25,5 тыс подписчиков

На изломе

30 января 202430 янв 2024

1160

8 мин

Роман о послевоенной жизни. О жестокости, о людях, о любви и верности, о милосердии. О самоотверженности. О борьбе сотрудников милиции, уголовного розыска, отделов по борьбе с бандитизмом, с послевоенной организованной преступностью. Так, как я увидел это своими глазами. В том числе и из архивов и рассказов старшего поколения, в том числе и из рассказов моей бабушки.

Май 1947 года.

Алексей сошёл на перрон вокзала. Ехал он в купейном вагоне. Когда выходил, проводница заискивающе попрощалась с ним.

- И Вам, Верочка, всего хорошего. - Улыбнулся Алёша в ответ.

Несмотря на то, что эшелоны с демобилизованными прошли в 1945-46 годах, на вокзал всё равно приходили женщины, высматривавшие в сошедших из вагонов поездов военнослужащих, своих мужей, сыновей, братьев, отцов, не вернувшихся с войны. Надеясь, что в один прекрасный день они всё же увидят их. Суетился народ. С баулами, сумками и чемоданами. Кто выходил здесь, кто, наоборот, садился, ведь поезд шёл до Владивостока. Алексей поставил на перрон свой чемодан. Чемодан был козырный, немецкий, большой, кожаный. С замками. Рядом с чемоданом положил вещмешок. Достал пачку "Казбека", вытащил папиросу, постучал гильзой о крышку пачки. Потом с удовольствием закурил. Сделав затяжку, увидел, как к нему направляется военный патруль. Всё верно, ведь он был в форме. Хромовые офицерские сапоги, офицерское галифе, такой же офицерский китель с погонами старшего лейтенанта. Фуражка с васильковым верхом. На груди иконостас - два ордена боевого красного знамени, орден Красной звезды, медали за отвагу и другие, за взятие разных городов Европы. Алексей спокойно ждал патруль.

- Майор Кривошеев, военный патруль. - Представился старший патруля. - Пожалуйста, товарищ старший лейтенант, предъявите документы.

Алексей спокойно достал свои документы. Передал майору. Тот проверил их. Посмотрел на Алексея, протягивая их ему назад.

- Демобилизовались, Алексей Константинович?

- Да. По состоянию здоровья. Ранение, будь оно не ладно.

- СМЕРШ? - Новый вопрос.

- Осназ ГУГБ НКВД. Сейчас правда оно уже МГБ. Там же написано всё, майор.

- А оружие Ваше? Вы же демобилизованный? - Майор оказался принципиальным. Алексей вытащил из кобуры ТТ. Протянул его майору.

- Наградной. От заместителя наркома НКВД. Опять же, сейчас министра МГБ. В 1943 году получил. Под Курском. - Ответил Алексей. Майор с уважением смотрел на Алексея, отдал ему оружие. Алексей поинтересовался. - Документы о награждении показать?

- Не нужно, товарищ старший лейтенант. Просто много оружия везут. Трофейного и нашего, кошмар какой-то. В основном пистолеты, гранаты. Но часто попадаются и с автоматами. Как с нашими, так и немецкими. А на прошлой недели одного деятеля сняли с поезда. Так он пулемёт вёз. Немецкий. МГ-42. Приспособил для этого футляр от контрабаса. Музыкант, мать его.

- Ничего себе. - Засмеялся Алексей. Вытащил из кармана пачку "Казбека". Открыл его. - Угощайся, майор. И вы тоже, бойцы.

Алексей смотрел, как сначала старший патруля, а потом двое солдат взяли с удовольствием по папироске. Всё же "Казбек", это был "Казбек". В открытой торговле он не реализовывался. Продавался в коммерческих магазинах по цене от 42 до 50 рублей за пачку, при госцене 6 рублей 50 копеек. А так же он выдавался в спецмагазинах, к продпайку для партноменклатуры. Там, где не было таких спецмагазинов, то такие папиросы курили сотрудники НКВД из госбезопасности и СМЕРШа. Алексей удовлетворённо кивнул, когда увидел с каким наслаждением патрульные затянулись папиросами. Улыбнулся. Майор, пустив струйку дыма, спросил:

- Домой вернулся, старший лейтенант?

- Домой.

- Давно не был?

- С сорок первого. Как ушёл добровольцем после первого курса института, так и не был дома.

- Долго. - Кивнул майор. - Шесть лет.

- Да. Шесть лет.

- Женат?

- Нет. - Засмеялся Алёша. - Молод был тогда слишком. Студент. Дома мама осталась и сестра младшая. Отец ещё до войны умер.

- Ну тогда с возвращением, Алексей Константинович.

- Спасибо, товарищ майор. Я смотрю трамвай пустили?

- Есть такое. В прошлом году. До центрального рынка.

- Замечательно. Значит я доеду почти до дома. - Усмехнулся Алёша.

- Удачи, старшой. - Кивнул ему майор и патруль пошёл дальше.

Алексей докурив папиросу, бросил окурок в урну. Вскинул на плечо вещмешок, взял чемодан и направился к вокзалу. Вышел из вокзала. Напротив, как он понял, была остановка трамвая. Там толпился у рельс народ. Алексей прошёл к ним. Стоял, ждал. Вот показался деревянный вагон. Остановился. Народ ломанулся внутрь. Алёша подождал, пока все зайдут, потом сам вскочил на подножку и прошёл внутрь. Зазвенело: "Динь-динь". Вагон тронулся. Он ехал и улыбался. Господи боже мой, он дома. Сколько пройдено дорог?! От Москвы и до Берлина. Сколько пережито! Но он остался жив. Да, было ранение, тяжёлое, чуть не умер. Но главное, что не умер. Выжил. Пулю вытащили, чуть ли не из самого сердца. И сейчас он ехал по улицам родного города, где не был шесть лет. Шесть долгих лет. Смотрел на реку, что катила свои воды уже тысячи лет. Смотрел, когда трамвай проезжал мост, построенный до войны в 1936 году. Увидел на набережной корпус своего института, где он учился до войны. Смотрел на него с ностальгией. Он хотел стать геологом, как его отец. Который, в конце концов, и стал преподавать геологию в институте. То, что его отец преподаватель, профессор, ничего не значило. Даже больше того, именно отец требовал с него больше, чем с остальных. Папа умер за неделю до войны. Инфаркт. А ещё через два месяца, окончив первый курс и побегав по военкоматам, Алексей ушёл на фронт. Сейчас ему было всего 26. Но в его волосах, уже была седина. Немного, словно налёт. При этом высокий, красивый, широкоплечий. С тёмно-карими глазами. И тёмно-русыми волосами. С орденами и медалями.

Вагон подошёл к конечной. Алёша вышел с него, спрыгнув с подножки. Опять улыбнулся и пошёл знакомой с детства дорожкой. В основном везде был частный сектор. Только в центре, где Центральный рынок и главная улица, названная в честь основоположника марксизма-ленинизма, вернее переименованная в неё, были каменные трёх и четырёхэтажные дома, с паровым отоплением, с канализацией и прочими благами цивилизации. Все остальные районы были деревянными, даже не смотря, что это областной центр. Нет, каменные дома были и не только в центре. Но всё же. Отцу предлагали квартиру, как профессору в каменном доме с удобствами, но он сам отказался и они жили в своём доме. Двухэтажный с мансардой. С яблонями и другими плодовыми деревьями. Была своя скважина, которую организовал отец, ещё в 1939 году. И туалет был и ванная, и баня. Имелась выгребная яма. Всё это сделал отец, до войны.

Сейчас Алёша шел по дорожке. Между домами частного сектора. Уже смеркалось. Дорогу ему перегородили трое. Алексей остановился.

- Хотели что? - Спросил он.

- Конечно, хотели. Ты, фраер прикинутый. Чемодан у тебя. Лопатник, наверное, толстый. Отдай по хорошему и сапоги, и чемодан. И котлы тоже.

- Серьёзно? - Алексей развеселился. Он знал здесь каждый закоулок, каждый пустырь. Он знал здесь всё, но это было до войны. - А ещё чего хочешь? Шоколад американский хочешь? Так у меня есть. Или тушёнку? Ты весь список хотелок огласи. - Алексей поставил на землю чемодан и вещмешок. В свете луны сверкнул нож в руке у одного. Алексей покачал головой. Вытащил ТТ из кобуры.

- Ну давайте, граждане бандиты. Кто из вас быстрее?

Троица остановилась.

- Что замерли, басота? - Усмехнулся Алексей. - Желание попробовать американской тушёнки пропало? И денег уже не надо?

- Ладно, всё, начальник. Расходимся. - Предложил один из троицы.

- А что так? Я только начал знакомится. Очень люблю знакомства. - В свете луны, лицо одного из них, самого молодого, пацану на вид едва исполнилось 18, показалось знакомым. - Ты, - указал стволом пистолета на него, - подойди ближе... Что-то рожица твоя мне знакома. Ты чей будешь?

Пацан тоже смотрел на Алексея. Потом улыбнулся.

- Ты Лёха Академик. - Сказал пацан. Повернулся к своим дружкам. - Ша, братва, это Лёха Академик. Он свой, местный.

- Какой свой, Хитрый? Он же мусор. На его клифт смотри. - Сказал один из них. Санька посмотрел на Алёшу. Тот осклабился.

- Почти угадал, басота. Вот только я демобилизовался. И домой еду, где не был шесть лет. Если что, вас, босота, положу сейчас за не хрен. И мне за это ничего не будет. А вас точить могильные черви начнут. Ну так как?

- Всё нормально. - Санька повернулся к своим подельникам. - Я же сказал, он свой. Из наших. В чём дело, Гвоздь? Маслину в брюхо хочешь? Академик тебе это организует.

- Ладно, отскочили. Академик, значит Академик. - Пошёл на попятную Гвоздь. Алёша усмехнулся. Всё верно. Алексея до войны здесь вся дворовая шпана так звала. И даже взрослые. Почему академик? Да всё просто, папа же у него был профессором. Преподавал в университете. Поэтому Лёшку и звали, Академик.

- А ты чей? Лицо знакомое. - Спросил Алексей парнишку.

- Сашка Волошин. - Ответил тот.

- Мля, точно. Волошин. Как дядя Кеша, жив надеюсь? - Спросил Алексей, убирая пистолет в кобуру. Дядя Кеша был уголовным авторитетом. Настоящим вором в законе. Ворам в законе запрещалось иметь семьи. У него и не было её. Но была младшая сестра. Вот Санька и был её сыном, племяшом дяди Кеши. А ещё у Сашки была старшая сестра. Младше Алексея на три года. Когда Алексей уходил на фронт, Сашка был совсем ещё ребёнком. - Здорово, Саня. - Они поздоровались за руку.

- Здорово, Академик. Дядя Кеша жив, здоров.

- А Катька? Замуж вышла?

- Кто, сеструха что ли? - Спросил Саня. Два его товарища засмеялись. - Не, Лёха, не вышла. Кто её замуж возьмёт? Она же на голову убитая. К тому же она из наших. Фартовая. Был у неё пацан из деловых, да его мусора пристрелили два месяца назад.

- О, как у вас тут весело то. - Усмехнулся Алексей. Достал из кармана пачку "Казбека". - Закуривай, братва.

- Во, "Казбек"! Кучеряво живёшь, Академик. - Произнёс Санька, беря папироску. Два его подельника тоже взяли по папироске. Закурили.

- Как мои? - Спросил Алексей.

- Нормально. Маманя твоя телогрейки шьёт на дому. А Светка работает на обувной фабрике.

- Как на обувной? Она же училась в университете. - Спросил Алексей.

- Не до училась. Жрать то надо что-то было. Бросила. Да и маманя твоя заболела тогда. А потом так и осталась на фабрике. Не до учёбы ей было.

- Понятно. Ладно, пойду я. Дяде Кеше привет передай и Катьке тоже. - Алексей взял чемодан и вещмешок.

Вскоре он был возле калитки их дома. Открыл её. В доме горел свет. Он прошёл к крыльцу. Дверь на терраску открылась.

- Кто здесь? - Услышал он голос сестры.

- Это я, Свет. Алексей...

Продолжение:

На изломе (продолжение)