Алексей Морозов
Адрес статьи: http://naukaverakuljtura.com/лесток-иностранные-покровители-злон/
В русской истории в государственных делах страны иностранные помощники царственных особ играли большую роль, а отдельные представители пользовались полным безоговорочным доверием двора. Один из таких помощников в царствование Елизаветы Петровны (1741-1761) имел привлекательную внешность, бодрый, жизнерадостный и легкий нрав, знал иностранные языки, красноречиво изъяснялся и умел польстить благодетелю. Таким человеком был прибывший в Россию доктор-хирург Лесток Иоганн-Герман Арман (1692-1767).
Новый хирург очень подошел ко двору Петра Великого. Царь любил людей бодрого и веселого нрава, умеющего соединять дело и потеху, а в Лестоке великолепно совмещались эти черты, случаев для применения их было более чем достаточно.
«После полтавской «виктории» русская мощь росла: предприятия Петра Великого одно за другим увенчивались успехами и ознаменовывались торжествами, на которых одинаково много жертв приносились на алтарь богини Венус и Ивашке Хмельницкому; участие в них принимали не только русские, но и многочисленные уже в то время в Петербурге иноземцы. Лесток к тому же довольно скоро после прибытия в Россию стал вхож не только в дома иностранцев, но и в русские, пользуясь общим расположением. К нему благоволили и царь с царицей»[1].
Помимо легкого характера Лесток интересен с точки зрения государственного деятеля, принимавшего активное участие в важнейших государственных делах, который получил доступ к секретным документам страны и имел большое влияние на представителей зарубежных стран.
Возвышение Лестока произошло со дня вступления Елизаветы Петровны на престол. 18-го декабря 1741 г. был дан Высочайший указ о пожаловании доктора Германа Лестока в первые придворные лейб-медики в ранге действительного тайного советника с назначением его главным директором медицинской канцелярии и всего медицинского факультета с жалованием 7 тысяч рублей в год.
За счет какой деятельности Лесток завоевал такую высокую должность и высокий денежный оклад при Елизавете Петровне?
За счет врачебной деятельности, заключающейся в привилегии пускать кровь императрице. За каждую такую операцию он получал по 3-4 тысячи рублей, а в соответствии с методами лечения восемнадцатого века такие кровопускания применялись часто.
Помимо получения денег из казны Лесток дополнительно получал и лично от императрицы очень крупные денежные суммы за особенно удачные кровопускания. Так однажды Елизавета вручила ему сразу 5 тыс. рублей. Если учесть к этому еще и значительную практику, которую он имел среди русской и иностранной знати, то его материальное положение было более чем превосходное.
Эта близость к императрице, в сфере сохранения ее здоровья позволяла Лестоку делать вид и вести себя так, как будто он являлся главным ее советником, без участия и одобрения которого ничего не решалось. Обладая огромным самомнением, он постоянно говорил о себе так: «Я предложил», «я приказал». В таком же тоне рассказывал он о своем влиянии на назначение новых министров. Недаром Лесток получил лестное прозвище «бог всех немцев на Руси».
Помимо стремления Лестока вмешиваться в назначение главных министров нового правительства, он небезосновательно претендовал и на руководство иностранной политикой России. И это приносило свои плоды. Влиятельные иностранный лица искали его помощи в оказании услуг своим государствам и за определенное материальное вознаграждение находили положительный ответ от Лестока.
Так, от прусского министра Мардефельда Лесток принял 15 тысяч рублей единовременно и согласился, в ежегодный пансион в 4 тысячи рублей, по возможности заботиться об интересах Пруссии. А первопроходцем в подкупе Лестока являлась Франция в лице министра Шетарди. Лесток был куплен Францией, получил от нее крупный денежный подарок и согласился тайно от императрицы получать ежегодный пансион, о величине которого история умалчивает.
Но на этом Лесток не остановился и стал получать ежегодно денежное вознаграждение и от Англии.
Придворный ловкач материальную выгоду извлекал из всего. В 1744 г. в Москву прибыли принцесса Цербстская, невеста великого князя Петра Федоровича, со своей матерью. Опекал и помогал семейству Лесток в интересах Прусского государства, и за его участие в сватовстве получил от Фридриха II потомственный титул графа Римской империи, а от Елизаветы – 15 тысяч рублей и сверх того двор с огородом в Петербурге на Фонтанке, принадлежавший ранее бывшей царице Прасковье Федоровне[2].
Его советы императрице и вся его двуличная деятельность как относительно внешних, так и внутренних дел, приобретает вполне определенный пристрастный характер в пользу франко-прусских интересов, которые с первых же дней противоречили русским.
Шведская война, начатая по совету и подстрекательству Франции, французами выдавалась за предприятие, начатое с целью способствовать возведению на престол Елизаветы, что не соответствовало действительности, а за это ожидали от нее благодарностей и щедрых подарков для себя лично и пособничество государственным интересам представляемых ими стран. Наглость доходила до того, что несмотря на неудачную войну для Швеции, она требовала от Елизаветы земельных уступок из областей, отошедших по Ништадтскому миру к России.
В начале своего царствования Елизавета заключила с шведским главнокомандующим перемирие, которое к миру не привело из-за неумеренных требований шведов. Война возобновилась. Шведы терпели поражение за поражением, но их требования не уменьшались.
Несмотря на поражение Швеции, подстрекательница Франция не прекращала попыток склонить русский двор к уступкам, которые не имели никаких оснований, т.к. не было никаких надежд на победу шведов вооруженным путем, а условия мира были унизительными для русского государства.
Добиться уступок России французский посланник Шетарди рассчитывал за счет одних придворных интриг. Услуги Лестока при этом были крайне ему нужны. Только с его помощью он смог стать «первым министром» русского и версальского двора одновременно. Благодаря Лестоку он имел свободный вход ко двору всегда, когда это ему было нужно, даже тогда, «когда императрица хворала и не принимала никого, хотя бы речь шла о делах государственных и первой важности»[3].
Расчет на уступки оправдался, т.к. такой прецедент в русской истории был, когда Петр I после победы над Швецией неожиданно для всех заплатил ей огромную сумму в 2 млн. рублей – очевидно, от широты своей натуры.
На этот раз Швеция была готова, потерпев поражение от той же России, получить всего лишь ее территории. Учитывая прямую наследственность характеров их царских величеств, можно было ожидать уступок с нашей стороны пожеланиям шведов, что и произошло, когда здравый смысл так и не смог преодолеть родовую преемственность и большую часть завоеванной территории, в том числе Финляндия, были возвращены Швеции.
Вред, нанесенный Лестоком России, не ограничивался только искусственным втягиванием в войну со Швецией с неизбежными потерями как людских, так и материальных ресурсов страны, но и касался компрометации русских руководителей иностранных дел в глазах императрицы. Приходилось тратить и силы, и время, и средства для оправдания, кропотливо собирать материал о подрывной деятельности Лестока и чаще всего не находить взаимопонимания у Елизаветы, которая в силу своего характера не верила в преднамеренные преступные действия лечащего ее врача.
В разоблачении Лестока деятельное участие принимал вице-канцлер Бестужев. Переговоры со Швецией, вследствие неудачного назначения с нашей стороны приверженца франко-прусской партии Румянцева и пособника Лестока генерала Любраса, проходили в ущерб русским интересам. В Петербурге деятельность вице-канцлера и коллегии парализовалась придворными интригами с Лестоком во главе.
Несмотря на веские доводы о подрывной деятельности Лестока, императрица продолжала включать его в состав коллегий, принимающих решения по важнейшим государственным делам.
Бестужеву удалось установить контроль над перепиской Лестока, из которой он узнал, что тот передавал иностранным министрам не только важнейшие государственные сведения, но и тайные постановления придворных совещаний. А на заседаниях коллегии Лесток отстаивал иностранные интересы, прикрываясь заботой о благе России.
Компрометирующие документы были переданы императрице. Елизавета была поражена полученными сведениями и приказала начать расследование антигосударственных преступлений Лестока. Следствием была высылка французского посла Шетарди, с значительным ослаблением франко-прусской партии.
Торжество Лестока все-таки закончилось, т.к. неудачное отстаивание шведских интересов дало возможность его врагам, но патриотам России, указать императрице на корысть и политический вред для государства от всей деятельности этого самозваного советчика.
13 ноября 1748 г., по Высочайшему указу граф и графиня Лесток и графиня были арестованы, их дом и пожитки опечатаны. Судьями Лесток признавался достойным смертной казни. Елизавета из-за милосердия заменила смертную казнь на нещадное наказание кнутом и ссылку в Сибирь, и велела его там держать, «до окончания живота его под крепким караулом». Движимое и недвижимое имущество Лестока было отписано на ее императорское величество.
Так закончил свою карьеру, но не жизнь, один из самых ярких иностранных представителей из породы блестящих авантюристов, достигший вершины славы в эпоху Елизаветы Петровны.
И это не единственный случай такого доверия к врагам нашего Отечества. Вспомним яркий пример отношений между Петром I и Иваном Мазепой, который сумел долгие годы казаться добросовестным представителем царских интересов в Малороссии в глазах царя. Царь Мазепу любил, уважал и никаким доносам на него не верил. Поэтому хитрый и расчетливый предатель пользовался любой возможностью для упрочнения своего положения и получения всевозможных привилегий.
Почему не удавалось разоблачить Мазепу? Разве плохо работала наша разведка, разоблачая вредительские действия иностранный держав, тем более в петровские времена, когда в доносчиках и шпионах, размножившихся в большом количестве, недостатка не было?
Докладывали Петру о его польских связях, о его отношениях с крымским ханом, которые не могли оставаться тайной, когда даже генеральный судья Кочубей разоблачал Мазепу, донося царю о намерении гетмана перейти на неприятельскую сторону. Доносу этому не поверили, и он не имел последствий. Тогда Кочубей, в начале 1708 года, отправил другого посланника, полковника Искру, с подробным изложением всех обстоятельств измены Мазепы. Но Петр до того верил в преданность гетмана, что сообщил тому о разоблачении, сделанном Кочубеем и Искрой, и они же были арестованы и подвергнуты допросу.
«Доносчиков пытали; не выдержав пытки, они отреклись от своих показаний и объявили, что подали статьи и словесно доносили по злобе на гетмана и все затеяли ложно. Их казнили близ Киева»[4].
Здесь приведены два примера доверия к изменникам родины со стороны царствующих особ, которые имели тяжелые негативные последствия для нашего государства. Но вводили их в высший круг общения близкие к царственным особам российские вельможи, смотрящие сквозь пальцы на отрицательные стороны своих иностранных знакомых, которых использовали их для личного продвижения по службе и обогащения.
Да, вред был нанесен, но интриганы разоблачены и наказаны. Это были те случаи, когда справедливость всё-таки восторжествовала, а страна сумела избавиться от очередных проходимцев и изменников.
[1] Русский биографический словарь. Лабзина – Ляшенко. Лесток. Репринтное воспроизведение. Москва: «АСПЕНТ ПРЕСС», 1986. С. 324.
[2] Русский биографический словарь. Лабзина – Ляшенко. Лесток. Репринтное воспроизведение. Москва: «АСПЕНТ ПРЕСС», 1986. С. 339.
[3] Русский биографический словарь. Лабзина – Ляшенко. Лесток. Репринтное воспроизведение. Москва: «АПЕНТ ПРЕСС», 1986. С. 332.
[4] Брикнер. А.Г. История Петра Великого. Москва: «ТЕРРА» – «TERRA», 1991. Репринтное воспроизведение с издания А.С. Суворина. С. 452.