Аглая. Повесть. Часть 36.
Все части повести здесь
В углу кто-то негромко всхлипнул, Аглая повернулась, и только сейчас заметила сидящих там Соню и хмурого Ивана.
-Но… я не понимаю – начала она.
Илья и Владимир тоже уставились на мужчину, женщину и лопоухого пацана, лицо которого пошло красными пятнами.
Один из милиционеров, самый старший, видимо, по званию, поздоровался с ними и пригласил присесть, также он позвал Ивана и Соню.
Аглая старалась не смотреть на того, кого в своё время любила больше жизни, но её взгляд нет-нет, да скользил по лицу Ивана.
Соня была бледнее обычного – видимо, она чувствовала себя неважно, потому что то и дело пила воду из стеклянной бутылки.
-Это же Гриша – сказала Аглая мужчинам – сын Сони и Ивана. А что, вообще, происходит?
-Так вот выяснилось, что этот самый Гришка тот тросик и подрезал – сказал старший.
-Этого просто не может быть – Аглая покачала головой – я не верю. Он же ребёнок ещё… Что он в этих машинах понимает.
-Вы забываете, Аглая Игнатовна, что его отец – водитель, а поскольку в деревне днём с огнём не сыщешь мастерскую, он автомобиль председателя нередко ремонтирует сам. А Гришка рядом трётся – помогает, смотрит, что к чему. Правда, Гриш?
Старший необычно миролюбиво посмотрел на пацана. Тот часто-часто закивал.
-Но зачем? – спросила Аглая удивлённо – зачем ты это сделал, Гриша? И как это открылось?
-В деревню милиция приехала – уставшим голосом заговорил Иван – стали расследовать, ребятня невдалеке трётся. Он и испужался. Прибежал – весь белый, говорит, ну всё, папанька, меня в тюрьму посодят. И ревёт… Ну, уж я ему ремнём хорошо наподдавал, когда узнал, чё он трясётся…
-Он же ребёнок – укоризненно сказала Аглая – разве можно так?
-Ребёнок? – взвился Иван – да этот ребёнок чуть троих под монастырь не подвёл! А ежели бы насмерть все разбились? Кто тот грех на душу взял бы?! «Ребёнок»! Да этому ребёнку ишшо хворостиной надо было добавить! Что я и сделаю, когда домой вернёмси!
Видно было, что Иван был зол до такой степени, что даже Соня боялась ему что-либо возразить. Руки его были сжаты в кулаки, костяшки пальцев побелели. Соня же сидела молчала, даже не пытаясь защитить сына, только часто сморкалась в платочек, и тихонько плакала – она очень испугалась за ребёнка.
-Гриша – Аглая подошла к мальчику, села перед ним, взяла в свои руки его грязные детские ручонки – Гриш, поговори со мной. Зачем ты это сделал, скажи пожалуйста? Ведь это не шутки, а ты уже большой мальчик и должен понимать, что так делать нельзя.
Он поднял на неё испуганные глаза, в которых стояли слёзы, и Аглая поразилась – как же эти глаза похожи на глаза Ивана! Перед ней была копия её любимого, и ей хотелось обнять это худенькое детское тельце и прижать к себе.
-Я думал, ты тятьку заберёшь и увезёшь от нас в город! – вдруг выкрикнул мальчишка.
-Что? – удивилась Аглая – что за бред? Кто тебе внушил эти глупости, Гриша?
Она обернулась и посмотрела на всех собравшихся в кабинете, словно ища у них поддержки.
Мальчишка заревел в голос, а испуганная Аглая стала его успокаивать.
-Папка с мамкой разговаривали о тебе, а я подслушивал, думал, что ты злая, плохая и тятька к тебе уйдёт, бросит нас с мамкой! Ууууу! А ещё деда с бабкой, они тоже говорили про тебя, и сказали, что не дай Бог ты в деревню вернёсси, мол, Ивашка сразу к тебе перебежит! Я и не хотел, чтобы ты возвращалась! Ууууу!
Аглая беспомощно смотрела на окружающих – она абсолютно не знала, что ей делать.
-А когда пацаны прибежали с улицы, и стали звать меня машину поглядеть у тётки Стеши, и мы туда пришли, я в толпе услышал, что это тыыы приехала! И подумал, что ты за папкой! Уууу!
-Господи, бедный ребёнок! – пробормотала Аглая – и кто же тебя надоумил подрезать тросик?
-Я сам – уже более спокойно сказал мальчик – мне папка как-то раз, когда мы под машиной лежали, рассказывал, как и что к тормозам идёт, вот я и запомнил. А тут народу много, мы с пацанами под машину полезли, потом они вылезли, а я им говорю, что ещё смотрю, а сам тихонько трос тот почикал, но не до конца, чтоб не сразу заметили, что тормоза неисправны.
-Какой-то ужас! – сквозь слёзы произнесла Соня – сынок, ты понимаешь, что тебя теперь в колонию отошлют? Будешь там без мамки, папки и сестрички жить, с хулиганами.
-Но-но, дамочка! – остановил её старший – не пугайте пацана-то, у него вон опять глаза на мокром месте. Вы пошто же с мужем и родители ваши свои личные отношения при детях выясняете? Разве можно так? Вон они всё и воспринимают, как хотят.
Теперь уже лицо Ивана пошло красными пятнами, а Соня сидела, низко опустив голову, и из глаз её снова и снова капали прямо ей на кофточку слезинки.
-Я вас прошу, товарищ капитан – сказала Аглая – мать мальчика беременна, ей нельзя волноваться, давайте не будем этого делать, лучше подумаем, как нам быть.
-Простите – Владимир встал, поймал умоляющий взгляд Аглаи – мы можем с вами поговорить наедине? – обратился он к старшему.
-Да, конечно, давайте пройдём в соседний кабинет. А все остальные нас пусть тут подождут.
За столом остались сидеть четверо, воцарилась удручающая тишина. Гриша нет-нет, но посматривал с интересом на Аглаю и Илью. Аглая же тихонько говорила мужу:
-Илюша, это ведь не его вина, это вина нас, взрослых… Откуда было знать, что у ребёнка на душе?
Положение было несколько щекотливым – Илье очень хотелось надрать этому мальчишке уши, ведь из-за него они потеряли столько времени в больнице, а с другой стороны, если бы он это сделал, Аглая, Соня и Иван могли бы подумать, что так он своего рода «мстит» Ивану.
Кроме того, он не хотел огорчать Аглаю, а потому только молча кивнул. Но она видела неудовольствие на его лице и понимала, от чего это.
В воздухе висело небывалое напряжение, Соня и Иван сидели, опустив головы – им было стыдно за сына, а с другой стороны, они очень боялись за его будущее. Авось правда определят в какую колонию? Кто знает их порядки, как принято поступать в таких случаях с детьми?
Прошло минут пятнадцать-двадцать, наконец, в дверях появился Владимир и милиционер, они весело о чём-то переговаривались и смеялись.
-Ну, родители и ты, хулиган, благодарите Владимира Петровича! Мы с ним смогли обсудить ситуацию и приняли решение, замять, так сказать, это дело. Хотя за ремонт машины нужно бы было с родителей взять, в качестве наказания, так сказать, за нерадивое воспитание ребёнка.
Соня охнула, представив, какую сумму их семье нужно будет отдать Самойлову.
-Но и здесь Владимир Петрович вошёл в ваше положение, так что идите с миром себе. И не забывайте своего парня воспитывать.
-Вот я его дома и отвоспитую! - пообещал Иван, показывая сыну кулак. Соня испуганно прижала к себе мальчика, а тот всё не решался ни на кого поднять глаза.
Переговариваясь, все вышли в коридор. Иван неуверенно остановился перед Владимиром.
-Вы простите нашего пострела, Владимир Петрович – сказал он – мы сами не ожидали, что парнишка способен на такое.
-Дети, что с них взять – улыбнулся Владимир и тут же построжал лицом и обратился к Гришке – а ты, малец, больше так не делай. Хорошо, сейчас всё обошлось, а если бы нет? Ты ведь большой уже, родителям помогать должен, а не проблемы им создавать.
Когда они, наконец, разошлись, Илья в сердцах сказал Владимиру:
-По идее, мальчишке уши надо было надрать!
За паренька вступилась Аглая:
-Илюша, ты чего? Он ведь ребёнок!
-Аглая, милая моя, понятно, что ребёнок, но нельзя допускать подобных поступков. Где же это видано – ребёнок забрался под машину и подрезал тросик?! Из-за этого мы чуть не погибли! А если бы это произошло – с кем бы остались наши дети, Аглая?
-Какое там сильно в деревне воспитание – заметил Владимир – семьи большие, хозяйство, огород – когда их воспитывать? Вот и растут, как сорная трава. Что мне с них взять? Деньги за машину? Так они выплачивать пока будут – я её уже поменяю. Так что даже толку нет ребёнка этого обвинять – он, вроде как, семью защищал.
-Всё это – порождение наших собственных поступков – задумчиво сказала Аглая – кто же знал, что он будет разговоры родителей и дедок-бабок слушать?
****
Демьяна Егоровича совершенно не обрадовал визит Аглаи, он видел в этом некое знамение тому, что встреча её и Ивана будет иметь печальные последствия для их семьи.
Сидя за столом с ложкой в одной руке и куском хлеба в другой, он хмуро хлебал щи из миски и недовольно смотрел на Анфису Павловну, словно та была виновата в том, что Аглая приехала в деревню.
-Какого лешего, скажи, эта шельма сюда явилась? – буркнул он.
-Да я почём знаю, Егорыч? – откликнулась жена.
-Дак узнай! – бухнул тот ложкой об стол – поди вон, к колодцу-то, дура старая, там сейчас только об этом и говорят!
-Вот ещё! Делать мне нечего – «к колодцу сходи»! Нашёл, тоже мне, вестника!
-Сходи, я говорю! – застучал ногами Демьян Егорыч – так хоть что-то знать будем! Поди явилась за дураком нашим, Ивашкой, бросит он Соньку с дитями, да уедет в города! Потом позору не оберёшься! А Стешка-то наша, дурочка, привечает её! Ох, хлыста на неё нет!
-Ладно, схожу, схожу – буркнула она миролюбиво, не желая ссориться с мужем.
Через минут двадцать она вернулась, на лице её было довольное выражение, она улыбалась.
-Ну? – в нетерпении спросил Демьян Егорыч.
-Бабы сказывают, что она на кладбище приехала, могилки проведать, к своим, мол. Да к Стеше в гости заехала, председателя, мол, надо дождаться, он документы ей должон на дом отдать?
-А Анька чё ж? – удивлённо спросил Демьян Егорыч.
-А ты ничё не знаешь, что ли, стрючок старый? - и сама ответила на свой вопрос – да где ж тебе знать, коли ты на улицу носа не высовываешь? Прогнал её председатель с деревни.
-С дитями? За что это? – удивился Демьян Егорыч.
-Да вся деревня слухами полнится – и, склонившись к мужу, воровато озираясь, Анфиса Павловна рассказала ему всё, что знала о поступке Игната.
-Вот это делааа! – протянул Демьян Егорыч – ну и Игнатка, ну паскудник! Ладно, не наше то дело! Нам, самое главное, чтобы Ванятка при жене и детях оставался.
Когда Демьян Егорыч узнал о аварии, он тут же начал быстро креститься в «красный угол»:
-Хосподи, ослобони, Хосподи, спаси! Хотя…
Он занёс было руку, остановился и буркнул про себя:
-Это был бы выход…
Узнав же, что Груня умотала в город ухаживать за «городским начальником», который на той самой машине приезжал, а Стеша со Степаном отправились туда же, чтобы помочь Аглае и остались присмотреть за её квартирой, он разразился такой бранью, что в соседних дворах возмущённо затявкали собаки.
-Ух, креста на них нет – что на Грушке, что на Стешке! И куда побёгли, сумасшедшие, даже благословения батькиного не спросив! Эта дура с этим городским снюхалась – нужна она ему, как же, он начальник, она доярка на ферме! У, дура, приедет, обоих – и её, и Стешку ремнём отдеру! А этот, зятёк-то, всё свою слушает! Разложил бы её на конюшне, да вдарил вожжой по мягкому месту, как следует!
Бушевал он до тех пор, пока из города не вернулись Груня и Стеша с мужем. Румяная, красивая, и счастливая одновременно, Груня влетела домой. Увидев её в подобном настроении, Демьян Егорыч рассердился ещё больше. Расставив руки, он пошёл на дочь, крича во всё горло:
-Явилась, потаскyха! Уехала в город, незнамо к кому! В деревне нормальных парней нет?!
Но Груня была тоже не робкого десятка. Она смотрела на свою любимую сестру Стешу и повторяла за ней многое, а также училась на её опыте общения с родными.
-И как вам, тятька не стыдно! – заговорила она своим звонким голоском – собственную дочь обзываете, почём зря! А я вам так скажу – приедет Владимир и замуж позовёт – пойду за него, люб он мне, папенька.
Но Демьян Егорыч, не желавший сдаваться просто так, показал дочери фигу:
-Вот тебе, курва, видела?! Не будет тебе моего родительского благословения!
Груня фыркнула:
-Да плевала я на ваше благословение, папаша. А будете мне перечить – к Стешке жить уйду, пусть вся деревня любуется, как вы собственным детям житья не даёте. Я ещё по деревне слух пущу о том…
Она показала отцу язык и вышла за дверь, а тот застыл в немом оцепенении, не в силах сказать ни слова, и лишь чуть позже взорвался:
-Вот, твоё воспитание! Ни батьку не чтут, ни матку! По миру пойдут, паразиты!
Скоро ему донесли о том, что милиция раскрыла, кто испортил тормоза в машине городского начальника и он, узнав о том, что это был собственный внук, схватился за сердце и опустился на чурку, стоящую посреди двора.
Скоро вернулись и Иван с Сонькой и Гришей, пришли первым делом к ним домой, и мрачный Иван высказал отцу всё, что о нём думает.
-Мы, понятно, дураки, что при ребёнке говорим о проблемах наших, но вы-то, взрослые люди! При внуке об этом трепаться! Не прекратите, папаня, я к вам внучат более пускать не буду! Плачется он внуку, что тот один, без батьки остаться может, а внук потом чужие машины портит, да людей на смерть пущщает!
Долго после этого Иван с отцом и матерью не разговаривал, но шло время, и постепенно в семье установился мир и порядок.
Прошло много месяцев и вот-вот в семье Ивана должен был появиться наследник, наследница ли. Он, как мог, старался беречь жену, тем более, она всё хуже и хуже чувствовала себя. Чем ближе подходил срок родов, тем меньше Соня старалась двигаться и больше лежала.
Иван никак не мог заставить её пойти к фельдшеру, она всё отнекивалась и говорила:
-Ну что ты, Иван! В самом деле! Наши матери вон по сколь рожали, твоя, по крайней мере, и всё в поле – родит, и дальше идёт косить, а я и так лежу, как барыня, ты да дети всё делаете, мне уж стыдно. Да и чё мне твой фельдшер скажет…
Когда внезапно у Сони роды начались раньше срока, Иван завёл машину и в ночь повёз её в райцентр, в больницу, трясясь от страха за её здоровье – она бледнела на глазах и теряла силы, то и дело впадая в беспамятство.
Продолжение здесь
Всем привет, мои родные) Как Ваши дела, как здоровье, как настроение?) У нас вот минус 33, потепление обещают только к выходным.
Сегодня хочу сказать спасибо тем, кто читаете мои повести и детективы без лишнего "ёрничания" и придирок. Я понимаю, друзья мои, что у Вас может быть абсолютно иное видение ситуации, но пожалуйста, не надо утверждать конкретно: "Такого не могло быть вообще", вы не можете знать, что могло, а чего не могло происходить в том или ином отрезке времени в каком-либо месте. Я Вас уважаю, будьте добры и Вы уважать меня хотя бы немного. Если вы видите что-то и как-то совершенно по-другому, откройте свой канал и пишите, я с удовольствием приду почитать и стану Вашим подписчиком, и я уверена, что у Вас это получится не хуже, чем у меня, может быть, даже лучше.
Кроме того, не надо, пожалуйста, оставлять комментарии: "Затянуто", "Долго", "Мне не нравится", "Не пишите больше" и т.д, и т.п., потому что писать я буду так, как удобно мне, тем более, я стараюсь делать это на регулярной основе.
Я очень много работала над тем, чтобы на канале была дружелюбная атмосфера, а не постоянное порицание того, кто пишет. И да, я воспринимаю критику, адекватную критику, которая построена на неоспоримых фактах, и даже благодарю своих читателей за такую критику, но я считаю, что воспитанный человек будет писать без слов, которые могут как-то задеть автора или других комментаторов.
Не нужно, пожалуйста, писать какие-то сухие факты, основанные на цифрах, учебниках, методичках, касаемые званий, должностей и т.д., у меня не документально-информационный канал, а художественный.
Благодарю за понимание и спасибо за то, что читаете! Ваша Муза на Парнасе.
