- Ну и ладно, обойдусь! Идите вы все! - выбежав на лестничную клетку в расстегнутой куртке, Дашка истерично стучала ладошкой по кнопке вызова лифта. Не дождавшись, сбежала вниз на пару лестничных пролетов, шмыгая носом и размазывая слезы по щекам.
Прислушалась, не раздастся ли знакомый щелчок замка, не окрикнет ли мать… Но наверху было тихо.
Только привычная соседская суета. Грохочет музыка у студента Володьки. В квартире этажом ниже родительской заливается лаем медвежонок Барни, сердитый пушистый черный комок, показывая, что его не проведешь, он знает о близком присутствии Дашки и тоже осуждает ее: “Зачем на улицу помчалась в неурочный час?!”
Откуда в маленьком шпицевом тельце берется столько злости? “Тоже мне охранник! Вот погоди, дождешься теперь от меня вкусняшки!”
Мимо, не торопясь, охая и поскрипывая по-стариковски, прополз лифт. “Да зачем ты теперь нужен?!” - Дашка уже настроилась спускаться пешком. Застегнула молнию на куртке, старательно расправив, завязала шнурки на ботинках. Как только не растянулась из-за них на лестнице, когда яростно прыгала вниз через две ступеньки?
В очередной раз шмыгнув носом, вытащила из кармана чистый носовой платок, заботливо положенный с утра матерью, и от души высморкалась. “Заботливые они! Переживают о ней! А телефон новый зажали…” Красивые карие глаза девочки снова налились слезами, когда она вспомнила об отвратительной сцене, которую закатила родителям. Да и не родители они ей вовсе. Наполовину. Мать и… дядя Миша.
Ничего, у нее, Дашки, свой папка есть. Вот сейчас она до него дозвонится, и все будет хорошо. Один гудок. Два. Три. Шесть. В трубке наконец раздался раздраженный голос отца:
- Здравствуй, Дарья! Что-то случилось?
- А почему обязательно должно что-то случиться? Почему я не могу позвонить тебе просто так, пап?
- Даша, говори, пожалуйста, побыстрее, что ты хотела. Я занят, мне некогда!
В трубке слышен был смех и звон бокалов. Видимо, отец со своей новой женой выбрался куда-то в гости. “Занят он, смотрите-ка!” Дашка снова разозлилась:
- Ты всегда для нас занят!
- Вот только не начинай! Слышу знакомые истеричные нотки твоей матери…
- Паааап, ты не мог бы купить мне новый телефон? - девочка быстро сменила тон на просительно-заискивающий.
- А со старым что не так?! Год не прошел, как мать покупала тебе на день рождения…
- У него динамик барахлит, пап. Да и вообще, почти у всего класса айфоны последнего поколения, одна я, как белая ворона…
- Ну вот что, дорогая, мне кажется, ты слишком много хочешь! Я еще поговорю с твоей матерью…
Не дослушав, Дашка гневно нажала на отбой. “И этот туда же! Одни воспитатели вокруг!”
Выскочив из подъезда, девочка натянула поглубже шапку и, зябко поежившись, подняла капюшон.
Уже стемнело, хотя время было еще детское. Пушистыми белыми хлопьями щедро сыпал снег. В двух метрах впереди почти ничего не было видно. Дашка подставила ладонь и, дождавшись, пока на нее попадут крупные снежинки, смахнула их языком. Разгоряченные щеки приятно обдало волной холодного воздуха.
Включив музыку на телефоне и воткнув наушники, девочка настроилась на долгую прогулку. Ей всегда лучше думалось под музыку. А подумать было о чем. Чем дальше она отходила от дома и успокаивалась, тем больше на нее накатывало чувство стыда.
Так ли уж неправы родители? Ведь они, действительно, много делают для того, чтобы у нее, Дашки, все было. И у Аськи тоже. Чего это она вдруг взбеленилась, как капризный ребенок? Подумаешь, звук иногда пропадает, потерпеть можно. И папу Мишу ни за что обидела…
В это время в родительской квартире Светлана, мать девочки, собиралась пойти на улицу, искать дочь.
Она обессиленно опустилась на банкетку в прихожей, после телефонного разговора с бывшим мужем. Выслушав очередную порцию нотаций о том, что она неправильно воспитывает дочерей: старшая звонит, только когда что-то нужно, а младшая и вовсе родного отца отцом не считает, наконец, поняла, что Дашки у него нет и не было. Наскоро попрощалась и начала обуваться.
- Да где ты ее сейчас найдешь? Больше получаса уже прошло, неизвестно в каком направлении умчалась наша егоза, - Михаил успокаивающе положил руку на плечо жены, - Чуть прогуляется, подумает и вернется. Она девочка неглупая. Это просто переходный возраст.
- Тебе легко рассуждать, - вскинулась уже заведенная Светлана, - Это же не твои дети!
- Зря ты так, - видно было, что слова жены сильно задели Михаила, - Ладно, Дашка, она ребенок, но ты-то, Свет, взрослая женщина... Я никогда не считал девочек чужими. Полюбил и принял вас всех сразу. Эххх! - Мужчина махнул рукой и ушел в комнату. Щелкнул дверной замок.
Поникший Михаил сидел на диване. Взял было в руки газету, но строчки плясали и расплывались перед глазами. Еще не отошел от предыдущего скандала с дочкой, и мать туда же. Снег что ли так негативно влияет на старшую женскую половину семьи?..
Из детской неслышно, как мышка, выскользнула младшенькая, Аська. Подсела рядышком. Обняла тонкими как веточки мягкими ручонками.
- Папка, не расстраивайся! Я слышала, как Дашка кричала. Не обращай внимания на эти глупости. На самом деле она так не думает. Ты - наш папка, настоящий. Ты с нами везде, и на горку, и на коньках, и на лыжах… Не то, что тот…биологический. Ему мы и раньше неинтересны были, а теперь и подавно… И мама… Она тоже не со зла… Ты только не уходи, папка! - голос десятилетней девочки зазвенел от отчаяния и страха.
- Какая ты у нас уже взрослая, оказывается, Анастасия… Премудрая! Не бойся, ну куда ж я без вас? - Михаил хмыкнул и ласково дернул Аську за одну из двух жиденьких косичек, - Пойдем-ка на кухню, чай заварим. Погода вон как разгулялась! Вернутся наши дамы с сосульками под носом, греть будем…
Еще издалека сквозь летящие хлопья снега Света увидела знакомый силуэт старшей дочери. Девочка собиралась переходить дорогу, вероятно, направляясь в сторону городского парка.
- Вот непослушная девчонка! Сто раз говорила ей не шляться по парку в потемках! - пробормотала Светлана и окрикнула сердито:
- Дарья! Даша! Да подожди же ты!
Но дочь никак не реагировала. Она просто не слышала. Динамик, до этого подававший звук с перебоями, вдруг заработал на полную мощность, и в уши рванул энергичный грохот ударных.
И резкого истеричного звука автомобильного клаксона неожиданно вылетевшей из-за поворота серебристой легковушки, похожей в облаке летящего снега на вихрь-призрак с ярко-горящими глазами-фарами и раззявленным чуть ниже капота кричащим черным ртом тоже не слышала.
И не видела. Потому что куртка хорошая, с толстым меховым капюшоном. Вместе с мамой выбирали. Из-под капюшона, чтобы теплее было, только кончик упрямого курносого носа торчал… А машин на дороге не было, Дашка посмотрела перед тем, как на дорогу шагнуть, не маленькая, опять же переход-зебра.
От резкой боли в правой стороне груди девочка задохнулась, глаза ее, на секунду широко распахнувшиеся от неожиданности, тут же защитно зажмурились. Ударом о капот ее подкинуло, неуклюже взмахнув руками и ногами, точно пытавшийся взлететь огромный птенец-переросток, Дашка приземлилась в придорожный сугроб…
Светлана бежала, скользила, падала в снежно-творожной массе, перемешанной сотнями ног, прошагавших за день по тротуару, и кричала, не умолкая, кричала:
- Даша! Даша-а-а! Да-а-аш-аа-а!
Водитель с перекошенным от ужаса мертвенно-белым лицом оттаскивал Свету от ребенка и тараторил, не переставая:
- Не трогай ее, нельзя трогать! Скорая уже едет! Я не виноват! Я сигналил! Она не реагировала! Я тормозить вон где еще начал, это все снег дурацкий и гололед!..
Около недели Даша не приходила в сознание. Закрытый двусторонний пневмоторакс не давал ей возможности дышать самостоятельно. Прогнозы давали неутешительные. Светлана и Михаил, поочередно сменяя друг друга, дежурили у кровати старшей дочери, моля и уговаривая, готовые обещать Вселенной что угодно, лишь бы девочка наконец открыла глаза.
Биологический отец не появился в больнице ни разу.
- Зачем придумывать какие-то уловки? - едва выслушав бывшую жену, которая просила приехать, поддержать девочку, - Она все равно меня не увидит и не услышит. Ты во всем виновата, вот и расхлебывай теперь! Сообщишь, если что-то случится…
- Что случится?! - задохнулась Светлана, глаза ее наполнились слезами, Михаил вытащил трубку из побелевших пальцев и молча нажал отбой.
- Успокойся, Света! Не слушай его! Думай только о хорошем!..
Почти насильно проводив валившуюся с ног жену до такси, чтобы она могла немного восстановить силы дома, Михаил, не умолкая, тихонько разговаривал с Дашей:
- Просыпайся, маленькая! Надо просыпаться! Мы тебя так любим! Телефон? купим тебе телефон, самый навороченный, все отдать готовы, лишь бы ты была жива и здорова…- вдруг он почувствовал, что пальцы девочки дрогнули в его руке.
- Неее… не надо… Водички…водички хочу… пап…
Михаил жал на кнопку вызова медсестры и чувствовал, как слезы стекают по его лицу…
Впереди был долгий восстановительный период, но самое главное - Даша пришла в себя. Речь ей давалась с трудом, поэтому со временем в палате появились блокнот и карандаши. Она много рисовала, но на все предложения принести злополучный телефон, чтобы можно было играть, смотреть смешные видео или слушать музыку, отчаянно мотала головой: нет, не надо.
Однажды, когда у кровати собралась вся семья: и мама, и сестренка Аська, и Михаил, которые наперебой говорили что-то ободряющее, радостно смеялись, поочередно касаясь то Дашкиной руки, то ноги под легким одеялом, чтобы убедиться, что вот она, Даша, жива, рядом, они снова все вместе, девочка написала крупными печатными буквами: “ ПРОСТИТЕ МЕНЯ. ЗА ВСЕ!”