«Товарищи, ходят слухи, что вместо меня по городу возят куклу. Со всей ответственностью заявляю – это неправда. Вместо куклы по городу возят меня». Анекдот того времени.
Человек, которого вели под руки, и которого я совершенно неожиданно встретил оказался Леонидом Ильичом Брежневым. К восторгу всех жителей нашего дома, это событие показали вечером по телевизору в самом начале программы «Время». Брежнев приходил голосовать на выборы, кажется в Верховный Совет СССР, так назывался в те времена парламент. Как и все советские граждане, он сделал это на избирательном участке «по месту прописки». Как и все граждане голосовал он: «За блок коммунистов и беспартийных». Мои родители, голосовавшие в том же доме пионеров, принесли домой бутерброды с черной и красной икрой, с малосольной семгой, и две бутылки газированной воды «Байкал.» Все это (за исключением разве что, воды «Байкал») представляло из себя дефицит.
Брежнев жил (по крайней мере, по прописке) в нашем доме. Я даже мог считаться его соседом, потому что Брежнев жил в подъезде номер 5 а я – в подъезде номер 7. Все, естественно знали, чей это подъезд, и в общем этот факт не вызывал ни у кого особого удивления. Единственно, когда я оказывался где-нибудь вне дома, например, в пионерском лагере и рассказывал другим детям, кто мой сосед, чаще случалось, что мне не верили. Говорили, что Брежнев живет в Кремле, где же еще должен жить вождь советского народа? Но нет, я доподлинно знал место, даже подъезд. И никакой это не Кремль. В подъезд, ясное дело, просто так не попадешь, он был заперт. Но рядом с дверью - звонок, можно позвонить. И кое-кто из моих сверстников, притворяясь ничего не знающим, звонил. Дверь открывалась, выходил крепкого телосложения, коротко подстриженный молодой человек в сером костюме. И спрашивал: «Чего надо?» Достаточно всего один раз посмотреть в его стальные глаза чтобы, понять «нажимать на эту кнопку не стоило». Но это не останавливало «новых героев». Мой младший брат, однажды даже стрелял в охранника подъезда из водяного пистолета, и его за это ровным счетом никак не наказали. Пистолет вернули родителям со словами «следите лучше за вашим сыном». Я гордился поступком моего брата и рассказывая всем эту историю. «Мой брат, подобно брату другого известного человека, хотел убить самого царя.»
Мой брат
Мой брат Сергей на 7 лет младше меня. Несмотря на довольно солидную разницу в возрасте, мы всегда дружили, и когда родители уходили на работу, придумывали разные веселые игры. Например, «кормление птиц». Балкон нашей квартиры выходил на двор, мы с братом очень любили крошить вниз хлеб, бросать корки. Птицы слетались со всего двора - голуби и воробьи, и довольно быстро они заполоняли все пространство под нашим балконом. Тогда кто-нибудь из нас под громкий одобрительный гогот окатывал глупых птиц водой из трехлитровой банки.
Потом мой брат придумал еще одну шутку, но уже без моего участия.
Он сконструировал нечто похожее на самодельную винтовку, с огромным количеством каких-то пружин, затворов, стволов и прочего. Вид она имела столь угрожающий, что «если вдруг выстрелит», то разнесет к чертовой матери пол Кутузовского проспекта до самой Триумфальной арки. Но винтовка не стреляла, ничем. Она и не могла стрелять. Психологическое оружие. Впрочем, действовало оно весьма эффективно. Случалось, мой брат стоял на балконе, со своей винтовкой в руках, выслеживая добычу. Добычей становился кто-нибудь из моих друзей, просто проходивший мимо.
- Эй, ты, грубое слово, - кричал громко на весь двор мой брат.
- Я?!
- Да ты, грубое слово, сюда иди быстро…
Сергей взводил какую-то пружину в своем обрезе, она издавала неприятный тугой, угрожающий звук.
- Серый, ты чего? - узнавал моего брата прохожий.
- Иди, быстро, а то щас в лобешник, кааак…
- Да ты что?
- Ничего. Быстро. Таааак, руки вверх. Давай.
- Серег, да я же…
- Не волнует.
Несчастный в нерешительности поднимал руки. Где-то в глубине души он может и догадывался, что это шутка. Но кто его знает? Может правда «влобешник». Уж очень убедительно выглядело оружие.
- Теперь пляши?
- Чего?
- Пляши, чего! Лезгинку пляши.
- Серег?
- Чего Серег? Пляши, давай.
Человек начинал делать какие-то непонятные судорожные конвульсивные па с совершенно идиотскими ужимками.
- Ладно, - говорил мой добрый брат с ухмылкой, - иди пока. В следующий раз точно убью.
Как я уже говорил, обычно жертвами становились мои друзья, и когда я им потом рассказывал, что эта штука ровно ничем не стреляет, они только ржали. Изобретательность и главное - обаяние моего брата подкупало. Его любили все, кто приходил к нам в домой. За его увлеченность. Уже гораздо позже, когда он увлекся фотографией, к нам нельзя было зайти, чтобы тебя не сфотографировали во всех ракурсах, во всех местах – вплоть до того, как ты моешь руки, или заходишь в туалет. В ванной постоянно что-то проявлялось, печаталось, сохло. В общем, ванная не для того, чтобы мыться. Потом Серега бросил фотографию и увлекся морским делом. У нас в квартире стали появляться книги по этому самому морскому делу: журналы, тельняшки, бескозырки, морские брюки-клеш. Они заполонили все пространство, их скоро просто не куда стало складывать. Однажды соседи сообщили моей маме, что видели Сергея, плывущего по Москве-реке на самодельном плоту. У мамы случился сердечный приступ. Потом мой брат утверждал, что он вовсе не плавал. «Настоящие моряки не плавают,» - говорил он. - «Плавает говно. Моряки «ходят» будь то море или река.» Вскоре морская романтика уступила место романтике неба. Сергей записался в парашютный клуб. Морские тельняшки сменились десантными. Не трудно догадаться что, для того чтобы ребенок прыгнул с парашютом нужно разрешение родителей. Когда Сергей его попросил, у мамы случился еще один сердечный приступ. Понятно, отец тоже оказался против. Понятно, мой брат их пересилил. Получил разрешение. Прыгнул с парашютом. «Полное говно» - вот его вердикт, и он очень быстро нашел какое-то новое увлечение.