— Представьте, что вы — островок спокойствия и радости, излучающий исключительно положительную энергию в наш мир. Ваше тело — это уже не ваше тело, а неприкосновенный храм, в который никто не может проникнуть без вашего позволения…
— Ирааа! Где у нас лежат кастрюли?!
Ирина сморщилась от того, с какой силой клацнули её зубы, смыкаясь, увы, не на шее презренного лазутчика, а всего лишь друг на друге, придавая и без того не голливудской улыбке вид, достойный самой жирной пираньи из одноимённого фильма. Робкая попытка в медитацию была загублена на корню.
Раздражённо пнув ни в чём не повинный коврик, Ира решительным шагом направилась на кухню, срывать злобу на её непосредственном катализаторе. На фоне всё ещё бубнил случайно найденный на Ютьюбе мужчина, с упоением вусмерть укуренного хиппи вещавший о храмах, духах и мире во всём мире, который, увы, ничем не мог помочь Ирине, жаждущей крови и войны.
— Вот чего тебе опять надо, а? — рыкнула она, упирая руки в боки и всем своим видом выказывая крайнюю степень враждебности к находящемуся напротив неё субъекту. — Ты мешаешь мне погружаться в мир спокойствия и нирваны!
— То-то я смотрю, ты от злобы аж лопаешься. Никак, погружение в мир спокойствия и нирваны прошло успешно, — хрюкнул от смеха Олег, перемешивая сахар в чашке с чаем и под яростным взглядом Ирины беспардонно швыряя пакетик на лично ею отдраенную столешницу. — Ладно-ладно, не кипятись ты так, я просто хотел узнать, где лежат кастрюли.
— Зачем? — прищурилась Ира, поджав губы.
— Вооружить тяжёлую пехоту, устроить восстание и захватить район. Пельменей я хочу, Ирунчик, пельменей! Ты же всё равно не шиша не готовишь — ну, да оно и к лучшему, нам с Антошкой ещё жить и жить.
— Кастрюли, — выдохнула Ирина, мысленно сосчитав до десяти, — лежат в крайнем шкафу слева, и, если ты ещё раз помешаешь мне медитировать, к следующему сеансу я сделаю специальную чашу из костей твоего черепа.
Гордо вздёрнув голову, она предпочла ретироваться, пока бывшему муженьку-нахлебнику не понадобилось ещё что-нибудь, требующее её непосредственного участия. Ехидные смешки, направленные ей в спину, Ирина мужественно проигнорировала.
Вернувшись в зал, женщина яростно вдавила кнопку на пульте, увеличивая громкость разошедшегося медитатора, на сей раз сравнивающего человеческое тело с пускающим корни деревом, которое… Ире потребовалось с три минуты, чтобы признать вещающего с экрана товарища клиническим идиотом и поинтересоваться, что за чудо-травки замешивает в свои благовония достопочтенный мужчина с говорящей фамилией Травокур. Таким образом, поставив своему горе-проводнику в мир спокойствия и нирваны вполне определённый диагноз, Ира, устало выдохнув, решительным жестом вырубила начинавший бесить поток из всё более бредовых сравнений и аллегорий, после минутных размышлений хватая телефон и открывая в нём окно с общим чатом, понимая, что одними медитациями ей тут уже не обойтись.
… Во всём, что касается бывших мужей, работают только мощные нейролептики.
<b>От:</b> Ирунчик
Собираемся у меня сегодня вечером. СРОЧНО
<b>От:</b> Рено Логан
Пожалуйста, скажи, что ты убила этого засранца, и сейчас тебе нужна помощь, чтобы транспортировать труп!
<b>От:</b> Оля
Не слушай его, знаешь, на сколько ты присядешь по 105-ой УК?
<b>От:</b> Маруся
Куда ж без тебя, когда начинается хоть какое-то веселье, госпожа третий помощник правой руки второго зама твоего супер пупер адвоката.
Будем к девяти, захватить с собой виски с колой?
<b>От:</b> Ирунчик
Можно без колы. Очень жду!!!!!
Откидывая телефон в сторону и устало прикладывая руку ко лбу, Ирина обречённо призналась самой себе в том, что ещё пара недель… дней… минут в чудном обществе бывшего мужа, и она вполне серьёзно пойдёт гуглить так категорично выдвигаемую Ольгой 105-ую статью, исключительно ради того, чтобы взвесить все за и против. Она не совсем понимала, как именно, но точно знала, что вытурить надоедливого гостя за порог — фактически вопрос жизни и смерти, правда, чьей именно — зависело уже от результатов потенциального выдворения.
«Ладно, — мысленно увещевала себя Ирина. — Одна голова — хорошо, но когда вас, таких гениальных, набивается целая кухня, глядишь, кто-то да что-то сообразит. Опять-таки, в случае чего они подтвердят, что во время убийства были со мной где-нибудь в кафе… »
Мысль была слишком сладкой, чтобы позволить себе додумать её до конца, а потому Ира, встряхнув головой, решительно поднялась с дивана, приводить и себя, и мысли в порядок к приходу гостей.
Прошла уже неделя с момента, как её оккупировало Татаро-монгольское иго в лице Олега Мещанского. И Ира не Ира, если не найдёт своего персонального Ивана III, чтобы изгнать его со своих территорий в близлежащий сарай.
<center>***</center>
— Он здесь?! — театральным шёпотом, который, кажется, был слышен в каждом уголке квартиры, вопросил Рен, стоило ему только ступить за порог и снять обувь.
— Нет, — закатила глаза Ирина. — Я вытурила его в парк, погулять с Антошкой.
— Пресвятая Богородица, неужели этот хрыч в кои-то веке сделал что-то полезное?
— Не богохульствуй, — одёрнула его выплывшая из кухни с бокалом вина Ольга.
— Ага, — поддакнула Ира. — Тем более, что сделал он это не по своей инициативе.
— Ты применила физическую силу? Расскажи мне больше!
— Ваша неконтролируемая тяга к насилию начинает меня пугать, — Ольга мотнула головой и добавила: — Ира отказалась рассказывать полную версию событий, пока все не соберутся, так что мой руки и дуй на кухню — интересно же, ну?
— Кто бы мог подумать, что и нашей святоше не чуждо любопытство, — пробормотал Рен, впрочем, предварительно убедившись, что вышеобозначенная «святоша» отошла от них на приличное расстояние.
— Ну вы там что, оргию в этом коридоре устроить решили?! — раздалось из-за угла, и спустя секунду оттуда же появилась массивная фигура в этот раз уж совсем непристойно одетой Марины.
— Без тебя? Ни за что, — покачал головой Рен и побежал обниматься с призывно расставившей руки женщиной под издевательские гримасы со стороны Иры.
Что ни говори, а у этой двоицы всегда были какие-то особенные, неподвластные пониманию окружающих взаимоотношения.
— Итак, вещай, — призвал Рен, стоило всем устроиться на уже почти закреплённых за собою местах и совершить организованный набег на ирин бар. — Что случилось, почему этот козёл ещё здесь, и как долго ты собираешься терпеть у себя дома его нахальную задницу?
— Ну, в общем, дело было так, — выдохнув, начала свой скорбный сказ Ирина, — как вы уже знаете, Лариса бросила его, пинком под зад выгнав из их общего жилья, и, казалось бы, туда ему и дорога, но при разводе одна третья нашей с Тошкой квартиры так и осталась на нём, о чём он, разумеется, не преминул напомнить, вперевшись сюда со словами, что как собственник он имеет полное право находиться здесь столько, сколько пожелает, а желает он, как я поняла, компостировать мне мозги вплоть до нашей глубокой старости.
Все с надеждой обратили свой взор на Ольгу; та, сочувственно поджав губы, решительно покачала головой:
— Боюсь, с юридической точки зрения он абсолютно прав. Ты не вытуришь его из квартиры своими силами, а если сменишь замки и выкинешь его вещи на лестничную клетку, он будет иметь все основания для того, чтобы обратиться в полицию.
— Как несправедливо, — буркнул Рен, отпивая принесённый-таки дальновидной Мариной виски.
— Искать справедливость в юриспруденции — всё равно, что искать девственницу в борделе, — хохотнула та, после чего одним слитным движением влила в себя стакан виски с колой, в котором последняя выполняла чисто символическую функцию и не превышала пяти процентов от общего объёма.
— Грубо, но правда, — вздохнула Ольга и тоже приложилась к своему бокалу. — Ну а что Лариса? Она прям вообще ничего ему не оставила, и это при учёте всех её нескончаемых бизнесов и квартир?
— В каком-то смысле, — туманно ответила Ира и пояснила: — Видите ли, с его слов, она все эти годы занималась высокими материями своих нескончаемых салонов, знакомилась с нужными людьми и витала на орбитах, моему супружнику недоступных, пока тот, опять-таки, с его слов, «занимался серьёзной, изнурительной работой» на местах.
— Короче, она держала в своих наманикюренных коготочках всю кассу и заведовала крупными сделками, а он в лучшем случае выполнял функцию «подай-принеси», — расшифровал Рен, заслуживая насмешливый взгляд от всех членов их небольшого сборища.
— Зришь в корень! Во всяком случае, зная Олега, скорее всего, именно так оно и было. В общем, за пять лет этот бизнес-гений так и не смог стать незаменимой частью их империального механизма, к тому же, порядком разжирел на Ларискины вливания, и, видимо, в какой-то момент она решила, что прекрасно обойдётся и без его бесценной персоны. Получив от ворот поворот, мой ушлый бывший, конечно, заикнулся о разделе совместно нажитого имущества, половина которого принадлежит ему на законных основаниях, на что Лариса в ультимативной форме заявила, что его — только сопля под носом, а против её супер крутых юристов у него и шанса нет отсудить себе пусть даже одну десятую от общего капитала.
— Мда, ну и история, — многозначительно протянула Варвара, на что Рен и Марина согласно угукнули, синхронно потянувшись за немногочисленными конфетами, оставшимися после того, как в них побывала рука Олега.
— Погодите-ка, — начала Ольга, мгновенно перетягивая внимание присутствующих на себя, — и он ей что, поверил?
— Ну… да, — пожала плечами Ира, тоже прикладываясь ко всеобщим усилиям в опустошении вазочки со сладким. — К тому же, вы же знаете, что у неё ооочень непростой папаша. С таким связываться — пустая трата сил, денег и рабочих конечностей.
— Ну и кто тебе это сказал? — Ольга выглядела настолько воодушевлённой чем-то, для остальных пока непонятным, что ей пришлось сбавить обороты и, упираясь в стену из чужого недоумения, начать сбивчиво пояснять свою гениальную идею: — Фраза про супер крутых адвокатов, которые обдерут тебя, как липку, хороша для дешёвых сериалов на федеральных каналах, которые смотрят только бабки, домохозяйки, и, пожалуй, Рен.
— Откуда ты… — начал было тот, но был бесцеремонно заткнут заинтересовавшимися женщинами, жаждущими услышать, к чему именно клонила обычно не склонная к такому яркому фонтанированию эмоциями Ольга.
— Ну так вот, в действительности же всё не настолько и безнадёжно! Я могу замолвить за тебя словечко перед своим боссом — у него, конечно, адские очереди и время, расписанное на полгода вперёд, но для своих он, если хорошо попросить, может сделать небольшое исключение. Александр Александрович — лучший адвокат в городе, специализирующийся как раз-таки на семейном праве. Да он от твоей Ларисы и мокрого места не оставит, если дело дойдёт до судебных тяжб!
— Ааа, вот оно что, — растянулась в крокодильей улыбке Марина. — Кое-кто решил словить момент и использовать иркину трагедию как повод лишний раз подкатить к своему секси начальнику!
— Вообще-то, — гневно начала Ольга, но Ира, сосредоточенная исключительно на скорейшем выдворении своего подлого принца с территории их психоделического царства-государства, не дала вспыхнуть достаточно типичной для этих двоих перепалке, решительно отсекая:
— Оля, дорогая, если этот план действительно рабочий — используй мою драму, сколько влезет, совет вам с вашим Алексеем Алексеевичем, да любовь!
— Александром Александровичем, — поправила её Ольга, едва заметно краснея и с головой выдавая свою подспудную мотивацию на радость особо ехидным друзьям. — Но ты не думай, он правда специалист от Бога, и действительно знает, что делать в таких ситуациях.
— Не богохульствуй, — кривляясь, ввернул уже позабытую всеми шпильку злопамятный Рен, но быстро сдулся под важностью момента, с интересом наблюдая за ходом всеобщей мысли.
— Я охотно верю в компетентность твоего Александра, — меж тем покивала Ира, — но также подозреваю, что в качестве оплаты он берёт не красивые глаза и наивные улыбки. Специалист такого уровня наверняка заломит непомерный ценник, и кто за это великолепие будет платить? Безработный Олег без официального трудоустройства в последние пять лет, или я со своими авторскими отчислениями и складом романов, кстати, с очень похожими на этот сюжетами и беспомощными главными героинями?
— Что тебе мешает взять кредит? — неожиданно вклинилась в беседу Варвара, по своим обычным меркам проявляющая чудеса разговорчивости и эмпатичности. — Услуги пусть даже самого крутого адвоката всяко дешевле, чем распил квартиры, особенно учитывая метраж, ремонт и ваш замечательный район. Не думаю, что тебе откажут, а взамен можешь стребовать с этого доморощенного финансиста оформить дарственную на его часть квартиры. Так, во всяком случае, ты будешь уверена, что, даже если он просрёт всё то, что насудит ему олина зазноба, у него больше не будет никаких прав и оснований заявляться на твой порог. Выплатишь кредит — с твоими пусть и не миллионными, но вполне приличными доходами это более, чем реально сделать в течении максимум пары лет, — и забудешь эту мерзкую историю, как страшный сон. А Оля, глядишь, намотает сопли на кулак и пригласит этого несчастного Александра Александровича на кофе, — на последней фразе от нервного смешка не удержался никто, включая Ольгу; оная, впрочем, старательно маскировала своё хихикание под внезапно обострившийся приступ кашля.
— Это звучит настолько безумно, что, пожалуй, может и сработать, — меж тем задумчиво проговорила Ирина, машинально развернув обёртку на конфете, но не спеша отправлять её в рот, нервно сминая фантик и не менее нервно постукивая пальцем по столу. — Давай сюда визитку твоего Александра в квадрате!
<center>***</center>
— Поверить не могу, что я это сделала, — Ирина выходит из здания банка, как, впрочем, и любой среднестатистический гражданин, с крайне двойственным чувством иллюзорной свободы и в то же время грандиозного кидалова, свалившегося на её хрупкие (вы что-нибудь слышали про художественные преуменьшения?) плечи.
Запретив себе откладывать их во всех отношениях сумасшедший план в долгий ящик, она на следующий же день потащила себя в ближайшее отделение одноимённого банка — Олег, чуть не устроивший пожар при попытке поджарить яичницу, стал для сего свершения более, чем отличным мотиватором. Шикарная сковородка пала жертвой его наглых, загребущих рук, и, хотя Ирина никогда в жизни не использовала эту несколько лет пылившуюся в самых недрах шкафа красавицу, её уничтожение восприняла, как прямое нарушение территориальной целостности собственных земель.
Рен увязался следом как самый незанятый (читать как бездельник), официально исполняя должность группы поддержки, но по факту засоряя периферийное сознание Иры бесконечными сплетнями и пикантными историями. Ольга же, посланная на неравную битву против собственных приступов внезапного заикания, удивительным образом взаимосвязанного с непосредственным появлением Александра Александровича в зоне её видимости, судя по всему очень ответственно отнеслась к возложенной на неё роли, а потому засыпала Ирину тоннами сообщений в духе «зашла в офис», «жду АА», «готовлю кофе», «спрошу о тебе ровно в 13:12 по мск».
И всё же эти двое, хоть и делали ирины будни крайне суетными и беспокойными, даровали некое спокойствие и уверенность в том, что всё задуманное ими непременно сбудется, ведь должно же даже таким клиническим неудачницам, как Ира, повезти хоть раз за декаду! Как говорили особо оптимистично настроенные предки? Раз в год стреляет и палка? Ну так почему бы не выстрелить и ей?
— Прикинь, у Альбины, это, новый парень появился, — на потоке сознания просачивалась болтовня Рена, с которым они решили отметить успешное начало осуществления своих затей в каком-нибудь кафе. — Кажется, айтишник, зарабатывает — мама дорогая, короче, она теперь не знает, как его развести на замужество.
— Погоди-ка, — ненадолго вынырнула из своих пространных рассуждений Ира. — Это который Витя?
— Да нет же, — аж притопнул от перевозбуждения Рен. — Это который новый, а Витя отвалился ещё в прошлом квартале — нашла, кого вспомнить, ну ей-Богу!
— А может, Витя был мой фаворит, — прыснула Ира, — и я до сих пор не могу смириться с тем, что он остался не у дел.
— Витя? — забавно поморщился Рен. — Так он же сантехник?
Ирина не смогла сдержать чуть нервный смешок:
— Поменьше снобизма и классовой неприязни, дорогой! И, если хочешь знать моё мнение, сантехников я уважаю намного больше, чем айтишников, потому что, в отличие от последних, я хотя бы приблизительно понимаю, за что они получают свою зарплату.
Оставшаяся до кафе дорога прошла в совершенно подлом и недостойном перемывании косточек всем бывшим незадачливой коллеги Рена, которая, наверное, с получаса не могла избавиться от приступов непрекращающейся икоты. Не успели они как следует насладиться заказанным капучино, как на них обрушился новый новостной повод в лице трезвонившей, как сумасшедшая, Ольги.
— Алло? — Ирину перебили на полуслове, причём с такой восторженной интонацией, будто собирались сообщить о её грядущей инаугурации в президенты.
— Ты не поверишь! — редко когда достаточно чопорную Ольгу можно было застать в таком экстазе и возбуждении.
— Что, рыба твоей мечты пригласила тебя поглазеть на кораллы в свободное от работы время? — влез Рен, у которого была хроническая непереносимость любой сплетни, обходящейся без его непосредственного участия в обсуждении.
— Нет, — чуть сбавила обороты Оля, но долго выдерживать униженную и оскорблённую паузу не смогла — слишком грандиозна, по её мнению, была новость, которой она собиралась поделиться. — Александр Александрович согласился назначить тебе встречу!
— Поздравляю, — хлопнул Иру по плечу Рен, видимо, обнаруживший в себе доселе неосвоенные залежи ехидства. — За один день ты добилась того, чего наша бедная Оля не могла добиться пять лет!
— Хаха, очень смешно, — закатила глаза Ирина и добавила, обращаясь к своей собеседнице: — Спасибо, что похлопотала за меня перед ним.
— Вы что, не понимаете? — заметно огорчились по ту сторону экрана. — Александр Александрович согласился уделить время твоему делу! Лично! Признаться честно, я до последнего не верила в то, что он согласится даже просто выслушать меня!
— Мда, с такими имперскими амбициями она затащит его в постель разве что в следующем столетии, — прошептал Рен, вызывая у Иры истеричный смешок.
— Мы всё понимаем, — умело замаскировав хихикание под сильный приступ кашля, заверила подругу Ирина. — И, как я сказала, я очень благодарна тебе за помощь в его убеждении.
— С Александром Александровичем в рукаве, считай, что ты выиграла эту партию ещё до перетасовки карт! Так что я правда надеюсь, что вы с маленьким нахалом осознаёте, как дорого его время. Вообще, за разглашение этой тайны меня могут уволить, но знаешь, с кем он беседует насчёт оформления развода прямо сейчас?
— Ну? — вздёрнула брови Ира.
Ольга назвала имя. Парочка синхронно присвистнула, а Рен позволил себе выразить осторожное сомнение:
— Ты уверена?
— Абсолютно! Самолично провожала его до кабинета.
— А он разве, ну, не голубой? — хихикнула Ирина, заслуживая раздражённый вздох, особо усиленный динамиком, с той стороны.
— Ну конечно нет, он же разводится, — железобетонно припечатала Ольга и поспешила распрощаться с противной парочкой, в должной степени не оценившей её невероятных усилий: — Ладно, мне пора, Александр Александрович уже заканчивает, а я ещё даже не поставила ему кофе!
— Ты помощник адвоката или секретарша? — вопрос Рена был встречен серией коротких гудков. — Ну и ладно, может, оно и к лучшему. Я люблю Олю, как и всех вас, моих девочек, но ей-Богу, ещё одно «Александр Александрович», сказанное тоном восторженной девочки-подростка, и меня бы стошнило.
— Ну, — Ирина развела руками, наглядно демонстрируя собственную беспомощность в данном вопросе. — Ты же знаешь, что Александр Александрович, — тут они оба не сдержались и прыснули от смеха, — её царь и Бог, которому она готова поклоняться денно и нощно, таскать кофе по первому свистку и заглядывать в рот. Да и кто её за это осудит? В конце концов, все мы там были, — на последней фразе и Рен, и Ира заметно погрустнели, задумавшись каждый о своём.
— Слуууушай, — чтобы разорвать гнетущую тишину между ними, начал Рен, — а у тебя, случайно, нет фотки этого Александра Александровича?
— Ну, нет, — передёрнула плечами Ира. — Да и откуда ей появиться, если она своего Александра никому не показывает и трясётся над ним, как над реликвией трёхсотлетней давности?
— Ну да, — вздохнул Рен. — А жаль. Представляешь, мы тут слушаем-слушаем её восторженные писки, а окажется, что достопочтенный Александр Александрович — какой-нибудь лысеющий старик с пивным пузом.
— По-моему, она упоминала, что ему где-то сорок с хвостом.
— Ну так тем более! — воодушевился Рен, которому явно понравился карикатурный образ, возникший в его голове.
— Не думаю, — покачала головой Ира, провоцируя у друга серию притворно-трагичных охов и вздохов.
— Эх, Ирина-Ирина, — молвил он, драматично откидываясь на спинку стула, — даром, что писательница, а нет у тебя широкого полёта фантазии!
— Осквернять святыни лучших друзей — это не широкий полёт фантазии, а полное отсутствие солидарности, — наставительно заметила она.
— А вот это ты зря, — фыркнул Рен. — Представляешь, какая сплетня могла бы из этого получиться?
Ирина засмеялась, в шутку бросая в парня скомканную салфетку.
Кому что, а лысому — бантик. Что же, ей вполне бы хватило одного успешно выигранного дела в суде.
<center>***</center>
С давних пор известно: спасение утопающих — дело рук самих утопающих, и, оказавшись в не внушающей оптимизма трясине, исход столь печальной встречи зависит целиком и полностью от человека, в неё вляпавшегося. Казалось бы, всё так просто и очевидно; всему миру начхать на твои переживания и жизненные неувязки, а потому, коли хочешь каких-то изменений — поднимайся, улыбайся новому дню и отправляйся решать свои проблемы в гордом одиночестве. Но это же слишком сложно и невесело, чтобы принимать на веру?
Так уж занятно устроен человек: несмотря на то, что в глубине души он всё это прекрасно знает и понимает, всё равно продолжает ждать чудесного принца, фею-крёстную или, на худой конец, странного рыжего кастрата из «Трассы 60», который с участливым видом спросит о твоём самом заветном желании и покажет небо в алмазах.
Могла ли Ира понять тех, кто до скончания веков ждал мистифицированного спасителя, по мановению руки решающего любые проблемы, начиная от неверности супруга и заканчивая намертво прилипшими к бокам лишними килограммами? Возможно. Но могла ли она понять тех, кто, получая решение своих глобальных проблем буквально на блюдечке, брезгливо морщился и воротил от своей долгожданной волшебной пилюли нос? Совершенно точно нет!
— Ну, я даже не знаю…
Вопреки ожиданиям, бывший муж не сильно-то и обрадовался перспективе получения доброй половины ларискиных капиталов, в которые он, по его же словам, вкладывался, как не в себя, чуть ли не днюя и ночуя на благостном поприще автосалонов во имя великого дела, пока Лариса порхала с маникюра на педикюр.
Глядя на его постную рожу и недовольно надувшиеся губы, Ирина не могла поверить, что в какой-либо из жизней могла польститься на такое сомнительное сокровище, но ещё меньше веры и больше вопросов вызывал тот факт, что на него вслед за ней польстилась Лариса, у которой отродясь не было проблем с мужиками и самооценкой, в отличие от той же Иры.
«В своё оправдание: я тогда была глупа, молода, и, судя по всему, слепа на оба глаза», — подумала она и, глубоко вздохнув, попыталась максимально мягко донести до собеседника свою мысль:
— Что именно ты не знаешь? Я предлагаю тебе стопроцентное решение твоих же, на секундочку, проблем, так ещё и за мои деньги, и, между прочим, не так-то много прошу взамен! Ну, далась тебе наша квартира, если после суда у тебя будет возможность купить таких штук пять, если не все десять!
— А вот будет возможность или нет — это ещё бабка надвое сказала, — сморщился Олег. — Ты вообще знаешь его, этого ольгиного адвоката? Что-то я сомневаюсь, что он настолько крут, как его малюют. У Лариски есть все деньги мира, чтобы позволить себе пятьдесят таких адвокатов, да и папочка вряд ли будет молча смотреть, как у дочурки отжимают половину подаренного им же имущества. Серьёзно, Ира, брось ты эту затею — только деньги зря промотаешь, в то время как им можно найти куда более полезное применение.
— Вот только от тебя я ещё не слушала, как мне тратить мои же деньги, — подавилась на вдохе Ирина. — Да и, если так подумать — а что ты мне предлагаешь? Разменивать квартиру? Не для того я столько горбатилась на её ремонт, да и Антошке в школу добираться удобно, пять минут ходьбы, и столько же — до издательства. Выкупать у тебя долю? Так я лучше заплачу тому же адвокату, тем более, что он суммарно обойдётся мне раз в пять дешевле, чем всё то, что ты нажрал и спалил за эту неделю. Терпеть твою харю до конца своих дней? Да я лучше скинусь с нашего комфортабельного десятого этажа!
— А вот это ты зря, Ирунчик, — миролюбиво заметил Олег. — То, что я съел и нечаянно, попрошу заметить, подпалил, я тебе компенсирую… когда-нибудь, — мужчина стойко проигнорировал ядовитую усмешку, последовавшую за этими словами, и продолжил: — А касательно моего присутствия в доме… Ну, ты только вспомни, неужели нам действительно так плохо жилось, как ты это пытаешься преподнести?
Ирина помнила. Каждую мелочь, каждую едкую претензию и насмешливый комментарий по поводу любого своего действия, попытки понравиться и хоть как-то угодить с каждым днём всё менее привлекающему и всё больше вызывающему внутреннее отторжение мужчине. Помнила, как глотала слёзы по ночам, наспех утирая их салфеткой и спеша укачать вечно орущего Антошку, чтобы лечь в кровать, забыться недолгим, беспокойным сном, больше тянущим на агонию, и на следующее утро начать всё сначала, пустив по новой бесконечную вереницу из криков, недовольства и несправедливых обвинений.
Ах, если б юность знала, а старость могла, хотя Ирина ещё легко отделалась, потому что с каждым годом всё сильнее врастала в своего домашнего тирана, и, если бы не Лариса, пожалуй, до сих пор бы сидела в четырёх стенах, забитая как бы случайными и ненавязчивыми уколами и замечаниями. Ха, если смотреть с такой стороны, бывшая подружка, пожалуй, даже оказала ей своего рода услугу, и Ирина не упустит возможности заплатить по счетам.
«Возможно, в какой-то параллельной Вселенной я бы даже послала ей благодарственную открытку… Какая жалость, что в нашей я и так сделала непозволительно много финансовых вливаний в это семейство».
— Нет, мы жили не плохо, — выныривая из не самых приятных воспоминаний, процедила Ира. — Мы жили отвратительно, и, поверь мне, если для того, чтобы вытурить тебя отсюда, мне потребуется продать душу дьяволу и сплясать танец семи покрывал под полной луной, я уже сейчас пойду закупаться ритуальными чашами и одеялами! — с этими словами она, резко поднявшись из-за стола, смахнула упавшую на лицо непослушную прядь тёмных волос и подытожила: — В общем, озвученный мной план действий весьма ошибочно был истрактован, как предложение или вопрос. Ты согласишься на услуги этого адвоката, как и согласишься на условия моей сделки, а потом, когда он благополучно откромсает от твоей Лариски один большой кусок, ты свалишь отсюда куда подальше, строить светлое будущее за тридевять земель от меня и Антона.
— А если я захочу видеть сына? — приподнял бровь Олег.
— Ну да, — фыркнула Ира, уперев руки в боки. — Столько лет тебе было решительно начхать, что с ним и как он, а сейчас, поглядите-ка, сквозь тернии к квартире проклюнулся-таки отцовский инстинкт!
— Признаю, был не прав, но сейчас я целиком и полностью осознал свою вину! — клятвенно заверил Олег. — Ну, хочешь, я на колени встану, или покаюсь во всех грехах перед твоими подружками и тем педиковатым пацаном?
— Просто для уточнения: в твоей картине мира все парни, у которых нет абдоминального жира и зарослей на теле, автоматически зачисляются в эти почётные ряды? — приподняла брови Ирина. — И, отвечая на твой предыдущий вопрос — спасибо, не надо, уж как-нибудь обойдусь без публичных покаяний, тем более, что ты опоздал с ними на несколько лет.
— Ладно-ладно, но что, если этот твой адвокат завалит дело? — предпринял очередную попытку отвертеться от причинения добра своей скромной персоне Олег.
— Тогда, — мимические морщинки на лице Ирины чудесным образом разгладились, а голос принял спокойный и ровный тембр, — я подсыплю цианистый калий в твой бутерброд. Приятного аппетита, дорогой, — с этими словами она решительным шагом покинула кухню, оставляя Олега с подозрением коситься на свежесобранный сэндвич с сыром и ветчиной.
<center>***</center>
Ольгина зазноба позвонила Ире через несколько суток после того, как дорогая подружка намотала сопли на кулак и решилась-таки побеспокоить своё божество во имя дружбы, мира и любви в семье Голубкиных-Мещанских, которых ради этих самых радужных ценностей следовало держать друг от друга на расстоянии нескольких тысяч квадратных километров.
Прекрасно помятуя о его загруженном графике и именах, которые в этом графике фигурировали, Ира не стала показывать норов и покорно согласилась сдвинуть встречу с редактором, чтобы вписаться в свободное окно юридического гения и собраться через неделю в незнакомом ей доселе кафе, находящемся на приличном расстоянии от её дома, но зато в непосредственной близости к апартаментам вышеобозначенного гения.
Трудно сказать, кого именно Ира ожидала увидеть на его месте — голос в трубке был мягким, но не лишённым стальных ноток одновременно, к искреннему веселью Ирины вызывая стойкую ассоциацию (почему-то) с тем самым котом-сказителем, ходящим по цепи и рассказывающим всем желающим и не очень свои писательские шедевры. Впрочем, на фоне распри с окончательно задолбавшим её квартирантом, личность таинственного ольгиного homme fatal волновала её едва ли не больше, чем внутренняя политика республики Конго и проблема осенней миграции птиц.
Зато любимые друзья едва ли не ежечасно требовали отчёта: всем хотелось приблизиться к недостижимому идеалу, нарисованному восторженной кистью Ольги, чтобы безжалостно развенчать его парочкой презрительных комментариев и с чистой совестью пойти дальше, убедившись в непреложной истине о том, что идеальных мужиков нет и не может существовать в природе в принципе, не говоря уже о непосредственной близости к каждому из них.
— Да говорю я тебе, — бескомпромиссно втолковывала Марина во время их ежедневного группового созвона, отмахиваясь от всяческих версий иного толка, — обычный мужик этот Александр, даром, что Александрович. Просто кто-то возвёл его в культ и молится, как святому, а то, что достопочтенный А. А., как и все представители его вида, часами заседает в туалете и уж наверняка ковыряется в носу — в упор не видит.
— Знаешь, это как с поп-певцами, — задумчиво возражала Варвара, которую, ко всеобщему удивлению, тоже заинтересовала наклёвывавшаяся тема для сплетен. — Вот есть какая-нибудь условная девочка из Висконсина — живёт она себе на своём ранчо, пасёт овец и славит американскую демократию — в общем, ничем не отличается от миллиона таких же девушек на тысячах таких же ранчо. А есть условный Джек Джекович, который мечтает швыряться деньгами и светить своей мордашкой по ТВ — тоже, казалось бы, вполне рядовой случай, даром, что этой самой мордашкой вышел. И находит этого Джек Джековича продюсер, переодевает под общепринятый стандарт, малюет модную причёсочку и репертуар в духе «Я люблю тебя до слёз». И вот он уже не Джек Джекович, а какой-нибудь Янг Супер Старович, и все девицы с ранчо готовы ради одного его взгляда коллективно передушиться и попадать в могилы, вырытые у его ног. А ведь, не продай им этот образ умненький продюсер, они бы на этого Джек Джековича вовек не взглянули, не говоря уже о том, чтобы удавливаться за один взмах его роскошных ресниц. Подведённых тушью, разумеется.
— Эдак ты загнула, — озадаченно протянула Марина. — Ну и кто тогда в нашей истории продюсер? С Джек Джоковичем понятно, девица с ранчо — тоже без вопросов, хотя Олюнчик бы обиделась, услышь она наш разговор.
— Ну, её же здесь нет, — перехватил нить разговора Рен, позёвывая в динамик.
— Кстати, а почему? — удивилась Варвара.
— Она слишком занята кормёжкой рыбок в доме у его святейшества, — даже без видео чувствовалось, что Рен закатил глаза. — А что касается маринкиного вопроса про продюсера, то здесь, по-моему, тоже всё ясно — наша самодостаточная адвокатесса справляется с этой ролью и без вмешательства третьих лиц. Думал как-то намекнуть, что её одержимость Сан Санычем начала приобретать нездоровые формы… года три назад, когда она отказалась от адвокатского статуса, чтобы и дальше находиться подле своего кумира, вместо того, чтобы самостоятельно развиваться на юридическом поприще, но не стал — загрызёт же, и не подавится!
— Кто? Наша Оля? — переспросила Ира с улыбкой на лице.
— Не стоит недооценивать влюблённых женщин, — неожиданно серьёзно проговорил Рен.
— И всё-таки, — свернула Марина на проторенную дорожку своего философского умозаключения, — ставлю сотку на то, что её Александр — среднестатистический офисный клерк, коих миллионы по одному только району, не говоря уже о масштабах всей страны.
— Ставлю двести на то, что он — потный мужик, рассекающий по городу в футболке с надписью «Пивозавр», — оживился Рен.
— Какие вы злобные, — с осуждением в голосе проговорила Варвара, после чего, выдержав паузу, добавила: — Ставлю триста, что он — невыносимая душнила, держащая у себя на прикроватном столике уголовно-процессуальный кодекс с комментариями и дополнениями вместо Библии.
— Принято, — согласовал Рен, и все коллективно замолчали, ожидая реакции от Иры — единственного человека, которому удасться соприкоснуться с Величайшим самолично.
— А что я? — скосила под дурочку та, усердно делая вид, что не понимала, чего от неё ждали искрящиеся предвкушением и любопытством друзья.
— Ты же с ним общалась! — обвинительно указал на очевидное Рен, причём с таким подтекстом, будто за три минуты беседы по телефону Ирина успела узнать всю его родословную вплоть до десятого колена и покрестить совместно нажитых детей.
— Ага. Целых две минуты, за которые мы успели обговорить такие личные и глубоко интимные вопросы, как место будущей встречи и её непосредственную дату, — съязвила Ира, испытывавшая глубокое раздражение не столько от сплетен и неприкрытого ехидства над чужой любовью, сколько от факта, что от занятости этой самой любови нахождение под одной крышей с бывшим мужем продлевалось на неопределённый срок.
В свете очередных бесячих вопросов и разрушений и срача, которые Мещанский мог посеять в некогда уютной и спокойной квартире, предполагаемая внешность таинственного адвоката волновала куда меньше, чем его способности и разбойничьи таланты при отщипывании имущества у богатеньких кур.
— И всё? — меж тем разочарованно протянул Рен, явно ждавший каких-то более животрепещущих подробностей.
— Конечно, нет, — закатила глаза Ира, принимаясь нарезать круги по комнате и, поджимая губы, разглядывать то тут, то там разбросанные бывшим мужем элементы его гардероба (читать как видавшие виды носки с дырками и пропотевшие до ниток свитера). — Ещё мы поделились друг с другом любимыми позами в сексе, обсудили плюсы и минусы легализации проституции, и завершили нашу пятиминутку торжественной клятвой и впредь обсуждать не менее будоражащие человечество вопросы при каждом удобном случае.
— Издеваешься, да? — обиженно прогундел Рен. — Ну, неужели вообще ничего интересного про него не разузнала?
— Интересного? — мстительно затолкав один из носков от каждой валявшейся на полу пары в самую глубь дивана, Ирина немного подобрела и ненадолго задумалась. — Ну, у него очень приятный голос, достаточно размеренный и мягкий, но при этом чувствуется, что мужик привык отдавать приказы и, задавая вопросы, ожидает, что ответ на них будет быстрым и соответствующим тому, что он хочет от тебя услышать.
— Ну, всё равно что-то, — воодушевился Рен, согласившись, что, за неимением более развёрнутой информации, стоит порадоваться и тому, что уже есть. — Помнишь? Обязательно держи нас в курсе!
— Не волнуйтесь, — рассмеялась Ира, — ваше дело на шесть соток оказалось в надёжных руках!
<center>***</center>
Кафе было в меру уютным, в меру безлюдным, в меру спокойным для проведения как свиданий, так и деловых встреч. Ирина зашла в светлое, поросшее зеленью пространство в одном из условно элитарных районов города, удивляясь, как посреди дремучей промышленности могло сохраниться такое невообразимое цветочное богатство, стойко ассоциирующееся с чем-то глубоко и безнадёжно европейским.
Меню не радовало особым изобилием — какое счастье, что перед встречей с ольгиным Сан Санычем (прозвище, которое активно и втайне от Оли всячески взращивал в умах остальных подружек Рен) Ира не стала мелочиться и навернула целый таз куриных крылышек, плюнув на своего вечного диетолога в лице того же Рена и решив, что вопросом своей нависшей, аки старушка Совесть, диеты будет заниматься как-нибудь потом.
Может быть, в следующем году? «В следующей жизни» тоже кажется достаточно оптимистичным вариантом.
— Мне, пожалуйста, капучино и вооооот этот вот салат, — протянула Ира, с неудовольствием поглядывая на часы.
И она, и её адвокат умудрились опоздать к назначенному времени, но, поскольку Ирина пришла раньше и о её осечке гениальный Сан Саныч узнать не мог, она вполне справедливо негодовала, гадая, не умудрится ли этот индивид опоздать ещё и непосредственно на судебное заседание, или и вовсе не сочтёт нужным там объявиться, прислав извинительную записку и фруктовую корзинку в знак глубокой симпатии к адвокату противоположной стороны?
«Мда уж, — подумала она, от скуки доставая телефон и принимаясь строчить гневные сообщения в чат коалиции, созданной специально для обсасывания ольгиной пассии у неё за спиной. — С такой тенденцией к занятости этому дяденьке лучше бы быть МЕГА хорошим специалистом, ну или хотя бы на 50% хуже того, что о нём рассказывает особо впечатлительная Ольга».
Стрелка часов упорно уползала от оговорённого времени встречи; спустя пятнадцать минут задержки Ира получила лаконичное смс с извинениями и клятвенным (настолько, насколько возможно выбить клятву из человека, связанного с законом, разумеется) заверением быть на месте в течение пяти минут. Несмотря на общий официальный тон и отсутствие какого-либо намёка на грубость, Ира решила заранее проникнуться к опаздывающему стойкой антипатией; это ощущение достаточно весомо подпитывал идущий по Домашнему сериал про затраханную жизнью (во всех смыслах любого из этих слов) Маргариту, которая вот уже 19-ую серию не могла разобраться в своих мужиках. Не то чтобы Ирине не хватало любовного ширпотреба своего собственного производства, но так называемая драма оказалась настолько богатой на всякого рода тупость, что аж притягивала к себе несчастного зрителя, заманивая в порочный круг маргаритиных страданий и её бесконечных половых трудностей, связанных с тотальной неспособностью разобраться в самой себе.
Ирина взяла за привычку посматривать эту хрень как раз в установленные адвокатом три часа дня; видимо, до выпуска в прайм-тайм Маргарите не хватало внезапной беременности или ещё одного дурацкого увольнения с работы.
«Эх, а ведь в 20-ой серии её могли-таки отправить в дурдом», — не без надежды подумала Ира, и именно в этот момент в кафе вошёл он.
Мужчина с большой буквы и просто ходячая катастрофа для всего женского населения планеты.