Свадьба Александра Софьи состоялась в апреле. Затягивать Петр Платонович не советовал. Поэтому, как только сошел снег и солнце начало пригревать, молодые обвенчались в церквушке Старого Яра, прямо в пасхальную неделю. Праздничный обед был устроен в доме невесты, после чего супруги уехали в поместье Александра.
Вскоре наступило жаркое лето. Оно выдалось на редкость знойным. В начале лета супруги совершили поездку в Москву.
Софья была вне себя от восторга, получив возможность посетить модные магазины и заказать новый гардероб. Впрочем, Александр заметил, что светская жизнь хоть и манит, но угнетает Софью. На фоне блистающих московских красавиц она, увы, начинала меркнуть. Крупная фигура, высокий рост и низковатый голос заметно выделяли ее среди женской половины общества, что ощущала сама Софья, и это убивало ее. Она пожелала вернуться обратно в имение. Александр согласился, хотя почему-то ему казалось, что скорый отъезд был обусловлен не только этой причиной.
В середине лета обстоятельства сложились так, что Александру снова понадобилось ехать в Москву. Софья от поездки отказалась. Ее совсем не привлекала дальняя дорога в столь знойную пору, да и к тому же в последнее время она испытывала недомогания.
Александр вернулся домой через две недели. Жара все еще стояла сумасшедшая, и, въехав во двор усадьбы, молодой хозяин поразился царившей вокруг тишине. Было около двух часов пополудни. Он вылез из повозки и, потянувшись, направился к дому.
Софья была наверху. Она сидела перед зеркалом и поправляла свой туалет, словно бы взволнованная чем-то. Увидев Александра, Софья несколько опешила, но тут же поднялась ему навстречу.
- А я, признаться, ожидала тебя к ужину! Как Москва? Все дела завершил?
- Слава Богу, съездил удачно. Хотел вот успеть домой до жары, но угодил в самое пекло.
- Хочешь, прикажу подать тебе холодного киселя?
- Пожалуй. Как твое здоровье? Недомогания прошли?
Софья слегка нахмурилась.
- Где уж тут прийти в себя! Что ни день – то волнения.
- Что такое случилось?
- Дворовые совсем распоясались. Того и гляди, работать начисто бросят. Целыми днями от дел отлынивают. В жару, мол, им ни в поле не выйти, ни на дворе находиться невозможно.
- То-то я и вижу, что на дворе почти никого.
- Совесть совсем потеряли!
- Ну, если дело только в этом, то пусть переждут самое пекло. Сейчас и правда, нещадная жара.
Софья недовольно отвернулась.
- Пришлось проучить кое-кого, - сказала она.
- И кого же?
- Сегодня, Александр, был прилюдно высечен Данила, ваш лекарь.
- Высечен?! Что значит – высечен? За что?
- За пьянство.
Александр в недоумении уставился на Софью.
- Что ты так смотришь на меня? Не веришь? Слишком он много стал себе позволять.
- Не могу себе представить, чтобы подобное случилось с Данилой.
Софья фыркнула:
- Ну конечно. Ты всегда готов его защищать.
- Отчего же. Если работник запил, он понесет наказание. Но Данила… никогда в подобном замечен не был. Что с ним случилось?
Софья пожала плечами.
- Вчера мне стало нехорошо под вечер, голова сильно заболела. Я послала за ним. Мне доложили, что лекарь беспробудно пьян, и явиться не в состоянии. Я велела привести мне его во что бы то ни стало. Хотелось взглянуть в глаза этому наглецу. Через полчаса Данилу привели. Он едва держался на ногах, да еще с чужой помощью. Я пыталась прилюдно пристыдить его и требовала объяснений, но это было бесполезно. Тогда мне пришлось его проучить, и сегодня в полдень его высекли на дворе. Вся прислуга, да еще полдеревни собралось посмотреть на это. Поделом ему. Как смел он пойти на это, когда мне в любой момент могла потребоваться помощь? А если бы со мной что-то случилось? Кто бы помог? Это возмутительно, слышишь. Каждый должен быть наказан за свои проступки.
- Хорошо, успокойся, Софья. Я поговорю с Данилой и выясню, в чем дело. Но мне кажется, ты избрала слишком жестокий способ наказания.
- Что? Перестань, Александр. Не буду я церемониться с этим деревенщиной. Каждый должен знать свое место.
- Где сейчас Данила?
- Брошен в своей избе. И не думай даже ходить к нему. Переживет, ничего с ним не станется.
- Господи! Я до сих пор ушам своим не верю.
Софья нервно рассмеялась.
- А чего ты хотел от него, деревенщины неотесанного? Ты слишком много позволял ему. Вот и вся его благодарность.
Александр вышел из гостиной, полный противоречивых чувств. Что же произошло с Данилой? Он всегда был настоящим тружеником, не знал безделья и лени. И вдруг – высечен! И за что? За пьянство! Никогда за ним подобного не водилось. Все это не укладывалось у Александра в голове, и он направился прямиком в деревню.
Лекаря он действительно нашел в его избе – полуживого, лежащего на дощатой скамье. При появлении барина Данила попытался вскочить на ноги, но Александр жестом остановил его. Он решил притвориться, будто не знает, в чем причина произошедшего.
- В чем дело, Данила? За что тебя высекли?
- Раз высекли, значит, за дело, барин, - уклончиво ответил тот.
- Отвечай прямо: в чем ты провинился?
Данила опустил голову и замолчал. Александр оглядел его: рубаха на бедняге была вся изорвана, местами в кровавых пятнах.
- Я жду ответа, - повторил он.
- Меня высекли за пьянство, Александр Николаич. Софья Платоновна так распорядилась. Виноват я. Вот и понес наказание.
- Объясни, что случилось, Данила. С чего ты взялся пить?
- Виноват я, барин, - твердил свое парень.
Александр понял, что не добьется от него толку. Наконец сказал:
- Повернись ко мне спиной!
Данила замялся, но вынужден был повиноваться. Александр ахнул, увидев его истерзанную спину, превращенную в кровавое месиво.
- Господи! – прошептал он. – На что это похоже! Это уж слишком.
- Прошу вас, барин! – в изнеможении молил лекарь, - не вините никого. Я сам виноват…
Александр ничего не ответил и вышел вон.