Утром Зоя Павловна и Оля поехали в больницу к Олегу. Он чувствовал себя еще не очень хорошо, но, увидев маму и сестру, улыбнулся.
– Олежек, сыночек, – запричитала Зоя Павловна. – Как же так? Где болит? Господи!
–Мама, успокойся, ничего не болит уже.
– А болело? Где, сыночка? – Зоя Павловна никак не могла успокоиться.
– Ма-ма, – по слогам произнес Олег.
– Всё, всё. Молчу, – она всхлипнула и поднесла платочек к лицу.
– А ты как, сестренка? – спросил Олег, глядя на Олю.
– Хорошо. Если бы еще ты говорил, куда уезжаешь, было бы вообще замечательно. А так мама переживает, бабулечка, отец.
– А ты? – он улыбался, а в глазах прыгали чертики. – Ты переживала за своего непутевого братца?
– Ну, а ты как думаешь? Конечно, переживала.
– А разве бабуля не сказала, где меня искать?
– Ты что, Олежек, бабушке сказал, куда поехал? – всколыхнулась Зоя Павловна.
– Не сказал. Зачем ей говорить, когда она и так все знает.
– Аа, ты об этом, – догадалась Зоя Павловна. Отец сказал, что у тебя следователь был. Что сказал?
– А что он может сказать? Все хорошо.
– То есть как это хорошо? А почему тормоза второй раз не исправны? А если бы был обрыв, а не поляна? А если бы… – мать заплакала.
– Ну, мама… Прошу тебя, давай без слез, пожалуйста, – умоляюще сказал Олег.
– Хорошо, не буду. А что у тебя с Дианой? – успокоившись, спросила она.
– Ничего.
– Она сказала, что вы накануне поссорились. Это правда?
– Даже если бы и так, что это меняет? Погоди, погоди, ты что думаешь, что это она пакостит? Да нет, мама, она не способна на такое. Да и потом, она ничего не соображает в машинах. Она в принципе не знает, где находятся эти тормоза.
– Но машину она водит. Значит, не совсем уж и тупая.
Оля сидела рядом и слушала весь этот разговор. Время от времени она поглядывала в окно, за которым ветки березы качались, словно здоровались с ней и приглашали на улицу, где так ярко светило утреннее солнце и вообще день обещал быть прекрасным.
– Я тоже хочу на улицу, – сказал Олег, заметив Олины взгляды в окно. – Но ничего, скоро поедем. Я покажу тебе окрестности, познакомлю кое с кем. Не возражаешь?
– Не возражаю, – ответила Оля, улыбаясь. – Ты главное поправляйся побыстрее.
– И она туда же. Мало вам приключений на голову? Еще собрались куда-то, – сказала Зоя Павловна.
– Тебе привет от бабы Глаши, – сказала Оля.
– Как ты назвала бабульку?
– Баба Глаша. Она очень хорошая и добрая, – сказала Оля, глянув на Зою Павловну.
– Спасибо, детка, – Зоя Павловна дотронулась до руки Оли.
Олег, увидев этот жест, очень обрадовался. Он понял, что Оля и мама нашли общий язык. Это означало, что жизнь теперь будет лучше, спокойнее. Не знал он о предстоящем очередном скандале, который спровоцирует сам отец.
Оля с Зоей Павловной вернулись домой, где их ждала неожиданность. В любимом кресле Зоя Павловны, положив ногу на ногу, сидела молодая девушка. Можно сказать совсем еще девочка, но вид у нее был вызывающий.
За столом сидела баба Глаша. Увидев Зою Павловну, она поднялась из-за стола и направилась в свою комнату.
– Мама, погоди, не уходи. Кто это? – спросила Зоя Павловна.
– А ты спроси у нее, – ответила баба Глаша. – Леля, пойдем со мной. А ты поговори, Зоя, с девушкой.
Зоя Павловна села на место, где только что сидела ее мама.
– Ну, рассказывай… – сказала она, глядя на девушку.
– Что рассказывать?
– О себе. Кто ты такая? Зачем здесь?
– А я к Викентию Вениаминовичу, – дерзко ответила девушка.
– Вот как? Ну что ж, долго придется тебе его ждать, – сказала Зоя Павловна.
– Ничего, я не тороплюсь никуда.
– Ну-ну.
Зоя Павловна размышляла, как ей поступить с этой самозванкой, когда приехал домой муж. Он прошел в гостиную, не раздеваясь.
– Познакомились? – спросил он, бросая свой портфель на диван.
– Викентий, может объяснишь…
– А ты не догадываешься?
– Представь себе, ничего на ум не приходит. Кроме одного, – ответила Зоя Павловна.
– Зоя, ты в больнице была у сына?
– Были. С Олей ездили туда. От ответа не увиливай.
– Зоя, ну что ты хочешь от меня услышать?
– Надеюсь, это не повторный сценарий с твоей… – Зоя Павловна осеклась и поджала губы. Она не хотела произносить слово «дочь».
– Кристина, пройдемте в мой кабинет, – встал с дивана Викентий Вениаминович.
– Нет, Викентий, никуда вы не пойдете, пока ты мне не объяснишь, кто эта девочка?
– Это Кристина. Успокойся, Зоя, она не моя дочь, – отчетливо сказал он. – Кристина пришла на дополнительное занятие, так как ей предстоит сдавать зачет, который она провалила. Такой ответ тебя устраивает?
Они прошли в кабинет, а Зоя Павловна вспомнила вчерашний разговор с матерью и Олей. Когда они вошли к бабульке, та, казалось, только их и ждала. На столе были разложены карты. Старушка весело улыбалась. Они сели за стол.
– Мама, что скажешь? – спросила Зоя.
– Пустые у тебя хлопоты, дочь. Не о том думаешь. У Кешки одна дочь, Лелька. А дама, которая хочет тебя вывести из равновесия, связана с Олежкой. Через него она хочет подобраться в твой дом. Ненависть у нее к тебе особенная. Через много препятствий она прошла, чтобы до тебя добраться. Догадываешься, о ком речь? – баба Глаша смотрела на свою дочь выцветшими глазами, и улыбка с ее уст постепенно сходила на нет.
Зоя Павловна смотрела на свою мать и не могла ничего такого припомнить, о чем сейчас та ей говорила.
– Мама, может, ты говоришь o девушке, которая раньше была с Викентием?
Оля с любопытством посмотрела на Зою Павловну.
– Нет, Оля, это другая женщина, не твоя мама. Когда мы с Викентием познакомились, он встречался еще с одной девушкой. Но сразу прекратил с ней все отношения, встретившись со мной. Та девушка вскоре родила. Викентий сначала думал, что это его ребенок, но она сказала, что параллельно с ним встречалась еще с одним человеком, тот был женат. Тот человек признал ребенка, но вскоре погиб. Мам, я ничего не понимаю, – закончила рассказ Зоя Павловна.
– А что понимать? Видать, девчонка считает отцом Викентия, – сказала баба Глаша.
– Мама, а ты ведь знала ту семью. Я вспомнила. Ты рассказывала.
– Да. Знала. Подруга моя была Виолетта, бабка ейная. У нас с ней тайн не было. А твово Кешку я ненавидела сразу. Виолетта не знала про дочь правды. Так и думала, что один у нее был Кешка-то. Вот и сказала, видать, внучке, что он ее отец, – баба Глаша посмотрела на Олю. – Вот если Леля его дочь, то сомнения нет. Похожа на него. А та…
– А что та? Ты ее видела?
– Нет, не видела. Но правду знаю. Дочка-то Виолкина мне правду сказала, да и наказала, чтобы ее матери ни слова. Ты, говорит, тетя Глаша, не говори маме ничего, сердце у нее плохое, расстроится, не вынесет такого. Я и молчала. А внучку Виолетты не видела давненько. Маленькую помню, а какая щас стала – поди посмотри.
Баба Глаша замолчала, собрала свои карты, тяжело вздохнула.
– Значит, карты твои тут вовсе ни при чем? – спросила Зоя.
– Да шут их возьми те карты, – махнула рукой баба Глаша.
– Ну, мама…
– А что мама? Вот двадцать шестой годок маешься с Кешкой…
– Мама…
– Маешься, маешься. Что я не вижу, что ли? Ты, Леля, не слушай меня. Ты здесь ни при чем. Ты наша и точка. Хоть и папка твой коб..ль.
– Мама, спасибо тебе, раскрыла глаза. А то сейчас опять чуть скандал не случился.
– Я так и поняла, как увидела эту куклу. Думаю, не она ли нагрянула? Потом рассмотрела ее. Нет, не она. Та постарше будет.
– Ладно, пойду я чайник поставлю что ли, – сказала Зоя Павловна, легко вздохнув и вышла, что-то даже напевая.
– Хочешь, касатка, я погадаю тебе на суженого? – спросила баба Глаша.
– Хочу, – Оля с удовольствием и интересом подсела поближе к бабульке. – Баба Глаш, а правда, что Зоя Павловна институт закончила с красным дипломом?
– А ты почем знаешь?
– А Олег рассказывал, что его мама самая умная мама на свете, – ответила Оля.
– Это правда. Что есть, то есть. Только вот в отношениях с мужем ей Бог ума не дал. Был у нее хороший человек. Уж как он за ней ухаживал, уж как ухаживал. Так нет же, встретила этого папашу твово. Нет, ты не думай, Оленька, я не против тебя. Да и дети за родителей не в ответе.
– Но ведь они уже четверть века вместе. Разве могут люди быть столько времени вместе и не любить друг друга?
– Ох, Оленька, детка. Молода ты еще, многого не понимаешь. Это ж любовь по первости, а потом наступают будни, будь они неладны. Всяко у них бывало. И ругань, и скандалы, потом мирятся и опять ругаются. А как же без этого?
– А я думаю, что любовь она, если есть, то навсегда. Вот мама моя всю жизнь папу любила. И никого у нее больше не было. Бабушка даже называла ее блаженной. Мол, как так можно одной жить. А она лишь улыбалась.
– Знаю я, Лелечка, знаю, что такое настоящая любовь, – и баба Глаша задумалась, а в задумчивости начала улыбаться так, что все ее лицо озарилось каким-то ярким неземным светом. Оле так стало интересно, о чем же думает сейчас бабулечка, что она решилась спросить:
– Баба Глаша, о чем вы сейчас думаете? Расскажите, а. Мне очень- очень интересно.
И баба Глаша начала свой рассказ
– Давно это было. Годов тогда было мне чуть меньше твоего. Жили мы в деревне. Держали хозяйство. И скотина была, и птица. Полон двор был всякого добра. Мать с отцом с утра до ночи в поле. А я, значит, со всем этим хозяйством управлялась. Трудно было, но интересно. Придут родители с поля уставшие, а я им ужин на стол. Все-то у меня было ладно, да гладко.
– И не уставали? – спросила Оля.
– Уставала, как же. Еще как уставала. Но годы молодые. Устала вроде, а как гармонь заиграет за околицей, ноги сами в пляс пускаются. И усталости словно и не бывало. Вот в один из таких вечеров прибежала ко мне подружка Тоська. Пойдем, говорит, Гланя, попляшем, попоем. Парень в нашей деревне объявился. Красивый, чуб на глаза, а глаза синие-синие, как наше озеро. Ни дать, ни взять. Мама еще подначивает, иди, мол, дочка, отдохни, погуляй.
Пошли мы с подругой. А гармонь заливается, песни залихватские, частушками что зовутся, вовсю слышны. Ох, и голосистые были в нашей деревне что девчата, что парни.
Подходим и тут гармонь перестает играть. Гармонист ставит инструмент свой на скамейку и прямиком к нам.
Ой, говорит Тося, к нам идет. Интересно, кого пригласит. И давай ему еще издаля глазки строить. А он ее обходит и ко мне. Здравствуй, говорит, красавица. Разрешите пригласить? И другому парню кивает, мол, играй.
Так и познакомились. Встречаться стали.
Баба Глаша замолчала. Оля сидела тихо и ждала, не перебивала и не спрашивала.
– Вот, Оленька, бывает такая любовь. Бывает, – вздохнула бабулечка.
Тут Оля не выдержала и спросила:
– А дальше-то что?
– А дальше война началась. Страшная, лютая. Ушел мой Ванечка на фронт. Да так и не вернулся. До сих пор живет он у меня в сердце один единственный любимый мой человек.
– А Зоя?
– А Зоя уж после родилась. Встретился один фронтовик без ноги.
– Полюбили друг друга?
– Нет, Оля, не полюбили. Время было такое, что не из кого было выбирать. Да и много воды утекло с тех пор, как расстались мы с Ваней не по своей воле.
Баба Глаша снова замолчала и теперь уже надолго. В комнату заглянула Зоя Павловна.
– Девоньки мои, пойдемте чай пить. Вскипел.
– Айдате, –согласилась бабулечка.
На кухне
На кухне к ним присоединился и Викентий Вениаминович.
– Надо бы завтра с лечащим врачом поговорить Олежки, – сказал он, усаживаясь за стол. – Ты как, Зоя? Сможешь? Я тоже смогу. Но поздно. Завтра у меня совещание акционеров. Присутствие обязательно.
– Да не переживай ты, Викентий. Мы с Олей съездим.
– Правда? Ну, я в вас не сомневался, девчата, – сказал удовлетворенно Викентий Вениаминович. – А что кроме чая сегодня ужином кормить будут?
– Я разогрею, если хочешь, – сказала, Зоя Павловна. Время не подошло, вот я и не предложила.
– Я и забыл совсем, что рано пришел сегодня. Извини, Зоя. Тогда только чай. Ужин позже
– Викентий, у меня к тебе просьба небольшая, – сказала Зоя Павловна.
– Да, я слушаю тебя, – сказал он, отпивая из чашки горячий чай с лимоном.
– Это даже не просьба… В общем, Викентий, обещай мне впредь рассказывать обо всем. что касается нашей семьи. Чтобы не было больше никаких недоразумений нелепых.
– Вроде нынешней? – улыбнулся Викентий.
Чаепитие прошло в теплой компании членов семьи, кроме Олега, который все еще был в больнице. Все были довольны и счастливы. Если бы еще не одно странное событие, заставившее всех изрядно поволноваться.
Следующая ГЛАВА 8