Публикую здесь некоторые отрывки из моей книги "Диалог о словах и языке". Полный текст книги см. по ссылке: https://vk.com/etimvk.
М.К. Хорошо, с ностратическими языками понятно. Но есть же ещё и другие макросемьи. В Евразии, как ты сказал, существуют ещё три. Что о них известно?
А.М.Да, на территории Евразии, как выяснилось, макросемей не так много. Кроме ностратической макросемьи я ещё называл афразийскую, сино-кавказскую и австрическую. Есть также языковые семьи и отдельные языки-изоляты, генетические связи которых даже на макроуровне пока что под вопросом. Например, к ностратическим иногда осторожно причисляют чукотско-камчатские (чукотский, корякский, алюторский, керекский, ительменский) и эксимосско-алеутские языки (гренландский, инуктитут, центрально-юпикский и др.); нередко к уральским (и, соответственно, к ностратическим) языкам причисляют юкагирские языки на северо-востоке Сибири. Совершенно неясен статус шумерского, эламского, нивхского, айнского, древнего этрусского и многих других языков Евразии. Касаться их я не буду, только скажу, что они могли происходить из каких-то более древних праязыков, о которых нам, к сожалению, совсем ничего не известно. Иногда их сравнивают с уже известными макросемьями, но более или менее надёжного отнесения к тем или иным языкам пока что нет.
С афразийской (семито-хамитской) макросемьёй мы сталкивались выше, когда рассматривали ностратическую гипотезу. Иллич-Свитыч считал, что они являются ностратическими, однако последние глоттохронологические подсчёты говорят о том, что это самостоятельная макросемья, которая стала распадаться на ветви примерно в то же время, когда существовал праностратический язык. В эту макросемью входят семитские, берберские, чадские (среди них наиболее известен язык хауса), древнеегипетский (и его последняя ступень развития – коптский язык), кушитские и омотские языки. Связи между ними стали обнаруживать ещё в XIX веке, поэтому можно считать афразийскую гипотезу одной из старейших и наиболее общепризнанных. Местоименная парадигма в афразийских языках – *n «я» / *t «ты» (для некоторых ветвей – *k «я» / *t «ты»).
Очень интересна сино-кавказская макросемья языков, которая объединяет северокавказские (нахско-дагестанские и абхазо-адыгские), енисейские (кетский), сино-тибетские языки, а также баскский язык в Пиренеях и язык бурушаски в Пакистане. Также иногда в эту макросемью включают языки на-дене в Северной Америке (к ним относятся тлингитский язык и широко известный атабаскский язык навахо), поэтому можно ещё встретить термин дене-кавказские языки. Сино-кавказская гипотеза в мире пользуется меньшей поддержкой, чем афразийская или ностратическая гипотезы, но в России имеет довольно сильные позиции. Её выдвинул Сергей Старостин и его коллеги, которые наметили основные фонетические соответствия и произвели реконструкцию довольно объёмного словаря прасино-кавказского языка. Местоименная парадигма – *z «я» / *w «ты».
Австрическая (аустрическая) макросемья активно исследовалась ещё в первой половине XXвека, хотя определённый прогресс в её исследовании стал намечаться относительно недавно. В России одним из крупнейших лингвистов, специализирующихся на австрических языках, является представитель Московской школы лингвистической компаративистики Илья Иосифович Пейрос. Вместе со Старостиным ему удалось в некоторой степени проработать эту гипотезу, но она по-прежнему остаётся «сырой». Языки этой макросемьи распространены на большом пространстве Юго-Восточной и Восточной Азии, Океании, а также на острове Мадагаскар. В её состав входят четыре семьи: австронезийская (малайско-полинезийские, тайваньские языки; самые крупные языки малайско-полинезийской подсемьи – тагальский, себуанский, малагасийский, индонезийский, малайский, яванский, гавайский, маори и др.), тай-кадайская (тайские, кам-суйские, кадайские и др.; самые крупные языки – тайский, исанский, чжуанский, лаосский, шанский), австроазиатская (мунда, мон-кхмерские, никобарские; наиболее крупные языки – кхмерский и вьетнамский) и хмонг-мьенская (другое название – мяо-яо). Из всех гипотез макроуровня эта, наверное, наименее обоснованная, так как даже с классификациями на уровне семей ещё не всё до конца понятно. Возможная местоименная парадигма – *k «я» / *m «ты».
Все эти четыре макросемьи, как считается, существовали в Евразии примерно в одно и то же время, их распад в основном приходится на начало неолитической эпохи.
М.К. А что можно сказать о макросемьях в других регионах мира? Нам они вообще известны?
А.М. Говорить о макросемьях в других регионах мира труднее, так как языки Африки, Северной и Южной Америки, Австралии, Папуа – Новой Гвинеи продолжают исследоваться, их классификации уточняются как раз в наше время. Кое-что всё же я могу о них рассказать.
Африка является очень проблемным регионом. Количество языков на континенте может достигать двух тысяч, из которых хорошо исследованы, наверное, лишь несколько десятков самых крупных языков, а несколько сотен исследованы удовлетворительно. Всё остальное языковое разнообразие Африки ждёт своих исследователей. Однако даже при таком уровне знаний о языках Африки американец Джозеф Гринберг в 1950-1960-е годы сумел распознать там четыре языковых макросемьи: афразийская (значительная часть языков этой макросемьи распространена именно в Северной Африке), нигер-кордофанская (бенуэ-конголезские, кордофанские, манде, атлантические, иджоидные, догонские, кру, сенуфо, адамава-убангийские, ква; наиболее известны бенуэ-конголезские языки банту – суахили, лингала, руанда, конго, зулу, коса и др., атлантические – волоф, фула и др.), нило-сахарская (фурские, центральносуданские, восточносуданские, каду, кулякские, команские, сахарские, сонгайские, мабанские языки и некоторые изоляты) и койсанская (щёлкающие языки «бушменов» и «готтентотов», живущих в пустыне Калахари, на юге Африки, а также, возможно, изоляты сандаве и хадза в Танзании).
Следует сказать пару слов о том, как Гринберг классифицировал африканские языки, не располагая исчерпывающей информацией по большинству из них. Его метод массового сравнения (mass comparison) сильно отличается от классического сравнительно-исторического метода, который предполагает установление фонетических соответствий и языковую реконструкцию. Он состоит в том, что для какого-то массива языков в большом количестве находятся созвучные слова с близкими значениями или сходные морфемы, что якобы должно указывать на их родство. Так, собственно говоря, опираясь на свою интуицию и такой сомнительный метод, Гринберг и получил эти четыре макросемьи Африки. Научным сообществом такая классификация была принята как предварительная, но она постепенно уточняется.
Используя метод массового сравнения, Гринберг классифицировал и все остальные языки мира. Так, папуасские языки Новой Гвинеи, аборигенные языки Тасмании и Андаманских островов он объединил в индо-тихоокеанскую макросемью (последователи Гринберга причислили к ним также языки-изоляты кусунда и нихали). Позднее Гринберг взялся за языки Американского континента и предложил считать все индейские языки Америки, исключая эскимосско-алеутские и на-дене языки, в одну америндскую макросемью. Наконец, почти все языки Евразии он объединил в евразийскую макросемью (что уже близко к ностратической гипотезе).
Последние три гипотезы Гринберга (индо-тихоокеанская, америндская и евразийская) сегодня активно критикуются, большинство специалистов в мире говорят о том, что эти построения неверны. Может быть, гениальная интуиция Гринберга, действительно, подвела, не все его классификации подтвердятся со временем, однако он всё равно, на мой взгляд, является выдающейся фигурой в лингвистике. Метод, которым пользовался Гринберг может быть полезен только для первичной проработки языкового материала, но по его тропам пройдут другие лингвисты, которые уточнят все классификации, более точными методами определят степень родства языков в рамках макросемей, постулируемых Гринбергом, и сумеют подтвердить или опровергнуть его масштабные построения. Но всё это в будущем.
М.К. В далёком будущем?
А.М. Надеюсь, что нет. Слишком долго тянуть с этим в любом случае нельзя, поскольку, как я говорил в наших предыдущих беседах, языки вымирают быстро. Многие языки Африки, Австралии или Папуа – Новой Гвинеи, которые застали исследователи ещё в первой половине XX века, к началу XXI века уже вымерли, а информации по ним было собрано крайне мало либо она не всегда может быть достоверной. Сегодня есть оборудование и программное обеспечение, которое позволяет ускорить процесс сбора информации, произвести более точный анализ собранных данных, даже построить классификацию, но и с этим подспорьем учёные не справляются. Языков слишком много, а толковых лингвистов, готовых заняться полевыми исследованиями, слишком мало.
М.К. Мы с тобой рассмотрели кратенько все существующие на данный момент макросемьи. Позволь теперь задать тебе резонный вопрос: а могут ли все эти макросемьи далее восходить к какому-то единому общему предку – «прапрапраязыку» всего человечества?
А.М. Боюсь, что это уже слишком «глубокая вода». Никакие научные методы сейчас не способны дать нам ответ на этот вопрос. По сути, мы возвращаемся к вопросу о моногенезе и полигенезе языков. Если мы будем придерживаться гипотезы моногенеза, которая говорит нам о том, что язык возник в каком-то одном месте и стал распространяться по миру вместе с Homo sapiens, то ответ будет утвердительным: все названные макросемьи будут входить в единый прамировой язык, который возник где-то в Африке и, возможно, там же стал дивергировать. Если же верна гипотеза полигенеза (а она, напомню, имеет меньше приверженцев), то ответ на такой вопрос дать просто невозможно.
Многих компаративистов второй половины XX – начала XXI века будоражил вопрос о прамировом языке. В конце XXвека американец Гарольд Флеминг выдвинул довольно интересную борейскую гипотезу (от древнегреческого Βορέας, Boréas «север»), которая объединяла большинство языков Евразии и Америки. Старостин, который также грезил о «языке Адама», продолжил работу над ней и даже попытался что-то реконструировать на праборейском языке. О турите («протобашенном языке») говорит и наш замечательный лингвист Александр Юрьевич Милитарёв. Но всё это пока очень осторожные гипотезы, не подкреплённые никаким лингвистическим материалом. Как узнать то, что было десятки тысяч лет назад, когда максимальная глубина, на которую учёные смогли пробиться, составляет не более 15 тысяч лет? Я, конечно, верю в то, что метод ступенчатой реконструкции сможет когда-нибудь хотя бы приблизить человечество к разгадке тайны прамирового языка, но для начала нужно хотя бы разобраться с макросемьями. В общем, ждать этого в скором будущем точно не стоит.
М.К. Очень впечатляет, когда археологи обнаруживают какой-то древний артефакт, показывают его всем, говоря, что ему десять-двадцать тысяч лет. Но то, что делают лингвисты, производит на меня ещё большее впечатление. Вместо древнего топора или рубила они «откапывают» целый древний язык. Разве это не чудо? Пускай это пока всего лишь праностратический или прасино-кавказсказкий, но это уже невообразимая древность! Я присоединюсь к твоему оптимизму и тоже буду верить в то, что когда-нибудь лингвисты всё исследуют, всё откроют, докопаются до «языка Адама», а следом ещё и до «языка Евы», и тогда мы, наконец, узнаем, как говорили наши древние предки в Африке.