На банкетке напротив отдыхала пожилая санитарка в белом халате с внешностью алкоголички. Её вздувшиеся от варикоза вены на икрах чем-то напоминали фрагмент географической карты. Она переговаривалась с пузатым мужиком в очках. Мужик этот был не в пижаме, а в цивильном спортивном костюме.
– Ну как ты это сделаешь? – не унималась санитарка.
Мужик беспечно махал рукой и отвечал ей:
– Да можно сделать.
Прислушавшись к их разговору, я понял, что речь идёт о постройке самодельного летательного аппарата, а точнее ракеты из обыкновенного холодильника. Мужик мнил себя инженером-изобретателем.
Вокруг творилось много странного и необычного. Я смотрел на весь этот кошмар и у меня волосы шевелилась на голове. Во я попал! Это же надо! Ну, суки, этого я вам никогда не прощу!
Захотелось в туалет и курить. Да и умыться не помешало бы. Где здесь санузел я выяснил ещё ночью. Атмосфера в нём царила не из приятных.
В туалете никого по счастью не оказалось. Вероятно, в отделении наблюдался острый дефицит табачных изделий. В нос мне ударил запах хлорки и мочи с экскрементами. Само помещение было небольшое. На две персоны судя по количеству унитазов. Вроде бы на другой половине есть дополнительные удобства. Раковина с ржавым краном и холодной водой. Банкетка покрытая сигаретными ожогами. Огромный мусорный бак с отходами. А на окне толстая решётка, как и в палате.
Как и везде.
Я выглянул в окно. По расстоянию до земли определил четвёртый или пятый этаж. Внизу парковка. Один из стоявших на парковке автомобилей был в точности как у шефа Владилена Васильевича. Красный “Москвич”. У меня мелькнула надежда: а вдруг это его машина? Что если мать поняла, что наделала и приехала меня вызволять, а шефа попросила её подбросить? Ведь она и в самом деле обошлась со мной крутовато, вызвав психиатрическую бригаду. Пожалела, поди. К тому же сегодня меня готовились принять в СКЛИФЕ.
Я вытащил из кармана сигареты и закурил. Вдруг дверь открылась и в туалет вошёл мужик в красном шерстяном свитере одетым на пижамную куртку. Туалет его интересовал исключительно как место потусоваться. По прямому назначению он им не воспользовался. Вместо этого остановился в метре от меня, сложил на груди руки и склонив голову на бок принялся молча меня изучать как в музеях или на выставках взыскательные посетители разглядывают предметы искусства. Внимательно и вдумчиво.
– Мил человек, тебе чего надо? – спросил я.
Мил человек вывалил самое сокровенное:
– Менты изнасиловали. – признался он ни с того ни с сего – Меня и жену.
– Офигеть! – подивился я – Как же вышло такое… несчастье?
Мил человек развёл руками. Вот так, мол. И тут же поинтересовался своей наградой за выдачу мне семейной тайны:
– Покурим?
– Чего?
– Ну покурить оставишь? Буквально на пару тяг.
Выследил меня, не иначе. И историей своей выдуманной специально развлёк. Чтобы я его пожалел. Ладно. Что с тобой бедолагой делать! Но не успел я ему оставить как дверь снова открылась и на пороге появился новый персонаж. Низкий, прыщавый юноша. С естественными отправлениями он тоже не спешил, а встал рядом с изнасилованным мужиком и преданно уставился на меня.
– Ну а ты чем удивить хочешь? – спросил я юношу.
– А я с кошкой разговаривал.
– И всё? Все хозяева разговаривают со своими питомцами.
– А она отвечала мне человеческим голосом.
– Зачёт.
Оставив им мой бычок, я вернулся в коридор и опять сел на банкетку. В срочном порядке требовалось поднять вопрос о законности моего дальнейшего пребывания в этих стенах. Найти какого-нибудь врача и поговорить с ним на эту тему. Устранить сие вопиющее недоразумение. Убедить, что попал сюда не по адресу. Что санитары ошиблись. В том моём состоянии меня в вытрезвитель полагалось везти, но никак не в дурку. Ведь разница между мной и настоящим психом очевидна. Достаточно просто поставить нас рядом и сравнить.
Из второй половины коридора позвали завтракать и запахло какой-то кашей. Народ начал выходить из палат держа наготове чашки и ложки. Вилок я не у кого из них не заметил. Затем послышались звуки посуды. Пищу принимали в две смены. Рядом со столовой ждала своей очереди вторая партия едоков.
О еде мыслей не было. Тем не менее я подошёл со второй партией к раздатчице за стойкой и попросил её налить мне какао. Она дала пластмассовую чашку и плеснула в неё напиток светло-коричневого цвета. Спросила мою фамилию. На довольствие меня ещё не поставили.
“Это хороший знак.” – подумал я. – “Значит не всё потеряно. Есть шанс отвертеться.”
Выпив какао, я отправился искать врача для переговоров. Добровольное согласие на лечение, которое мне подсовывали в приёмном покое я так и не подписал. А раз так, то они не имеют права меня задерживать!
Мимо с холодным достоинством на красивом лице не прошла, а пронесла себя ухоженная женщина лет тридцати в белом халате. В медицинских сословиях я разбирался. Врача от медсестры отличить мог не только по походке, но и по ряду других признаков.
– Извините, сударыня. – я бросился к ней.
– Слушаю Вас молодой человек. – женщина обернулась.
– Мне хотелось бы пообщаться с кем-нибудь из врачей насчёт законности моего пребывания в данном учреждении. Не сочтите за труд устроить мне эту встречу. И очки свои получить назад тоже желательно.
Женщина внимательно выслушала меня и развёрнуто мне ответила, что после двенадцати состоится врачебный консилиум. Меня на него обязательно пригласят. А пока мне лучше всего не беспокоиться и подождать в палате. За мной придут.
Мне не понравилось её манера общения. Она разговаривала со мной словно воспитательница детского сада с неразумным ребенком, которому захотелось домой к маме и папе. Но будь по её. В палате я лёг на койку и в ожидании приглашения на консилиум понемногу включился в беседу с соседом койку которого тряс при побудке санитар, а он прятался под одеялом и кричал ему “за...бали”. Теперь парень вылез из-под одеяла, перестал материться и поведал свою историю.
– Однажды ко мне пришли друзья из института. У них были такие уши… – студент показал руками огромные уши своих друзей – и маски с их собственными лицами. А до этого я ходил по улицам и меня все время снимали для “Дома 2”. Диагноз поставили: “параноидная шизофрения”. Девушка моя за мной приезжала ухаживала. Кормила с ложечки, когда я совсем плохой был. Она старше меня. Мне девятнадцать, а ей двадцать шесть.
Насчёт девушки он похоже не врал. Девушка у него вполне могла быть.
Периферическим зрением я уловил какое-то повторяющееся движение справа от себя. Повернул голову и увидел Илью. Илья лежал укрытый до подбородка одеялом и на лице его застыло странное мечтательное выражение. Глядя в пространство перед собой, он слегка улыбался. Я присмотрелся к нему повнимательнее и обратил внимание на ритмично подрагивающее одеяло. Будто под ним происходили толчки. Сперва я подумал, что мне показалось. Что такого просто не может быть, что мы живём в цивилизованном мире, где для подобных вещей люди обычно уединяются, а не делают их прилюдно. Но нет. Илья и не думал ни от кого прятаться. Лежал с отстранённом видом и тихо сам с собою… Д...чил!
Этот придурок Д...ЧИЛ!!!
В присутствии семи человек никто из которых не сделал ему замечания. Впрочем – я оглядел палату – тем же самым занимался и Махов. При этом он пялился в какой-то журнал на одну и ту же страницу вероятно с фотографией виновницы его кексуального возбуждения. Но в отличие от мечтательного и романтически настроенного Ильи Махов имел крайне сосредоточенный вид.
В палату заглянул парень с нашей половины считавшейся беспокойной. Увидел Махова с журналом и тоже заинтересовался изданием. Попросил дать почитать. Махов подкреплённый вспомогательным материалом к тому моменту сеанс свой уже закончил, а Илья то останавливался, то возобновлял движения рукой с новой силой. Он д...чил без подсказок. И не на какую-нибудь глянцевую модель, а на девушку своей мечты.
– Ты по старому номеру сперму не сдал! – заявил Махов парню. Тот ответил, что он ему это припомнит и столкнулся взглядом со мной. Стоял и внаглую таращился на меня. Наверное, принял за какого-то своего знакомого. Лицо парня исказилось вдруг злобной гримасой. С угрозой он произнёс:
– Ну что ты мне сделаешь, а?
– Не собираюсь я тебе ничего делать. – опешил я – Ступай себе с богом.
Парень сразу же взвился:
– Что “строго”?!! Я тебя спрашиваю, что “строго”?!!
То ли ему что-то не то послышалось или то ли он намеренно провоцировал меня на конфликт. В любом случае связываться с ним не стоило. Больной человек! Что с него взять? Я замахал на него руками. Проваливай, мол. Не хочу на тебя время тратить. Для приличия ушёл он не сразу, а постоял немного, чтобы показать, что он меня не боится.
Выглядел этот парень, мягко говоря, неопрятно. Его синяя спортивная кофта на молнии тоже была вся уделана. Иллюзий насчёт всех этих пятен на одежде я больше не строил. Теперь мне стало ясно откуда они брались. Местные о...нисты о чистоте и гигиене не слишком заботились и кончая забрызгивали себя спермой. Также мне пришло в голову, что журналы с женщинами здесь в цене наравне с сигаретами, а вот чай, наверное, вскипятить негде. В палате нет ни единой розетки. Отсюда и кипяток если его получится у кого-нибудь раздобыть ценится на вес золота.
ПАНОПТИКУМ!!! ЭТО КАКОЙ-ТО ПАНОПТИКУМ!!!
Мысль о рынке возникнет в дальнейшем. А сейчас я и секунды не допускал, что мне придётся вступать с кем-то в товарно-рыночные отношения. Например, чтобы кто-нибудь (тот же Махов), дежурил вместо меня по палате и так далее. Нет! Меня вызовут на беседу, я всё объясню и меня отпустят. Куда они денутся! Хотя вышло всё довольно нехорошо. Да что там говорить – скверно вышло! И я погрузился в неприятные воспоминания о вчерашнем дне и в особенности вчерашнем вечере. А там было что вспомнить.