С самого утра шёл противный зимний дождь. Сугробы, которые ещё вчера радовали глаз, просели и посерели, на дорогах из снега и воды образовалась настоящая каша. Сыро, холодно и противно – именно таким было это утро. В другое время Надежду порадовало бы то, что в такой день никуда не нужно было идти. Однако с недавних пор выходные перестали приносить ей удовольствие. Наоборот, она ждала их со страхом. Сегодня, в воскресенье, Надя встала пораньше. Раньше женщина любила такие моменты, когда она могла побыть одна. Дети спали, досматривая сладкие утренние сны, муж тоже на выходных любил поспать подольше… Раньше… Наде казалось, что это было в прошлой жизни. В то время, когда у неё была нормальная семья и другая, нормальная, жизнь… Надежда налила себе кофе и задумалась. Как же внезапно всё изменилось!
- Что, о любовниках мечтаешь?! – на кухне появился Григорий. Он смотрел на жену со злобной улыбкой, полной ненависти и презрения. В чертах его лица уже не угадывался тот добрый, общительный парень, которым Гриша был ещё несколько лет назад.
- О чём ты?! О каких любовниках?! Нет у меня никаких любовников! Зачем ты так? – Надежда грустно смотрела на мужа, – Я люблю тебя.
- Нет?! Кому ты рассказываешь?! Можно подумать, тебе, молодой женщине, мужчина не нужен! Это же физиология! Думаешь, я такой наивный дурак, что поверю в твою верность, в твою любовь?! – презрительно прищурился Григорий, – Другому кому-нибудь об этом расскажи!
- Гриш, но физиология – это в отношениях не главное! Главное – это чувства! Я ведь всё равно тебя люблю, несмотря ни на что… – тихо проговорила Надежда.
- Не смотря на что?! На то, что я инвалид-колясочник?! – повысил голос Григорий, – Неспособный даже сам себя обслужить?! Я ведь теперь и не мужчина вовсе! Любишь, да?! И ни капли не брезгуешь?! А по тебе и не скажешь! Всё норовишь домой попозже вернуться, чтобы видеть меня пореже, правда, ведь?! Странная какая-то у тебя любовь…
- Зачем ты так, Гриша?! – Надежда старалась не смотреть на мужа, – Главное, что ты жив…
- Да лучше бы я тогда сразу умер, чем мучиться всю оставшуюся жизнь! Сколько мне ещё отмеряно?! Год, два, пять?! Это же не жизнь, а мучения сплошные! – кричал мужчина.
- Если ты остался жив, значит, так нужно, – попыталась образумить мужа Надежда.
- Кому нужно?! Мне?! Так мне такая жизнь и даром не нужна! Мучение сплошное! Или тебе нужен муж-инвалид – обуза на всю жизнь?! Ты ещё молодая, найдёшь себе мужика нормального…
- Гриш, не нужен мне никто, кроме тебя, – тихо проговорила Надежда, – не думай о плохом…
- Ты считаешь, что в моём положении, без надежды на выздоровление, можно думать о чём-то хорошем?! – хмыкнул Григорий, – Сама бы попробовала так жить!
- Мам, а что у нас на завтрак? – в комнату вошла Лена, старшая дочь Надежды и Григория, – Вы что, снова ругались?!
- Не твоё дело! – грубо ответил Григорий дочери, – Не выросла ещё, чтобы свой нос совать во взрослые дела!
Григорий развернул инвалидное кресло и выехал из кухни. Надежда и Лена смотрели ему вслед.
- Давайте, можете теперь меня обсуждать! Ведь я всем здесь жизни не даю! – пробурчал Григорий из гостиной. Надежда поёжилась. Лена вздохнула: она в свои 13 лет прекрасно видела, как поменялся отец после той трагедии, которая с ним произошла, и как тяжело теперь матери. Не так физически, как морально: Григорий стал настоящим домашним тираном. Тираном, прикованным к инвалидному креслу…
- Я тебя люблю, мам, – обняла девочка мать, – что будем готовить на завтрак?
Надежда с благодарностью взглянула на дочь, доставая яйца и молоко. Они на завтрак приготовили омлет. Григорий ел в своей комнате: он не захотел выходить к семье…
… Надежда и Григорий поженились 15 лет назад. Оба они, молодые специалисты, после окончания техникума приехали работать на новый литейный завод, жили сначала в общежитии, потом, после свадьбы и рождения старшей дочери, переехали в однокомнатную квартиру. После рождения сына им дали трёхкомнатную квартиру в новостройке от завода: на тот момент Надежда работала лаборантом, а Григорий – в охране завода. Жили молодые супруги хорошо. Понимали друг друга с полуслова, вместе готовили воскресные обеды, ездили на пикники и на дачу, летом ходили на речку, брали путёвки на моря… Дети росли в здоровой, тёплой домашней атмосфере… А потом произошла эта трагедия…
… Случилось всё 3 года назад. Тогда Григорий уже был начальником охраны, а Надежда – старшим лаборантом. Один из охранников внезапно не вышел на работу. Дело было на выходных, подменить отсутствующего было некем: как раз сезон простуд и ОРВИ, охрана работала по несколько суток без выходных… Вот и вышел Григорий сам в смену, чтобы дать людям передышку. Кроме него в смене было ещё 5 ребят. У каждого – своя территория ответственности…
Наде Григорий обещал, что вернётся домой к вечеру: в ночь должен был выйти отсутствующий. Сказал, чтобы она не волновалась, если вдруг не вернётся: возможно, придётся остаться. Поэтому, когда муж не явился домой на ночь, женщина не слишком переживала. Не волновалась она, и когда муж не позвонил в нужное время: Надежда знала, что возможность позвонить, как и связь, у него на работе есть не всегда. А вот когда Григорий не объявился и на следующий день, в воскресенье, женщина заволновалась. Она начала обзванивать коллег мужа, начальство.
- А Гриша что, вчера не вернулся домой?! – удивился парень, вместо которого Григорий выходил на смену, – Я пришёл вчера – его уже не было…
- Как не было?! – удивилась Надежда, – Он ведь должен был тебе передать смену!
- Ну, понимаешь, он же выходил за меня не официально… Вот я и решил, что он ушёл, как мы договаривались, в 6… Я припоздал на 15 минут… Ты не волнуйся: найдётся твой муж! – попытался успокоить женщину парень, – Может, просто загулял – выходные же…
Но не волноваться Надежда не могла. Загулов за Гришей раньше не замечалось. Теперь она чувствовала, что с мужем произошло что-то плохое. Вот только не могла понять, что именно…
Надежда «поставила на уши» и охрану, и руководство. Именно поэтому в понедельник с утра приступили к поискам Григория на территории завода: через проходную он не выходил, пропуск не пробивал. Это уже успели выяснить на тот момент. Искать начали с того участка, за который отвечал мужчина. Обойдя литейный цех вдоль и поперёк, кто-то из охранников решил заглянуть в соседнее заброшенное здание – в прошлом это была баня. Сейчас бани были в новом корпусе, поэтому старое здание стояло без надобности – было заброшенным. Охрана нередко туда наведывалась: иной раз рабочие прятали там то, что после смены планировали потихоньку вынести за территорию…
Григория нашли на первом этаже. Было похоже, что он оступился и упал с высоты второго этажа: с деревянной лестничной клетки, перила которой были проломлены. Мужчина был без сознания… Григория увезли в больницу. Подъехавший наряд милиции ничего криминального в том, что произошло, не нашли. К тому же сам Григорий, придя в себя, ничего конкретного вспомнить не мог. Он помнил только, как заходил в заброшенное помещение, как поднимался по старой лестнице, услышав подозрительный шум – а дальше – темнота... Следующие воспоминания – опять же, темнота, боль и холод. Григорий пытался в темноте нащупать телефон или рацию – без толку. Он снова и снова проваливался в бессознательное состояние, снова и снова приходил в себя и пытался подняться…
- Я не ощущаю ног! – единственное, что успел сказать Григорий, и снова впал в беспамятство…
В больнице Григорию поставили неутешительный диагноз: компрессионный перелом поясничного отдела позвоночника. К нему со временем добавились проблемы с почками… О том, что Григорий больше никогда не сможет ходить, ему сообщили после полного обследования в столичной клинике: Надежда не поверила диагнозу, поставленному в их районной травматологии… На операцию, после которой совершенно никаких гарантий не давали, Надежда и Григорий отдали все свои сбережения, ещё и кредит взяли… Надежда не собиралась опускать руки и после этого неутешительного диагноза, она продолжала искать врачей и клиники, обзванивала зарубежные медицинские центры.
- Я больше никуда не поеду! – проговорил как-то Григорий, – Надежды всё равно нет, как и денег. Будь что будет.
- Но тебе же всего 35! – не сдавалась женщина, – Нужно бороться! В конце концов, полноценной жизнью живут и люди с ограниченными возможностями! Паралимпийцы, например! Они даже медали зарабатывают!
- Люди с ограниченными возможностями, – пробормотал Григорий, – так уже и говори – инвалид. Я не паралимпиец. Обычный бедолага, выброшенный на обочину жизни в 35 лет. Теперь я обуза для всех: для тебя, для детей, для родителей… Кому я нужен такой?! Только жалеете. И тихо ждёте моей смерти…
- Гриш, не выдумывай! – плакала Надежда. Но Григорий никого не хотел слушать. Он закрылся в себе. Не хотел ни с кем общаться, кроме членной своей семьи, а от них требовал постоянного присутствия и заботы. Он не выходил на улицу: стеснялся своего инвалидного кресла. И, конечно, сходил с ума, находясь постоянно в 4-х стенах… Он кричал на детей, когда те шумели, когда они громко включали телевизор, когда просто вставали ночью попить воды – его раздражал любой шум. Он постоянно ссорился с Надей, обвиняя её в том, что она специально задерживается на работе – мол, не хочет его видеть. О том, что женщина просто пыталась заработать, он не думал…
Надежду спасало то, что летом они все вместе выезжали на дачу. Там Григорий мог сам выезжать из домика и заезжать обратно, мог бывать на свежем воздухе и даже общался с соседом: пожилым уже мужчиной Алексеем Юрьевичем. Тот часто приходил к ним во двор и засиживался с Григорием на лавке под яблоней. Старик всё пытался доказать Григорию, что жизнь не остановилась, то нужно жить дальше и дышать, нужно бороться, но мужчина только махал рукой: для него жизнь окончилась в тот день, когда он зашёл в ту заброшенную баню…
… - Что, о любовниках мечтаешь?! – на кухне появился Григорий. Он смотрел на жену со злобной улыбкой, полной ненависти и презрения. В чертах его лица уже не угадывался тот добрый, общительный парень, которым Гриша был ещё несколько лет назад.
- О чём ты?! О каких любовниках?! Нет у меня никаких любовников! Зачем ты так? – Надежда грустно смотрела на мужа.
- Нет?! Кому ты рассказываешь?! Можно подумать, тебе, молодой женщине, мужчина не нужен! Это же физиология! Думаешь, я такой наивный дурак, что поверю в твою верность?! – презрительно прищурился Григорий.
- Гриш, но физиология – это в отношениях не главное! Главное – это чувства! Я ведь тебя люблю, несмотря ни на что… – тихо проговорила Надежда.
- Не смотря на что?! На то, что я инвалид-колясочник?! – повысил голос Григорий, – Неспособный даже сам себя обслужить?! Любишь, да?! И ни капли не брезгуешь?! А по тебе и не скажешь! Всё норовишь домой попозже вернуться, чтобы видеть меня пореже, правда, ведь?! Странная какая-то у тебя любовь…
- Зачем ты так, Гриша?! – Надежда старалась не смотреть на мужа, – Главное, что ты жив…
Подобные разговоры стали в их доме нормой. Чем больше времени проходило, тем ужаснее становилась их совместная жизнь. Надежда понимала, что Григорию тяжело, что никакой надежды на выздоровление у него не осталось, что от него отвернулись друзья и коллеги: теперь, спустя 4 года, он уже никого не интересовал. О нём предпочти забыть. Даже мать и сестра Григория старались как можно реже общаться с сыном и братом.
- Вы бы проведали Гришу, у него День рождения завтра, приезжайте! – звонила Надежда Алине, золовке, т – Ты у нас уже несколько лет не была!
- У меня сейчас совершенно нет времени! Сын в первый класс пошёл, бассейн, английский… Совсем нет времени! – тараторила та, – Как-нибудь в другой раз… Да и что я буду у вас делать?! Что я Гришке скажу?! О чём, вообще, разговаривать с инвалидом?! Извини…
- Не могу! Давление скачет, такие головные боли – просто ужас! – оправдывалась в свою очередь свекровь, – В следующий раз обязательно приеду, обязательно! Вот немножко подлечусь – и обязательно приеду!
И снова оставались они один на один с мужем и детьми. И снова Надежде хотелось бежать на край света, но она брала волю в кулак и готовила праздничный ужин, к которому Григорий, бывало, и не притрагивался: то блюда были не те, то украшены не так, то улыбка и пожелания у Надежды не достаточно искренние…
- Мам, а папа нас больше не любит? – как-то тихо спросил 6-летний Марк, когда они возвращались домой из детского сада.
- С чего ты взял?! – ошарашено спросила Надежда, – Он вас очень любит! Вы его дети…
- А почему тогда он всё время кричит?! Почему никогда с нами не играет, не разговаривает?! Ты на работу ходишь, и уроки помогаешь Лене учить, и со мной замки из кубиков строишь… А папа…
- Папе просто тяжело, – объясняла сыну Надежда, – ему нелегко справиться с болезнью. Вот он и злится…
- Лучше бы его не было! – вдруг очень серьёзно проговорил Марк, – Нам бы было спокойнее…
Надежда зажмурилась: она вдруг осознала, что думает так же, как и Марк… Это было страшно…
… - Слушай, бросай ты его! – мать Нади, Марья Степановна, сочувственно смотрела на дочь, – Не ломай себе жизнь! Ты же на себя уже не похожа!
- Мам, я не могу! – Надя смотрела на мать чуть не плача, – Он же не нужен никому, даже самому себе! Он пропадёт один…
- Есть специальные интернаты для таких людей, – Марья Степановна вздохнула, – он же жизни вам не даёт. Мне Леночка рассказывает иногда. Нет, она не жалуется, что ты… Она просто всё видит…
- Да, мам, с каждым днём Гриша становится всё более невыносимым, – вздохнула Надежда, – он не разрешает детям приглашать никого в гости: не хочет, чтобы на него глазели «как в зоопарке», орёт на всех, сам получает свою пенсию по инвалидности и выдаёт мне деньги чётко на определённые продукты – для себя. Чеки сверяет… Меня после работы чуть ли не с секундомером встречает… Уже несколько раз начальнику звонил: мол, не задерживайте Надю – у неё муж – инвалид, нуждается в уходе… Он в моей сумке роется мам, телефон проверяет…
- И ты всё это терпишь?! – Марья Степановна укоризненно взглянула на дочь, – Зачем?!
- Я делаю вид, что не замечаю… Ты же понимаешь, что это всё – от безысходности…
- Дочь, да он тебе благодарен по гроб жизни должен быть за то, что ты его обхаживаешь! – вздохнула женщина, – Ноги целовать…
- Какая уж тут благодарность, – вздохнула Надежда. Её жизнь теперь превратилась в сплошную чёрную полосу, у которой не было ни конца, ни края…
В то же время Григорию стало хуже: пролежни уже не поддавались лечению, к тому же добавились проблемы с почками. Ехать в больницу мужчина отказывался. Надежда несколько раз вызывала к нему врача, тот настаивал на госпитализации, говорил, что почки у Григория практически отказывают, что надежды на выздоровление меньше с каждым днём. Общими усилиями Григория уговорили-таки лечь в стационар. Но тут появилась другая проблема: мужчине нужна была сиделка. Надежда работала и не могла постоянно находиться с мужем. Она позвонила свекрови.
- Вы должны приехать, Светлана Ивановна, Грише нужен уход. Хотя бы на несколько дней. Я не могу бросить работу: нам не на что будет жить! Да и за детьми присмотреть некому.
- У меня своих проблем выше крыши! – возмутилась женщина, – Я не могу всё бросить и нянчить Гришу! Я – больная женщина, у меня давление, гастрит…
- Светлана Ивановна, но Гриша – Ваш сын! – не выдержала Надежда, – Он в очень тяжёлом состоянии! В критическом…
- Гриша – твой муж! – заявила женщина в ответ, – Он получает пенсию по инвалидности, которую ты, между прочим, тратишь! А то, что ты довела его до такого состояния – сама виновата!
Надежда поняла, что разговаривать им больше не о чём. Она договорилась с матерью, что дети пока поживут у неё. Начался её бесконечный марафон больница – дом и готовка мужу – больница – работа. Женщина ночевала у мужа в больнице: ей даже выделили свободную кровать в его палате. Однако Григорий и тут не давал ей отдохнуть или поспать. Он, казалось, отыгрывается на ней за то, что она оставляла его днём без присмотра (хотя в больнице, естественно, за ним присматривали санитарки). Ночь напролёт Надежда бегала то за водой, то за едой, то за медсестрой, чтобы та измерила мужу давление, то за градусником, чтобы измерить температуру… Утром она зачастую была ещё более уставшей, чем вечером. А ведь ей предстояло ещё идти на работу…
… - Доченька, ты так с ног свалишься! – Марья Степановна с жалостью смотрела на осунувшуюся, исхудавшую дочь, – Дай себе отдохнуть! Я же тебе говорю: есть специальные интернаты… Ну, или сиделку хотя бы давай наймём…
- Да как Вы смеете! – Светлана Ивановна выплыла из лифта – она решила-таки навестить сына и услышала слова сватьи, – Какой интернат при живой жене и детях! Какая сиделка – это же чужой человек!
- Так у него ещё и мать есть, родной человек, между прочим! – подбоченилась Марья Степановна, – Если бы ты, сватья, хотя бы раз в неделю приезжала и сменяла Надю хотя бы на день – тогда бы и требовала, и умничала! Ты что, не видишь, что она уже еле на ногах стоит?! Если она рядом с Гришей свалится – тебе легче станет?!
- Ничего с ней не случится, – пренебрежительно проговорила женщина, – Гришке, да, тяжело, а ей... Это так, мелочи: она же клялась «быть вместе и в горе, и в радости», так вот и пришло время сдерживать клятву!
- Доктор! Мужчине плохо! – из палаты Григория показался старичок, занимавший соседнюю кровать, – Он из кровати упал…
…Хоронили Григория спустя 2 дня. Мать мужчины и сестра были на похоронах и больше всех убивались над усопшим. Надежда была будто во сне: она устала и измучилась настолько, что уже просто ничего не воспринимала. У неё было такое чувство, что она наблюдает за всем со стороны… Ведь оформление документов, похороны и поминки – всё это упало на её плечи. Свекровь уехала к дочери, так как «девочке будет тяжело этот ужас – смерть брата – пережить одной», приехали они уже в день похорон…
- Смотри, даже не плачет! – услышала Надежда ехидный шёпот Алины, – Уже, видать, наследство считает! Дал же Бог Гришке жену…
- Это ж надо быть такой бездушной! Как только Гришенька с ней жил столько лет! – поддакивала Светлана Ивановна, совершенно не стесняясь того, что их слышат посторонние люди, – А столы какие бедные накрыла! Такие поминки скудные – это ж просто стыдоба! Перед людьми неудобно…
- Так Вы бы помогли, накрыли бы за свои деньги! – громко, чтобы все слышали, проговорила Надежда, – Это ведь не свадьба – поминки. Сына Вашего только похоронили, а Вы уже меня, его жену и мать Ваших внуков, хаете! Приехали бы – и помогли хоть чем-то! Так нет же…
- Да как ты можешь! Неблагодарная! – прошипела женщина, – Поехали, Алиночка, нам здесь не рады! Мы приедем на следующей неделе – за наследством!
На следующей недели Надежде позвонил Алексей Юрьевич – тот самый старичок, их сосед по даче. Оказалось, что он был нотариусом, и Григорий, составив завещание, оставил его ему. Уже через день вся семья собралась для его оглашения.
- Что там завещать! – хмыкнула Светлана Ивановна, – Квартира по закону делится между всеми ближайшими родственниками!
- Только часть Григория, – проговорил Алексей Юрьевич, – и только если нет завещания…
«Всё моё имущество я завещаю моей жене и детям,» – прочёл нотариус. Машина, квартира, дача, деньги, которые Григорий откладывал из пенсии – почти 600000 – всё досталось Надежде.
- Я пойду в суд! – прошипела Светлана Ивановна, – Мы тоже имеем права!
- Гриша долго вас ждал, но так и не дождался, – вздохнула Надежда, – Вы получили именно то, что заслужили…
Противный зимний дождь всё не заканчивался. Сыро, холодно и грустно – именно таким было это утро. Ещё одно утро… Надежда заварила себе ароматный кофе, взглянула в окно. Темнота… Она вдруг поняла, что ничего не чувствует: ни горя, ни радости, ни облегчения, ни грусти…
- Мамуль, не плач! – Лена обняла мать, внезапно появившись в кухне, – Всё у нас будет хорошо!
- Обязательно будет! – прошептала Надежда, обнимая дочь. В своей комнате сладко спал Марк, досматривая утренние сны…
Солнечный лучик вдруг пронзил низкие тёмные тучи и, скользнув по подоконнику, пробежал по лицу Надежды, по её волосам… «Я буду помнить о тебе, Гриша!» – улыбнулась солнышку женщина. Жизнь продолжалась…
Автор: Ирина Б.