Подполковник запаса Николай Иванович Пучков сегодня, пожалуй, единственный, кто был рядом с Маршалом Советского Союза Г. Жуковым на протяжении всей войны и после неё. В 1939 году его призвали в органы государственной безопасности, а в первые дни войны направили в группу личной охраны Жукова.
— Как только меня представили Жукову, он поинтересовался моей биографией, спросил, где учился и работал, — рассказывает Николай Иванович. — Оживился, когда узнал, что родом я из деревни и рано начал трудиться. Позже познакомил меня со своей семьёй, с женой Александрой Диевной и своими дочерьми — Эрой и Эллой.
В конце июля 1941 года выехал с ним в район Ельни. Мрачные отблески пожаров, дороги разбиты, бойцы измучены. Над командным пунктом 100-й дивизии только что пронеслись «юнкерсы». Батальон новобранцев лежал на земле, попрятав головы в ямы и рытвины. Георгий Константинович подошёл к ним.
— Ну кто же так воюет, — сказал. — Головы попрятали, а остальное — наружу! Не горюйте, в первом бою всегда немного страшновато. Скоро научитесь бить фашистов так, что с них только перья посыплются!
Человек собранный, дисциплинированный, Жуков терпеть не мог разгильдяев и пустозвонов. Не прощал дилетантизма в военном деле. Особенно доставалось от него тем офицерам и генералам, которые, как говорится, были не на своём месте. По отношению к ним прибегал к самым жёстким мерам, тем самым наживая немало врагов.
С солдатами Жуков говорил на понятном им языке, с генералами так, как надо говорить с генералами. Часто, лично давал задания солдатам или офицерам. Когда прибыли в Ленинград, положение там было настолько тяжёлым, что Жуков приказал нам, офицерам охраны, сдать на передовую имеющиеся у нас противотанковые ружья, автоматы, гранаты. Мы остались только при личном оружии. Он решил осмотреть позиции дивизии, которой командовал полковник Краснов.
— Где ваши разведчики? — обратился Жуков к полковнику.
Когда командир разведчиков, только что вернувшихся с боевого задания, предстал перед Георгием Константиновичем, тот совсем не по-приказному сказал:
— Нужен «язык». Если приведёте толкового «языка» — лично представлю к наградам.
На следующий день разведчики привели немецкого офицера да ещё с важными документами.
Популярность Жукова среди солдат была огромной. Да и он платил им любовью, при случае старался помочь. Как-то уже под Сталинградом мы обгоняли колонну раненых. Георгий Константинович увидел пожилого солдата, идти тому было трудно. Жуков приказал раненому сесть в машину. Через несколько минут посадил другого. Наконец он повернулся ко мне:
— Пучков, думаю, вы сами доберётесь до места назначения. Я по дороге ещё людей посажу!
С одной стороны, это было нарушением инструкции, с другой... Пришлось подчиниться, хотя за жизнь Жукова я отвечал головой. Позже шофёр маршала рассказал:
— В госпиталь отвезли семь или восемь человек.
Жуков часто рисковал. Любил повторять, что родился я рубашке и никакая пуля ему не страшна. Может, и прав был. В начале 1943 года мы выехали в сторону Волхова. Остановились в лесу, а рано утром начался сильный артобстрел.
— Продолжайте нести службу. Мы не на прогулке! — ответил Жуков, когда ему предложили отойти в безопасное место.
Запомнился ещё такой эпизод. Однажды, дело было под Москвой, Георгию Константиновичу доложили, что недалеко от штаба фронта, около одной деревушки, отделение солдат уничтожило роту эсэсовцев. Земля там, по словам очевидца, была устлана вражескими трупами, много разбитой техники, всякого оружия. Молодой командир отделения сумел так разместить свои одиннадцать огнемётов, что его солдаты уничтожили 120 врагов. Жукову с трудом в это верилось. Он приказал доставить огнемёты вместе с отличившимся командиром. Затем привезли трупы убитых фашистов. После того как Жуков, Булганин и Соколовский убедились, что всё так и было, решили доложить Верховному.
...Жукову редко выпадало бывать в родных краях. Но всегда тепло вспоминал родную Стрелковку, речки Протву и Огублянку, деревенских мальчишек, с которыми провёл детство. Георгий Константинович хорошо знал нужды своего разрушенного района и в середине войны помог Угодскому Заводу (ныне село Жуково) раздобыть электрооборудование, скот для колхозов, сельхозмашины. После войны — построить районный Дом культуры, дорогу.
Как-то приехала в Москву делегация из Угодского Завода. Земляки решили пригласить маршала на торжества — в районном центре устанавливали его бронзовый бюст. Пришли на квартиру Жукова, но дома его не оказалось. Георгий Константинович был болен, лежал в госпитале, и врачи запретили его беспокоить. Но я доложил, что его хотят видеть земляки.
— Вид у меня для встречи неподходящий, но всё же пригласи людей, — ответил Жуков.
Разговаривал он с ними минут двадцать, интересовался успехами района, спрашивал, где предполагается установить бюст. А когда все ушли, сказал:
— Не вовремя заболел, так хочется побывать на родине!
Первое время после выхода Жукова на пенсию никто, кроме дочерей и членов их семей, к нему не приезжал. Нашлись некоторые, в том числе из боевых соратников, которые старались не показываться на глаза Жукову, даже не напоминали о себе. Самое обидное для него было, однако, другое. Его перестали замечать, стали умалять его роль в разгроме фашистской Германии. Всё это больно отзывалось в нём.
Прошли годы, история всё расставила по местам.
В. ЭЛЕР