От этого никуда уже не уйти. Да, они всю жизнь были вместе… Во всяком случае так ему теперь это казалось.
Случилось это спустя месяц после неожиданной кончины самого старшего сына Асархаддона. А ещё это было сразу же после Нового года, то есть ранней весной. Ему тогда исполнилось только тринадцать, а ей семь. Он впервые её увидел в Вавилоне, когда туда приехал с матерью. Они отправились в столицу Мира, чтобы повидаться с родителями мамы. Прожили они в Вавилоне почти всё лето и часто ходили к кому-нибудь в гости, так как в этом городе у неё было множество родственников и друзей. Он помнит, что они ходили к каким-то двоюродным и троюродным тётушкам, и ещё к каким-то другим, которых только боги и знают. И вот однажды они посетили дом лучшей подруги матери, и там он впервые и познакомился с ней. Вернее, будет сказать, они с ней там столкнулись.
Она была тоненькой девочкой, и очень глазастой, и иногда проявляла истинно женское любопытство, но в то же время часто замыкалась в себе и любила одиночество, а он весь из себя был такой важный и надутый, ну как будто какой-то индюк. Да и шутка ли сказать, тогда же все считали, что именно он теперь станет наследником Великого царя и займёт трон в Ниневии, когда подрастёт. Подруга мамы и её муж им уделили много внимания и хотели, чтобы Шамаш-шум-укин подружился с какой-нибудь из их дочек, которых у них было несколько, и все они подходили ему по возрасту. Но больше всего они надеялись, что ему понравится их Эушмиш, их самый яркий цветок, на которую они возлагали большие надежды, однако у него и у неё оказались разные темпераменты и совершенно разные интересы, и они так и не стали в то лето друзьями.
Впрочем, друзья матери не оставили своих намерений и через два года уже сами пожаловали в столицу империи. Цель у них была всё та же. А тем более Асархаддон уже во всеуслышание объявил, что после неожиданной кончины старшего сына именно Шамаша он намерен сделать наследником. Кто же мог предполагать, что в этот вопрос со временем вмешается царица-мать и растопчет все его мечты.
Эушмиш за два года подросла и сильно похорошела. И в этот раз он всё-таки обратил на неё внимание. К тому, чтобы он с ней подружился, подталкивала его и мать.
Он показывал Эушмиш свои первые охотничьи трофеи, а она ему по секрету сообщила, что сама шьёт своим куклам платья. И уже сшила для восьми из них, для самых любимых. А ещё она призналась, что у неё имеется для её кукол такие же кукольные домики, и в этих искусно сделанных домиках есть практически всё, даже мебель. А потом они катались на колеснице, и он учил её стрельбе из лука. Постепенно они находили общий язык и Эушмиш ему всё больше и больше стала нравиться.
И вот как-то мать спросила его:
- Ну, что сынок, ты взрослеешь, скоро надо будет уже думать и о твоей женитьбе… Как тебе Эушмиш? Она тебе по нраву?
Шамаш растерялся и не нашёлся что ответить.
- Или тебе глянулась какая-та другая девочка? - переспросила настороженно мать. - Если что, то скажи. У наших друзей ведь четыре дочери. Выбор будет за тобой. Обещаю, что я прислушаюсь к твоему мнению.
Шамаш попросил мать его не торопить, но после этого разговора он посмотрел на Эушмиш уже совсем другими глазами.
Да, Эушмиш вырастала в красивую и грациозную девочку, и она действительно ему уже нравилась.
А когда ему отмечали пятнадцатилетие они впервые с ней поцеловались.
***
После пятнадцати мальчики переходили в ранг юношей и им уже закрывался свободный доступ в гарем. Таковы были порядки при ассирийском дворе. Так что в его пятнадцатый день Рождения он в последний раз мог отметить этот праздник c детьми, со сводными братьями и сёстрами, а также с племянниками и племянницами на женской половине дворца. По случаю этого праздника из Вавилона в Ниневию приехали и родители Эушмиш, и привезли её с собой.
Ещё рано утром к нему пришёл отец и принёс настоящие воинские доспехи, выкованные оружейниками под его размер, чем привёл Шамаша в неописуемый восторг. Он сразу же их примерил и потом ходил в них пол дня. Затем он стал получать подарки от других гостей. Тут были и шкатулки, и новый лук для охоты, сделанный из турьих рогов по скифским лекалам, и прочие предметы, включая богатую одежду, в том числе сшитую из индийского висcона, очень дорогого и редкого материала, а Ашшурбанапал был в своём репертуаре и преподнёс ему гору табличек с поэмой о герое Гильгамеше, которую Шамаш принял совершенно равнодушно. Читать он никогда не любил и этого не считал нужным скрывать.
Последней же ему вручила подарок Эушмиш.
Она и её родители ему подарили перстень с большущим голубым сапфиром, который наверняка стоил целого состояния. Этот перстень был не случайным подарком. Он символизировал по восточным поверьям власть.
Вручая ему этот перстень Эушмиш (видно так её подговорили родители) чмокнула его в щёку и сразу же после этого она застеснялась и густо зарделась краской.
И это был их самый первый, ещё детский поцелуй.
***
Через два года вопрос о его женитьбе стал ребром. И первой о женитьбе опять заговорила мать.
- Ну что, сынок, - завела она вновь разговор на эту тему, - откладывать с женитьбой уже нельзя. Эушмиш с родителями приезжают на следующей неделе. И я думаю, что именно она будет тебе хорошей парой. Верно?
Шамаш не стал возражать.
И так всё было с этого момента предрешено.
Асархаддон собирался в очередной свой поход, но из-за свадьбы сына отложил его на месяц. Свадьбу готовились сыграть в Северном дворце. Шамаш всё помнил до мельчайших деталей. Ещё за день до этого он с друзьями устроил разгульную пирушку, что бы на следующий день освободившись от всего груза прошлого принять участие в торжественной церемонии своего бракосочетания. Церемония была пышной и продлилась три дня. В первый день Эушмиш была особенно красива и трогательна. Ей необыкновенно шёл к лицу свадебный наряд. В нём она выглядела нежной и совсем юной. И именно в этот день Шамаш окончательно понял, что её любит.
А потом был пир. И была первая их брачная ночь…
По Эушмиш было видно, что она очень боялась их первой близости. Но он был нежен и осторожен. Он сам её раздел, потом разделся и прилёг рядом. Какое-то время они лежали молча, боясь прикоснуться к друг другу. Затем он её вдруг спросил:
- А ты что-нибудь хочешь?
- Пи-и-и-ить, - совсем тихо она ответила.
- Ты хочешь пить? – тут же встрепенулся он.
- Да… - и она кивнула головой.
Он тут же принёс ей виноградного сока. Она нервничала и поэтому немного пролила сок на постель.
- Ничего страшного, - попытался он её успокоить. - Пятна не будет.
Они вновь легли, и он её осторожно приобнял за плечи. И только через некоторое время он ещё больше насмелился и её поцеловал. Поцелуй их стал уже долгий и самый настоящий. И только после этого долгого и взрослого поцелуя в Эушмиш что-то проснулось, и она тоже его обняла. Он начал её ласкать всю. Всё смелее и смелее. И после полуночи это случилось. Ей было больно и у неё даже пошла кровь, но за то утром гордые родители Эушмиш показывали эту кровь на простыне всем гостям.
Невеста была непорочной и желанной.
Так началась их семейная жизнь.
Отныне Эушмиш стала главной женщиной в его жизни.
***
Первый их ребёнок родился уже в начале следующего года. Это был сын. Но радость его появления смазала новость о том, что отец переписал своё завещание и на удивление многих в этом завещании наследником объявлялся младший отпрыск Асархаддона.
Шамаш-шум-укина эта новость потрясла. Ему пришлось долго привыкать к мысли, что не он уже любимчик судьбы. Не ему уже будет принадлежать империя после ухода из этой жизни отца. И ещё больше его задевало то, что и сам везунчик Ашшурбанапал не особо-то стремился занять в будущем трон. Ашшурбанапал с детства стремился сделать совсем другую карьеру. Он готовился стать жрецом и все молодые годы пропадал в Ниневийской библиотеке и всё тёрся вокруг своего зануды учителя. Но вот это в итоге и сыграло для него решающую роль.
Учёный муж Набуахиариба был сам себе на уме. О-о-о, это был ещё тот хитрец! Он сблизил своего любимца с Накией, внушив той, что Ашшурбанапал очень умён, деятелен и талантлив, ну а уж царица-мать сделала своё дело. Её напору не мог противостоять никто, и даже сам Великий царь Асархаддон. Вот и проиграл ещё в юности своему братцу Шамаш, причём самое обидное для него было то, что для этого Ашшурбанапал и палец о палец не захотел ударить, а всё сделали за него другие. После этого Шамаш возненавидел не только своего младшего сводного братца, но и царицу-мать. Но что хуже всего, эту ненависть ему приходилось долгие годы от всех скрывать.
А это было ох как тяжело!
Если признаться, то иной раз он из-за этого не спал ночами.
***
Второй сын у них с Эушмиш родился через два года. Сразу после неожиданной кончины Асархаддона в Харране, где Великий царь готовился к очередному походу на Египет. В этот момент о его правах на Вавилонский трон с ним впервые заговорил его тесть. Они тогда отмечали рождение второго его сына, и под вечер Шамаш уединился с отцом Эушмиш. И Набу-ката-цабат затронул эту очень болезненную и опасную тему. Шамаш-шум-укин до мельчайших подробностей помнил до сих пор весь их тогдашний разговор.
Набу-ката-цабат сказал:
- А ведь если следовать тщательно ассирийским законам престолонаследия, то ты, зятёк, имеешь больше прав на трон… Разве не так? Ты же старше своего сводного брата...
Подвыпивший Шамаш упёрся настороженным взглядом в тестя, и тот не отвёл своего взгляда.
Они долго смотрели друг другу в глаза.
Наконец, Набу-ката-цабат опасливо стал озираться, и убедившись, что их никто из слуг и рабов не услышит, многозначительно продолжил крамольную речь:
- Трон в Ниневии я думаю уже не забрать, на это нет никакой надежды, но ведь есть ещё и поменьше трон. В Вавилоне…
Шамаш переспросил:
- Ну а захочет ли мой братец исполнить завещание отца? Насколько я знаю, этого категорически не хочет царица-мать…
- Ха! Ха-ха! Ну тогда сделай так, зятёк, что бы всё-таки были исполнены все пункты завещания почившего Асархаддона…
- Ну и как же мне этого добиться?
- Да очень просто! Стань везунчику любезен…
- Любезен?
- Да, любезен. Уж прояви своё старание. И постоянно напирай на то, что вы братья, и всё время выражай ему преданность… Не стесняйся в проявлении своих добрых чувств к нему.
- Ну, хорошо, допустим у меня это получится, и братец отдаст мне Вавилон… А захотят ли вавилоняне, чтобы я стал править ими и их страной? - усомнился вновь Шамаш во всей этой затеи.
- Тут ты даже и не сомневайся, - заверил Шамаша тесть. – Я уж в этом случае постараюсь… Да и за тебя уже сейчас самые могущественные люди Вавилона (Набу-ката-цабат не стал называть их имён, но это прежде всего были, конечно же, главы таких могущественных финансовых домов, как Мурашу и Нагибу)!
И вот именно с этого-то разговора у Шамаша появилась надежда стать если и не Великим царём, то хотя бы утвердиться на Вавилонском престоле.
А это тоже было не мало. И об этом можно было мечтать.
***
Одни боги знают сколько усилий для этого он приложил.
Он старался быть лучшим братом. Любящим и самым внимательным. Хотя внутри у него всё переворачивалось. Но он заставлял себя улыбаться, заставлял себя быть всегда весёлым. Он постоянно был рядом с Ашшурбанапалом, хотя иной раз ему никого не хотелось видеть, а уж брата-везунчика тем более. Тот его раздражал и в мелочах. Но он пересиливал себя и надевал на лицо улыбку. А ещё он стремился быть всегда предупредительным к везунчику, и в этом ему помогали тесть и Эушмиш.
И кажется через какое-то время всё стало меняться. Сомнения, мучившие Ашшурбанапала, и подпитываемые Накией и кое-кем из его окружения, начали затухать, и настал момент, когда это всё-таки случилось…
Но произошло это надо сказать неожиданно.
***
Он отмечал свой очередной день Рождения. Отмечал в своих апартаментах в Северном дворце. Все ждали Ашшурбанапала, однако Великий царь всё не появлялся. Шамаш-шум-укин уже занервничал и не мог этого скрыть. «Почему брат не приходит? Что случилось? На него, на Шамаша, опять кто-то что-то наговорил, и может произойти всякое… А вдруг сейчас заявятся стражники и скрутят его? Всего же можно ожидать.»
Но вот появился Ашшурбанапал, и на сердце Шамаша сразу же отлегло. Великий царь явно был в настроении. Они с ним обнялись и по-братски расцеловались. Ашшурбанапала посадили во главу стола, и он первым сказал тост. Да ещё какой! Буквально всех присутствующих он поразил и привёл в полнейшее замешательство.
В конце своего достаточно длинного тоста Ашшурбанапал объявил, что принял решение и уже подписал указ, согласно которому его сводному брату Шамаш-шум-укину во исполнения отцовского завещания передавался в управление Вавилон и близлежащие города.
Шамаш не сумел сдержать своих эмоций и возликовал!
Кажется, боги вновь повернулись к нему лицом и благосклонно теперь на него взирали с небесной выси…
***
Что бы не вспугнуть удачу, Шамаш сразу же после дня Рождения, буквально на следующий день отправился на Юг, в Вавилон. С каким нетерпением он до него добирался! Он всё время подстёгивал коней, впряжённых в его колесницу!
Эушмиш и их дети приехали уже чуть позже.
Вавилон в этот раз Шамашу показался ещё величественнее и краше.
Сразу же по его приезду в Тронном зале Летнего дворца собралась вся вавилонская верхушка, которая хотела познакомиться с ним. Всех представлял ему его тесть. И прежде всего Набу-ката-цабат представил Шамашу самых богатых вавилонян.
- Это - многоуважаемый Нагибу, - тесть указал на сухонького старикашку. - Он глава торгового дома. Того самого, у которого в руках седьмая часть всей недвижимости не только в Вавилоне, но и в остальной стране. А ещё этот дом ведёт торговлю с Индией и Аравией, и занимается и другими делами. А это… - Набу-ката-цабат расплылся вновь в любезной улыбке, - это многоуважаемый Мурашу…
Тесть ещё перед представлением всей верхушки вавилонского общества предупредил Шамаша, что именно с этими двумя финансистами и самыми богатыми и могущественными олигархами надо прежде всего наладить хорошие взаимоотношения, и тогда те, кто являются настоящими хозяевами столицы Мира, последуют их примеру и то же признают его за своего.
И он неукоснительно следовал всем инструкциям Набу-ката-цабата.
Он сразу же постарался вавилонскую верхушку перетянуть на свою сторону и стать для неё своим человеком.
***
Первые годы нахождения Шамаша в Вавилоне были противоречивые. По началу ему в Вавилоне всё нравилось. А уж как в этом городе понравилось его семье, и не передать словами. Огромный Летний дворец с его роскошными интерьерами и обширными парками хотя кое в чём и уступал Северному дворцу в Ниневии, но за то здесь Шамаш и его семья были единоличными хозяевами.
Однако Шамаш быстро понял, что у Вавилона был и ещё один хозяин…
И этим хозяином являлся его брат-везунчик.
В столице Мира так и остался его наместник, который за всем наблюдал и к которому обращались за помощью и за разрешением каких-то проблем многие вавилоняне через голову Шамаша. Это сразу же приземлило Шамаш-шум-укина, и он почувствовал своё положение ущербным. А тут ещё его постоянно подзуживал тот же тесть.
Набу-ката-цабат действовал медленно и наверняка. Причём действовал не только лично от себя, но и от некоторой части вавилонской верхушки. И об этом я уже упоминал.
Так те же Нагибу и Мурашу по началу однозначно ратовали за полную независимость Вавилонии. Хотя об этом они никогда и не заявляли в открытую, потому что считали это слишком опасным.
***
В Вавилоне при Саргонидах так уже сложилось, что правящие верхи города разделились примерно на две равные группировки, которые ратовали за совершенно противоположные цели. Одна из них полностью поддерживала Великого царя и ассирийскую власть, а другая выступала за отделение страны от империи и за создание независимого царства.
Шамаш-шум-укин избрал по этому случаю очень осторожную позицию. Внешне он разумеется поддерживал первую группировку, но в то же время он и не притеснял вторую, и спокойно наблюдал как она постепенно усиливалась. Связующим звеном между Шамашем и этой группировкой стал его тесть, который к этому времени уже был назначен на должность первого министра. Ну а отношения Шамаш-шум-укина с Эушмиш после нескольких лет полной идиллии стали остывать. Она ему уже родила пятерых детей и немного располнела. И Шамаш стал всё чаще заглядывать в свой гарем, который он начал пополнять всё новыми и новыми малолетними наложницами. И их у него вскоре набралось уже больше четырёх сотен.
А ещё он взял в жёны двух принцесс, но первой и старшей женой по-прежнему оставалась Эушмиш. Сориться с Набу-ката-цабатом нельзя было. Шамаш-шум-укин от него был как и раньше зависим.
***
В конце концов Набу-ката-цабат убедил Шамаша, что надо действовать, однако действовать следовало крайне осторожно. И они вместе с ним занялись подготовкой восстания.
Оба они понимали, сколь трудной у них была задача, и сколь тяжело им будет достичь заветной цели. Но оба уже не сомневались, что оставлять всё как есть нельзя.
Ашшурбанапала многие при Ниневийском дворе постоянно настраивали против своего брата, и рано или поздно это могло закончиться тем, что у Шамаш-шум-укина отобрали бы Вавилонию и отправили бы его в ссылку со всей семьёй. А этого Шамаш категорически не желал.
И вот, когда план по подготовке к восстанию уже приближался к завершающей стадии, на почве усиливавшейся опасности Шамаш-шум-укин вновь сблизился с Эушмиш. И их отношения вновь наладились и стали очень тёплыми.
Эушмиш ему родила ещё троих детей. И перед началом антиассирийского восстания, он стал многодетным отцом.
***
Условленный час «X» наступил.
Карлик перед его наступлением спал безмятежно. Он уже не сомневался, что Вавилон падёт к ногам ассирийцев в ближайшие дни. Основная часть осадных и метательных орудий были стянуты к воротам Мардука и вообще ко всей Восточной стене. Там же концентрировались большие силы, и защитники города уже не сомневались, где ассирийцы предпримут новый решительный штурм. Карлик лично по утру прибыл сюда и собрал здесь нескольких генералов. Общее командование на этом участке он решил доверить двадцати трёхлетнему Син-шар-лишкуру, он всё рвался в бой, так что пусть проявит себя.
На штурм ассирийцы пошли, когда солнце уже поднялось из-за холмов на востоке. Вначале защитников города забросали каменными снарядами метательные орудия. Потом стены были засыпаны тучами стрел, выпущенных наёмниками скифами. Обстрел был очень интенсивный и длился пару часов. Затем к воротам Мардука были подтянуты стенобитные машины, и они начали гулко бить по воротам. И в это же время на стены была направлена первая волна штурмующих ассирийцев.
Штурм длился несколько часов и закончился ничем. Впрочем, карлик не унывал. Он пребывал в приподнятом настроении и даже начал что-то под нос себе напевать. А в это же время с совершенно другой стороны кое-что подготавливалось.
Но это делалось очень скрытно.
***
На следующий день всё повторилось. И опять ассирийцы начали штурм ворот Мардука и Восточной стены. Но прежде защитников засыпали каменными снарядами и стрелами. Три раза атаковали ассирийцы стены с этой части города, и всё безрезультатно. Но карлик здесь уже не появлялся. Он вызвал в свой шатёр Белшарицара и Саурмага. Когда оба командира появились, он подвёл их к макету Вавилона и указал на Северную крепость и примыкавший к ней Главный дворец.
- Вот здесь, на этом участке, и начнётся наш настоящий штурм, - произнёс карлик.
Белшарицар об этом уже был предупреждён, а вот скифу Саурмагу только сейчас про это сказали, и он невольно присвистнул и с сомнением покачал головой:
- О, всемогущий Табити (это, наряду с Папаем и Апи, у скифов был верховный бог, - прим. авт.)! Во-о-от ничего себе! - Саурмаг посмотрел на командующего, посмотрел недоверчиво, так как хотел убедиться, что тот не шутит. - В Вавилоне и так высоченные стены. Внутренние, отделяющие Старый город, равны тридцати пяти царским локтям (двадцати пяти метрам)! И до их верха почти невозможно добраться, сколько не старайся! А тут, в этом месте, они имеют высоту и вовсе шестьдесят пять царских локтей (почти сорок пять метров)! Мы же не птицы! Как нам подняться на самый верх?
- Надо будет… поднимемся! - ответил карлик.
- Но ка-ак?! Ка-а-ак мы на них поднимемся?! - повторил свой вопрос совсем уж озадаченный Саурмаг. Он по-прежнему не мог поверить тому, что услышал.
Мардук-апла-иддин вызвал к себе сотника табальских наёмников. Табальцы были горцами и жили в небольшом царстве, находившемся на стыке Ассирии и киммерийских владений в Малой Азии.
Вызванный Кидушван тут же появился.
Табалец был облачён в кожаные доспехи и мягкие киммерийские сапожки. Волосы табальцы спереди сбривали чуть ли не до затылка или стригли коротко, так же, как и пришлые киммерийцы. Вообще, горцы многое перенимали от воинственных кочевников, пришедших в Малую Азию сравнительно недавно.
Мардук-апла-иддин обратился к табальцу:
- Кидушван, ты же не раз поднимался по отвесным скалам?
- Да, командующий, случалось.
- И что при этом ты использовал?
- Прочные верёвки и особые топорики… и ещё некоторые предметы. К примеру, металлические заступы.
Мардук-апла-иддин приказал принести в его шатёр приспособления, похожие на рыболовные гарпуны, к которым были привязаны прочнейшие канаты.
- Вот что-то подобное, наверное? - переспросил карлик табальца.
Горец утвердительно закивал головой.
Мардук-апла-иддин показал ему на Северную крепость и Главный дворец, и спросил:
- Ты же знаешь, какие здесь стены?
- О, да! - откликнулся табалец. - Очень высокие! Самые высокие, какие только я видел! Равных этим стенам нет больше нигде на свете! Они подпирают небо и задевают облака!
- Но они всё равно ниже ваших гор… - усмехнулся карлик.
- Ниже, - вынужденно согласился табалец.
- Так неужели вы, табальцы, не сможете забраться на них?! - спросил горца Мардук-апла-иддин.
Табалец почесал лоб и спросил:
- Тут есть одно препятствие…
- Говори, какое?
- Я так понимаю, что следует подниматься без лишнего шума?
- Ну, разумеется! Что бы не привлекать к себе внимания… - ответил карлик. - Это очень важно.
- Ну тогда у нас ничего не получится.
Мардук-апла-иддин расплылся в широкой и многозначительной улыбке и вызвал ещё одного скифского офицера. Он пришёл в шатёр и принёс с собой очень внушительный лук. Командующий обратился к этому скифу:
- Абарис, ну ты и твои воины попробовали эти луки и гарпуны в деле? Вы достаточно наупражнялись?
- О, да, командуший… - на ломанном арамейском ответил карлику скиф Абарис.
- И у вас получается?
Скиф закивал головой.
- На какую высоту вы запускали гарпуны?
- На это… На шысть и… и д-ди… и-и-и дисять… - и Абарис показал свой локоть.
Карлик обернулся к табальцу и уже обратился вновь к нему:
- Ну, что, Кидушван, ты понял, что я задумал?
- Теперь, понял! - ответил командующему горец.
***
Мардук-апла-иддин рисковал, но он всё равно был уверен, что его расчёт точен.
За два с половиной года осады Вавилона ассирийцы ни разу в этом месте не предпринимали попыток пойти на штурм. Во-первых, здесь были высоченные стены и башни, поднимавшиеся к самому небу, а во-вторых подход к ним затруднял ещё и Евфрат. Пробовать взять приступом эти укрепления было настоящим безумием. И поэтому с этой стороны вавилоняне уже держали мало воинов, да и те себя вели расслабленно и беззаботно. И вот, на четвёртый день решительного штурма, под покровом ночной темноты, к этому участку оборонительных сооружений, располагавшихся с противоположной стороны от ворот Мардука, подплыли на плотах около пяти сотен скифских и табальских наёмников с луками, гарпунами и составными лестницами.
В самую темень они стали запускать вверх свои стрелы-гарпуны и только после нескольких неудачных попыток семь гарпунов с привязанными к ним канатами застряли среди бойниц. Первыми полезли наверх горцы-табальцы. Им очень повезло, что охрана их не заметила, так как все воины, выставленные в охранении на этом участке оборонительных сооружений, безмятежно спали.
Поднявшиеся по канатам табальцы перерезали всех сторожевых. А затем они стали связывать лёгкие лестницы и спускать их осторожно вниз. После часа каторжного труда лестницы были спущены и по ним наверх полезли уже скифы…
***
Шамаш перед этой ночью несколько дней мало спал и поэтому у него сейчас был крепкий сон, но его всё-таки разбудили очень громкие крики. Они раздавались совсем рядом, где-то в коридоре. Встревоженный необычным шумом вавилонский царь вскочил с ложа, набросил на себя первую попавшуюся одежду и покинул апартаменты.
В коридоре метались люди. Здесь были и жёны Шамаша, и его наложницы, и Эушмиш и их дети. Тут же что-то писклявыми голосами по бабьи верещали евнухи. Попадались и воины-телохранители. Но вот перед Шамашем появился Набунацир. Его лицо было перекошено. Он был необычно нервный и злой. Правое веко новоназначенного туртана вавилонской армии дёргалось, и выдавало его крайнее волнение. Шамаш ещё никогда не видел таким взволнованным Набунацира.
Набунацир подбежал к царю, но что-то сразу сказать не смог, так как сильно запыхался и тяжело дышал. Голос у него застрял в горле. Он выдохнул и наконец голос у него прорезался:
- П-п-по-о…
- Что случилось? - спросил его Шамаш.
Генерал еле перевёл дыхание и произнёс:
- Ассирийцы прорвали нашу оборону…
- Где?! - Шамаш побледнел. - У ворот Мардука?
- Нет! Ближе.
- Где-е?!
- Они уже захватили часть Северной крепости и пробиваются сюда, к Главному дворцу.
Шамаш понял, что это уже всё! Это был конец! Во дворце нарастала паника. Мужчины, женщины и дети метались по всему огромному зданию и кричали, рыдали и молились, тщетно прося заступничества у богов. Но даже боги не могли уже ничем им помочь.
Шамаш спросил генерала:
- Через сколько времени ассирийцы будут здесь?
- Думаю уже скоро.
Шамаш-шум-укин тяжело вздохнул и посмотрел в последний раз на своего генерала, с которым он пережил столько превратностей:
- Набунацир!
- Да, государь…
- У меня к тебе будет просьба…
- Говори, мой п-повелитель…
- … Самая последняя.
- Я слушаю. Приказывай, государь!
- Я и моя семья не должны попасть в плен к воинам Ашшурбанапала. Со своими людьми подожги дворец с разных сторон. Это ты успеешь сделать?
- Если это сделать прямо сейчас…
- Приступай!
Шамаш презрев этикет обнялся по-братски с генералом и оттолкнул его от себя. А затем он побрёл в сторону кричавших женщин и детей из гарема и с трудом среди них нашёл свою Эушмиш.
Она уже выплакала все свои слёзы и сейчас сидела молча в уголке. А вокруг неё столпились все их дети. В глазах детей застыл неподдельный ужас. А ещё какой-то животный страх. От страха кто-то из них ревел, а кто-то впал в оцепенение. Самый старший из сыновей всё пытался успокоить самого младшего Урмииша. Урмииш дрожал и сжимал свою любимую игрушку. Шамаш подошёл к Эушмиш и обнял её. Она подняла на него глаза и в её взгляде он прочёл вопрос: «Это всё? Это уже наступает наш с тобой последний час? Это приближается к нам смерть?»
На глазах Шамаша проступили слёзы.
Он ещё крепче обнял Эушмиш и прошептал ей:
- Мы с тобой уйдём из этой жизни вместе, дорогая. И с нами уйдут наши дети. Мы не дадимся в руки Ашшурбанапалу. Мой братец не увидит, как мы с тобой умрём. Прости меня… за невольные обиды. И спасибо тебе! Спасибо тебе за всё! Только с тобой я был счастлив! Я верю, ты смелая… Ты последуешь за мной!
- Куда? – прошептала Эушмиш.
- В огонь… - и Шамаш протянул своей любимой руку.
Пламя всё больше разгоралось и вскоре оно накрыло весь царский гарем и Главный дворец.
Вавилон пал.
Он продержался целых два с половиной года.
***
Ассирийцы на развалинах горевшей столицы Мира три дня бесчинствовали и ими было истреблено до трети остававшихся жителей города. И только после этого карлик отдал приказ прекратить бесчинства.
По приказу Ашшурбанапала найденные обугленные останки Шамаш-шум-укина и его семьи были захоронены в специально отстроенном склепе.
Так было подавлено это грандиозное восстание.
И так закончилась Гражданская война в Ассирийской империи, длившаяся три с половиной года и унёсшая сотни тысяч жизней.
Конец Второй книги.
Сайт автора: vbartash.kz
Одноклассники автора: ok.ru/...443
