«То была Эдана. Зира схватила ее за руку и затянула в кабинет. В ту ночь только он был свободен. Когда Зиртана закрыла дверь и включила свет, то увидела, как испугана Эдана. Зира молчала».
Часть 26
Наруфу забирали из роддома всей шумной компанией. Когда приехали домой, она сразу поднялась в свою комнату и попросила мать пойти с ней. Счастливый Аслан пошел за ними, но Наруфа сказала ему сухо:
— Прошу тебя не входи пока, мне нужно покормить Керану.
Аслан опешил, но спорить не стал, а вернулся на первый этаж, где свекор со своим отцом уже принялись выпивать за здоровье новорожденной. Эделина хлопотала там же, прислуживая мужчинам. Весь остаток дня и вечер в доме было шумно и весело. Наруфа не спустилась к гостям, она попросила мать извиниться за нее. Когда уже очень поздно Аслан потихоньку зашел в комнату, она уже почти засыпала, но тут же вскочила и отрывисто проговорила:
— Аслан, я очень устала. Прошу тебя попроси маму куда-нибудь тебя пристроить.
Аслан хотел возмутиться, но не стал.
«Пристроить так пристроить», — подумал он с горечью и снова спустился вниз. Пока не ушел последний гость, он сидел за столом. Совершенно не пьющий Аслан не пропускал ни одного тоста и ко времени, когда все свои разошлись кто куда, был мертвецки пьян.
Зиртана просто повалила его на диван в гостиной, положила под голову подушку и прикрыла пледом. Когда она уже собиралась уходить, он вдруг очнулся, посмотрел на нее мутными глазами, схватил за плечи и потянул на себя. Она не удержалась и упала на него. Аслан стал страстно ее целовать и приговаривать:
— Я люблю тебя, я не могу без тебя. Лучше мне умереть.
Зиртана кое-как высвободилась из его объятий, и, когда выходила из гостиной, то заметила, как кто-то быстро и бесшумно кинулся на второй этаж. Зиртана с прытью пантеры метнулась вслед.
То была Эдана. Зира схватила ее за руку и затянула в кабинет. В ту ночь только он был свободен. Когда Зиртана закрыла дверь и включила свет, то увидела, как испугана Эдана. Зира молчала.
«Чем больше артист — тем больше у него пауза.… Не делай паузу без нужды, а уж если взяла ее — тяни сколько сможешь!»
«Театр» Сомерсета Моэма был одним из любимых произведений.
Нужда в паузе была. Еще какая! Зиртана удивилась сама себе. Ею владело совершенное спокойствие, но она хотела объяснений от этой девочки. Эдана теребила подол своей ночной сорочки и наконец заговорила:
— Я захотела попить.
Зиртана молчала. Она получала удовольствие. Ведь эта сцена была так похожа на эпизод из книги.
— Только зашла, а там вы… — продолжала мямлить сноха. — Аслану плохо, вы его укладывали. Перепил, наверное, — пересказывала Эдана события пятиминутной давности. — Я не стала вам мешать. Можно я пойду?
— Мешать чему? — уточнила Зира.
— Укладывать Аслана. Папа, когда перепьет вина, мама тоже его укладывает. А он орет и не хочет ложиться. Можно я пойду? — снова спросила трясущаяся Эдана.
— Иди, — милостиво позволила Зира.
Когда девчонка мгновенно выскользнула за дверь, то Зиртана беззвучно рассмеялась.
«Какая же я дура! Это я знаю, что у Аслана ко мне чувства. А если не знать, то что видела глупышка? Теща укладывает зятя, а он, пьяный в дупель, что-то бормочет, а потом думает, что это жена его укладывает, мычит ей признания в любви. Вот и все!»
Совершенно успокоенная Зира отправилась спать. Среди ночи она дважды вставала, чтобы помочь дочери с ребенком. Керана вела себя очень неспокойно, кричала, Наруфа давала ей грудь, но видимо молока было маловато. Девочка не успокаивалась.
— Почему ты не позволила Аслану спать с вами в одной комнате? — задала Зиртана дочери резонный вопрос. — Вдвоем легче! Вот я помню…
— Мама, прошу тебя, — перебила Наруфа, — не надо про Аслана. Я думать о нем не хочу, не то, что говорить. И воспоминаний тоже не надо. Прости.
— Это как же так? — опешила Зиртана, и не обратив внимание на хамство дочери, спросила. — Что случилось?
— Не знаю, — ответила дочь. — Мне самой тревожно, но видеть его не могу. Все меня в нем раздражает. Его голос, его грязные волосы, руки не помыл, когда вернулись домой, сюда в куртке зашел. У тебя не было такого с папой?
Зиртана покачала головой.
— Послушай, Наруфа, я тебя понимаю, — тихо проговорила она. — Такое бывает после родов. Послеродовая депрессия. Никого и ничего. Но ты несправедлива к Аслану. Волосы он мыл, я точно знаю. Он встречать тебя с мокрыми приехал.
— Не с мокрыми, а грязными, — перебила Наруфа.
— Я могу отличить немытые от мокрых! — жестко сказала Зира.
— Я то… — попыталась дочь снова возразить.
Но Зиртана так взглянула на нее, что у той отпала охота.
— Руки он вымыл сразу, я видела, — продолжила Зира, — насчет куртки ты права. Я поговорю с ним.
— Не надо! — шикнула Наруфа. — Еще чего. Пусть сам соображает. В доме маленький ребенок, его дочь, кстати. Не он ли мне орал, что у него племянники, и Диназу с близнецами чуть ли не с пеленок помнит, — фыркнула Наруфа.
— Хорошо, дочка! — Зира не стала спорить. — Давай спать, пока малышка уснула. Я не буду вмешиваться, — пообещала мать и хотела уйти в свою комнату.
— Мамочка, не уходи! — попросила дочка. — Мне так одиноко.
— Останусь, — кивнула Зира, а сама подумала, что занимает место ее мужа, но говорить ничего не стала, чтобы не сердить дочь еще больше. Молока и так совсем мало, а малышку надо кормить.
Следующий день был днем приема у психолога. Зиртана позвонила Эдане и сказала, чтобы она ехала без нее. Затем она позвонила Альберту и сообщила радостное известие о том, что она стала бабушкой.
— Не противно тебе будет заниматься сексом с бабушкой? — расхохотаоась Зира.
— Теперь мне будет еще интереснее, — ответил Альберт и поздравил Зиртану. — Когда ты теперь появишься? — с тоской спросил он.
— Не знаю, — ответила она. — И ничего не спрашивай у Эданы обо мне.
— Не дурак, сам бы догадался, — ухмыльнулся доктор.
— Кстати, — заметила Зира, — а когда Эдана забеременеет? Я за что тебе плачу?
— Ну уж точно не за осеменение твоей снохи! — рассмеялся врач.
— Шутка не удалась! — отрезала Зира. — Так что скажешь?
— Твоя сноха полностью готова психологически. Никаких препятствий нет. Дальше пусть старается твой сын.
Зиртана повела бровью. Если бы Альберт был рядом, он бы тут же ее всю исцеловал. Он обожал, когда она так приподнимала бровь.
— Я сама позвоню, не звони мне. Эдану гони в шею, раз все в порядке, — попросила она.
— Хорошо, сегодня мы с ней попрощаемся. Жду твоего звонка, — и Альберт спешно отключился. Видимо, пришла пациентка.
Дни для Зиртаны стали мелькать с такой скоростью, что она не успевала толком уделять время мужу и младшим детям. Большую часть своей жизни она теперь посвящала малышке и Наруфе. Иногда Зира неделями даже не выходила за ворота. Вся ее жизнь сосредоточилась на семье. Лишь изредка она вспоминала про Альберта и еще реже звонила ему, чтобы снова отложить встречу.
— Наверное, ты уже нашел мне замену? — как-то осторожно спросила она.
— Я не евнух, — коротко ответил доктор, — но тебя жду всегда, — добавил поспешно.
— Понятно! — ответила Зира даже с каким-то облегчением. — Пока придется только ждать.
Наруфа так и не пускала Аслана в комнату. Находясь в одном доме, они виделись крайне редко. Когда Аслан уходил на работу, Наруфа еще не спускалась, а когда он возвращался, она уже поднималась наверх. Зира снова и снова пыталась с ней поговорить, но ответ был один:
— Он мне противен, не хочу его видеть. Оставь меня в покое.
Аслан тоже делал попытки поговорить с женой, но вскоре прекратил, и как-то он не приехал в дом тестя вовсе. Керан зашел один.
— А где Аслан? — встревоженно спросила Зиртана.
— Сказал, что будет ночевать в своей квартире, — вздохнул Керан.
Зира тут же набрала его номер:
— Почему не приехал? — спросила она, не поздоровавшись.
— Честно? Не обидишься? — спросил Аслан.
— Говори правду! — потребовала Зиртана.
— Моя кровать удобнее вашего дивана в гостиной, — вымолвил парень и рассмеялся. — Хочу выспаться и отдохнуть от вас всех! Ты обещала не обижаться, — напомнил он.
— Я не обижаюсь, — успокоила она парня. — Ты страдаешь? — осторожно спросила она.
— С чего бы? — осведомился Аслан.
— Ну тебя жена не допускает, — напомнила Зира.
— Ты знаешь, я даже ей благодарен. Я получил какое-то облегчение, — Аслан замолчал. — Я понял за эти дни, что не люблю ее.
Слезы брызнули из глаз Зиртаны. Одна часть сердца рвалась из груди и кричала: «Мой, мой! Только мой!»
А другая выла: «Как же так? Что будет с Наруфой?»
Татьяна Алимова