Сержант Ланцов недоверчиво улыбнулся. Шагнул навстречу Сергею:
- Серёга!.. Вернулся?.. Ты ж через месяц должен был!..
Сергей с Саней обнялись. Закурили.
- Вот… Вернулся, Сань. Чего мне там. – Серёга шевельнул плечом: – Срослось. И рана на затылке зажила.
-Ну… отдохнул бы, – у тётки-то. Отоспался бы – в тепле. Опять-таки – тёткины пироги с борщами.
-Хватило, – уклончиво и как-то скупо, угрюмо ответил Серёга.
… Серёга – из местных. Его родной шахтёрский посёлок – в тридцати километрах от линии соприкосновения. Летом четырнадцатого Серёге пошёл одиннадцатый год. Батя с дедом ушли на позиции с одним из первых шахтёрских батальонов. Батя, командир шахтного горноспасательного отделения, погиб в ту же осень. Дед – в конце зимы.
Ромка, Серёгин старший брат, и крёстный, Валерий Павлович, горный инженер с их шахты, тоже на войну ушли.
Мать, фельдшер шахтёрского медпункта, стала работать в госпитале.
Умерла от осколочных ранений.
Серёга остался один.
Материна сестра живёт далеко отсюда. Когда хоронили мать, приехать не смогла. Ну, так оно ж понятно: куда ехать-то…
Тогда ещё была жива Серёгина крёстная. Тётя Маша звонила ей, предлагала, чтоб она Серёгу привезла. Десятилетний Серёга подумал и отказался ехать к тёте Маше: а дом что, – пустой останется… Крёстная жила напротив, через дорогу. И Серёга решил, что будет жить у крёстной и смотреть за домом. И ждать, когда Ромка с крёстным с войны вернутся.
Крёстная прижала к себе Серёгу, незаметно вытерла слёзы: не сильно настойчиво предлагала Мария привезти мальчишку… Разговаривала неохотно, казалось, обрадовалась, когда малый сказал, что у крёстной останется…
Больше Мария не звонила.
В посёлке не было света. И не было воды. Крёстная пошла по воду – к степной кринице.
Попала под обстрел.
До войны Серёга Родионов дорос в детдоме.
А на войне так и не успел встретиться с братом и с крёстным: оба погибли год назад.
Серёга – заряжающий артиллерийского расчёта. Осенью в госпиталь попал, – с переломом плеча и осколочными ранами. Самая большая рана на затылке была. От неё Серёга потерял сознание, а в себя пришёл только в госпитале.
Дни считал, когда к своим, на позиции, вернётся. Смотрел за окно и думал: как там мужики…
И есть не хотелось, – хотя на завтрак была манная каша, как в детдоме, или омлет с винегретом. А на обед – борщ. И от блинчиков с творогом и вишнёвым вареньем, что на ужин приносила в палату медсестричка Анюта, Серёжка тоже отказывался. Кивал Анютке:
- Хочешь, – сама съешь. Вы, девчонки, сладкое любите.
Анюта с улыбкой признавалась:
- Любим. Я люблю такие блинчики. И варенье вишнёвое люблю. И съем, – если вместе с тобой есть будем. Давай?
Блинчики съели с Анюткой. Серёге понравилось – и блинчики, и как Анютка ела их, – с такой простой девчоночьей радостью…
А потом вдвоём с Анюткой и борщ вместе ели, и картошечку, с мясом томлёную. Анютка – как: ложку борща возьмёт, а сама рассказывает Серёжке – про погоду, про госпитального кота Митяя, про медучилище, которое недавно окончила… Про то, как они с дежурным врачом Игорем Дмитриевичем ночью принимали роды – так пришлось. Девчушка родилась – три шестьсот!
Анютка рассказывала, а Серёга метелил борщ, – что и требовалось.
В общем, оказалось, что Анютка – самая лучшая на свете девчонка.
Когда Серёгу выписали из госпиталя, Анюта принесла пакет с пирожками, что сама напекла для Сергея… И расплакалась. Сказала, что будет ждать Серёгу с войны.
После госпиталя Серёге был положен отпуск. Съездил Серёга в родной посёлок, посмотрел на разбитую шахту, где батя с дедом и крёстным работали… Где Серёгин прадед Иван Андреевич работал. По улицам прошёл, – почти не осталось домов с уцелевшими крышами…
Стриж – это позывной командира – спросил Серёгу:
- Родня есть где-нибудь?
-Тётка есть. Сестра материна.
- Вот и съезди к тётке.
И Серёга поехал.
Тётка, конечно, не выгнала.
Порадовался Серёга баньке, чистой постели, тёти-Машиным щам. Даша с Настёной, девчонки тёти-Машины, двоюродные Серёгины сёстры, познакомили его со своими друзьями. Ярик, студент местного колледжа, окинул Сергея насмешливым взглядом, кивнул на его камуфляжную форму:
- Ты что, – всегда так ходишь?
Сергей растерялся:
- Почему – хожу. Я воюю. Я артиллерист, заряжающий орудия.
-Ааа… Это у вас команда такая... как там, – триста тридцать три? А почему – триста тридцать три, а не семьсот семьдесят семь?
Серёга принялся объяснять Ярику… Но Ярик безразлично отвернулся – к ним подошли здешние парни, чему-то громко рассмеялись…
Сергей незаметно повёл плечами: парни – все, как один… – в каких-то обтягивающих джинсиках. Кстати: обтягивающие джинсики одинаковые, – что на парнях, что на девчонках…
Вечером посидели в кафешке. Бармен тоже окинул взглядом Сергея – так же, как и Ярик, кивнул на его форму:
- Вообще-то, к нам так нельзя. У нас обязательное соблюдение дресс-кода. Особенно – по вечерам.
-Соблюдение… чего? – не понял Сергей.
Настя улыбнулась бармену:
- Да ладно тебе, Стас! Это наш двоюродный брат.
Названия кафе Серёга не разобрал: на вывеске что-то по-английски написано. Сергей усмехнулся: неужто в маленьком городке так много англоязычных жителей, что кафе надо называть по-английски…
Спросил Дашу. Сестра покраснела, быстро оглянулась: видно, неловко стало перед друзьями и подругами за Сергея… Объяснила:
- Ну… По-английски это – дым барбекю. Название такое: дым барбекю. Красиво же. – Толкнула Серёжку: – Ты чего такой мрачный сидишь!
Сергей прислушивался к шумному разговору парней и девчонок, старался понять, о чём они говорят… Вроде по-русски говорили, а о чём – Сергей не понимал. И над чем они так громко смеются, тоже не понимал.
Разве что сегодня у Ярика бёздник, – понял (бёздник – молодёжное слово, означает день рождения…От английского борсдэй).
Потом пошли на реку.
Берег долго оглашался громом салютов – в честь Яриковых двадцати трёх.
Ночью Сергей не спал. Часто выходил во двор, подолгу курил. Прикрывал глаза и видел своих пацанов, Стрижа, окопы, полевую кухню… И – Анютку, медсестру из Луганского госпиталя.
Утром Серёга собрал рюкзак.
-Ты же говорил – на две недели? – спросила тётя Маша.
- Надо мне, тёть Маш.
Расспрашивать и отговаривать племянника тётя Маша не стала.
…Там всё другое, Сань, – как-то горько, сбивчиво рассказывал Сергей. – Я ничего не понял. Нет, – понял… Что они про нас знать не хотят. – Поднял на сержанта глаза, а в них плеснулась надежда:– Мы же здесь за Отечество, Сань?.. За… них всех…
Саня сжал Серёгину руку:
- За Отечество, Серёга. За них всех.
Уважаемые читатели! Словесная иллюстрация к рассказу - пост за 04.02.2024. Прочитайте, пожалуйста.
Навигация по каналу «Полевые цветы» (2018-2024 год)