораздо сильнее. Впрочем, у девочки отличные способности к языкам (тут педагог не лукавила). Может, ей будет безопаснее в языковой гимназии? Там как раз набор одаренных детей, это такой шанс! Были бы у меня дети, я бы непременно этим воспользовалась!
И Елена Витальевна бросив первый камень в воду, не стала наблюдать круги — собралась и ушла, оставив завуча наедине с новыми мыслями и остывшим чаем.
Начало