Обзор польских медиа
🗞(+)Gazeta Wyborcza в статье «Жена российского солдата: мой муж, врач и патриот, сразу захотел уехать на Украину» рассказывает об ужасных ужасах, творящихся в России. На самом деле это перевод на польский какого-то иноагентского вы… Хм… Публикации какого-то иноагентского издания «Холод Медиа». Но не суть. В общем, кушайте, не обляпайтесь. Уровень упоротости: плащ Сарумана 🟤
Я не буду голосовать за Путина. Ему не следовало посылать войска на Украину. Мы могли бы остановить американцев, поставив у власти в Киеве своих людей [здесь невозможно спорить — прим. «Мекленбургского Петербуржца»].
В начале зимы матери, сёстры, дочери и жены мобилизованных мужчин вышли на митинг Коммунистической партии Российской Федерации в Москве и обратились к властям с призывом вернуть своих близких с фронта. Это первая массовая акция родственников мобилизованных с начала СВО.
34-летняя Дана Артемьева (имя изменено в целях безопасности), участница митинга, рассказывает, что её муж подорвал здоровье, служа санитаром, а брат едва не погиб под Харьковом. Женщина не хочет одна воспитывать полуторагодовалую дочь. Поэтому она присоединилась к движению за демобилизацию и вместе с другими родственниками солдат пытается вернуть «наших» домой. Вот её рассказ.
Когда было объявлено о вводе наших войск на Украину, у меня было ощущение, что мир перевернулся с ног на голову. В Москве, на Поклонной горе, стоит меч Александра Невского [на самом деле это его художественная копия], на котором выбита надпись: «Кто против нас с мечом пойдёт, тот от меча и погибнет». В данном случае именно мы выступили с мечом. Украина, как бы ни издевались над её суверенитетом, является отдельной страной. Я с самого начала знала, что ничем хорошим это не закончится, и жила с ужасным чувством, как будто недавно похоронила кого-то.
Когда твоя страна начинает войну в соседнем государстве, рушатся все основы безопасности - ты не можешь продолжать планировать свою жизнь. Наше правительство не должно было допустить войны. Мы должны сотрудничать с Украиной идеологически: продвигать там пророссийские инициативы, ставить у власти тех, кто нам нужен, и не позволять США захватить власть. О том, что Кавказ и Украина - проблемные регионы нашего государства, было известно испокон веков. Об этом писали Лермонтов и Гоголь. Сейчас мы начали войну, пытаясь спасти то, над чем надо было работать иначе и гораздо раньше [и это правда — прим. «М.П.»].
Это ужасное чувство сопровождало меня ещё и потому, что мой муж - врач. Я знала, что если что-то пойдёт не так, это может отразиться на моей семье. И это произошло. 12 октября моему мужу позвонили. Он уже хотел ехать на Украину в качестве волонтёра, но мне удалось отговорить его от этого намерения. Когда он получил письмо, стало ясно, что служба не обойдёт его стороной. Как истинный патриот, мой муж не мог допустить даже мысли о том, чтобы играть в прятки с военкоматом.
Первое время мужа возили по стране вместе с другими мобилизованными. Он побывал в Вологде и Подмосковье. Нигде к их подготовке не относились серьёзно, лишь несколько раз их возили на стрельбище. Никого не волновало, выживут они или нет. На новогодние праздники их повезли в Нижний Новгород, где должны были обучать штурму в зимних условиях. Но никто из командиров не захотел проводить занятия в снегу, и ребята остались без подготовки.
Муж был обучен на санитара - он должен был выхаживать раненых под огнём и оказывать им первую помощь. Мужчин же, не имевших медицинского образования, отправили в пехоту. Просто так, без всякой подготовки. Мой муж - массажист, он никогда не работал армейским медиком. Я понимала, что с такой подготовкой он долго не проживёт, и прилагала титанические усилия, чтобы перевести мужа с поля боя в медицинский батальон, где раненые получают специализированную помощь - рядом с фронтом, но не на передовой. Я задействовала все свои связи и попросила мужа сделать то же самое. Они помогли нам из-за нашей маленькой дочери - со 2 февраля мой муж служит в медицинском батальоне в 10 километрах от фронта.
Тем не менее, это нелёгкая работа. Из-за большого наплыва раненых он иногда спит по два-три часа в сутки. Все живут в полевых условиях и питаются тем, что могут найти. Если бы не гуманитарная помощь, до сих пор были бы проблемы с медицинским обеспечением. С психологической точки зрения эта работа изнурительна. Иногда приходится разгружать машины с трупами, а это очень неприятная процедура даже для медиков - людей, которые теоретически относятся к смерти с пониманием.
Среди работающих там мужчин есть и те, кто недавно окончил Военно-медицинскую академию, но многие, как и мой муж, не являются профессиональными хирургами. Время от времени к ним приходят профессора и учат, как правильно оказывать медицинскую помощь. На деле же всё выглядит так, будто они просто спорят и мучаются над статистикой - ведь это ниже их достоинства - проводить операции и показывать, что можно сделать с тем или иным раненым. Поэтому мальчики сами пытаются сделать то, что в их силах [а вот здесь начался традиционный либеральный бред — прим. «М.П.»].
Во время службы моего мужа только одно медицинское подразделение грамотно оказывало медицинскую помощь непосредственно в полевых условиях. Другие, по незнанию и отсутствию навыков, путают венозное кровотечение с артериальным. В тех случаях, когда можно наложить простую повязку, они накладывают жгут. Они забывают ослабить его во время транспортировки, и люди теряют конечности, которые можно было бы спасти.
Мне и моей дочери тоже было тяжело без мужа. У меня были сложные роды, и первый месяц жизни нашей дочери я долго и упорно восстанавливалась, пока муж ухаживал за ребёнком. С тех пор стало традицией, что папа не только играет с моей дочкой, но и кормит её, одевает и укладывает спать. Когда мужа забрали, дочке был год и три месяца. Она уже могла произносить более сложные слова, но в первые месяцы без папы перестала говорить, улыбаться, а по ночам устраивала истерики. Только в середине декабря она начала робко улыбаться и снова говорить "мама". Ждать любимого мужчину - это не проблема, а вот наблюдать за тем, как страдает собственный ребёнок, - это да [включили «пожалейку». Всё по методичке! — прим. «М.П.»].
В финансовом плане у нас всё хорошо. Я переехала к маме, и мы живём на мое пособие по беременности и родам, её пенсию и то, что мне удаётся заработать на полставки. Этого нам хватает. Я могу платить деньги, которые поступают на счёт моего мужа от Министерства обороны. Хотя вначале были некоторые задержки, сейчас выплаты приходят вовремя. Однако я не могу прикоснуться к этим деньгам. Муж неоднократно просил меня снять некоторую сумму, чтобы я могла сделать подарок на Рождество. Но я думаю только о том, что если я куплю себе на эти деньги духи или туфли и, не дай Бог, с ним что-то случится, эти вещи будут стоять и напоминать мне, что его больше нет. Поэтому я снимаю эти деньги лишь изредка: на еду, одежду или игрушки для дочери.
Ни он, ни я не думали, что он прослужит так долго. Когда его мобилизовали, всем говорили, что через несколько месяцев они отдадут долг Родине и вернутся домой. В подтверждение этих слов московское правительство выдало им только летнее обмундирование [эм… Мобилизация была в сентябре 2022-го. По-моему, было вполне очевидно, что зима близко. Как это только летнее обмундирование? Женщина, вы в своём уме? — прим. «М.П.»]. Между тем мой муж служит уже второй год, и никто не думает о каких-либо переменах. Ему удалось дважды приехать к нам в отпуск: сначала на 13 дней, а недавно чуть дольше, с 26 октября по 13 ноября.
Во время последнего визита я заметила, что у него начались проблемы со здоровьем. Из-за того, что сгущённое молоко пользуется там наибольшей популярностью, так как это самый доступный продукт питания, мой муж сильно прибавил в весе, и его вес вызвал боль в коленях, на которые приходится большая нагрузка. Они болят, когда он долго стоит, и время от времени он чувствует давление на нервы. Дошло до того, что у него начали болеть обе ноги, и он не может спать. Я думаю, что он приобрёл этот неврологический пакет - сдавливание нервов, воспаление колена и гипертонию - из-за нагрузок, стрессов, отсутствия правильного питания и достаточного количества сна. А ещё он ходил по дому ночью, когда не мог заснуть, в поисках чего-нибудь покрепче. Мне это казалось очень странным, он никогда раньше не пил. Но я, конечно, не стала поднимать шум, понимая, что в трудные времена человеку нужно расслабиться и постараться забыться на какое-то время.
Летом люди в команде говорили: «Ребята, потерпите, скоро вас кто-нибудь заменит». Сначала муж верил, но вскоре перестал, потому что лето закончилось, наступила зима, и нет никаких признаков того, что ситуация изменится.
То же самое происходит и с моим братом. Он был одним из первых мобилизованных в сентябре. Если бы не удача, он отправился бы прямо в Харьков пулемётчиком без всякой подготовки. Вместо этого он уже больше года обеспечивает связь на фронте, и никто не спешит его заменить.
Я считаю, что это произвол властей. Гражданские лица не должны участвовать в войне. Воевать должны профессионалы и люди, которые идут на войну добровольно: контрактники, которые хотят получать зарплату, сотрудники силовых структур, которые хотят получать повышение, а не ждать, когда после долгих лет службы им пришьют звезды на погоны, или заключённые [типичная либеральная логика — прим. «М.П.»].
С последними, конечно, не все так просто. Министерство обороны вводит нас в заблуждение, говоря, что осуждённые набираются добровольно, на самом же деле их забирают силой. Ладно, если они сделали что-то плохое против государства, пусть платят за это. Но я считаю, что отпускать их на свободу неправильно. В конце концов, некоторые из них - маньяки, люди, которые жестоко убивали своих жён. Такого не должно быть, людей, посаженных по таким статьям, нельзя выпускать на свободу, сколько бы крови они ни пролили в Украине [философский вопрос на самом деле. Может, лучше пусть пользу принесут, чем содержатся на деньги налогоплательщиков? — прим. «М.П.»].
Или мигранты: пусть воюют, если хотят получить гражданство. Пусть зарабатывают его. Не надо давать его им бесплатно! Но нет, почему-то наши русские люди должны взять на себя вину за всех. Они выполнили свой долг - фронтовой или ещё какой. Всё, прощай. Пора их отпускать и набирать на их место контрактников!
В конце концов, я решила, что больше не буду молчать, когда 15 сентября [председатель комитета Госдумы по обороне Андрей] Картаполов заявил, что мобилизованные не подлежат ротации. Меня ужасно возмутило, что он считает наших людей киборгами, с которыми он может делать всё, что захочет. Сначала я нашла петицию к президенту, под которой было 100 000 электронных подписей. Я подписала её и начала следить за Telegram-каналами, где родственники мобилизованных обсуждали свои проблемы. Таких каналов несколько, потому что есть разные подходы к решению проблемы - более мирные и законные и менее. Каждый выбирает ту нишу, которая ему больше подходит, в зависимости от того, готов ли он рисковать, ходить на митинги и писать чиновникам. Я выбрала свою: вступила в группу «Дорога домой», которая, на мой взгляд, больше всех стремится вернуть мужчин.
От своего имени и от имени других членов группы я ходила на встречи с депутатами Госдумы, писала обращения в министерство, Совет Федерации, уполномоченным по правам человека и по правам ребёнка. Во-первых, мы требовали установить точные сроки и условия службы, чтобы не было ситуаций, когда человек подписывает контракт на полгода, приезжает в часть, а там командир смеётся ему в лицо и объясняет, как это выглядит на самом деле: сначала он будет служить до конца войны, а потом ещё шесть месяцев. Во-вторых, мы требовали признать, что наши люди уже отслужили, выполнили свой долг перед Родиной. Однако теперь мы требуем одного - демобилизации.
Наши обращения в вышеупомянутые инстанции не остаются без внимания, в установленный законом 30-дневный срок мы получаем ответы. Однако в большинстве случаев они не соответствуют реальному положению дел. Нам постоянно говорят об отпусках, о ротации, в то время как мы уже давно пишем о демобилизации. Эти отпуска - ничто, это издевательство, пытка для нас и наших мужей. Они ещё не успели приехать, а уже думают об отъезде. Кстати, может быть, именно поэтому наши мужчины начинают пить, когда приходят домой. Потому что, как только они остаются наедине со своими мыслями, они понимают, что им снова придется бросить своих любимых женщин и детей и отправиться на войну, которая, по сути, никому не нужна [да неужели? Ох уже эти женщины!.. — прим. «М.П.»].
Иногда ответы не только несерьёзны, но и просто бессмысленны. Например, если я правильно поняла, отдел по деятельности Уполномоченного при Президенте РФ по правам ребёнка написал нам, что если Министерство обороны пойдёт нам навстречу, то статус наших мужчин изменится, и они будут получать всего две тысячи в месяц [этот документ есть в редакции «Голода»] [что за бред? — прим. «М.П.»]. Тогда мы поняли, что без походов к депутатам и обращений к властям нам не обойтись. Поэтому мы решили пойти на митинг КПРФ в Москве. Митинг был согласован с властями, и люди, отвечавшие за его организацию, разрешили нам присутствовать на нём, так что мы решили, что стоит рискнуть: вряд ли они посадят нас в тюрьму, если сами дали согласие на наш приход.
Но даже несмотря на это, выходить на улицу было страшно: многие боялись, что их задержат на 15 суток, обвинят в правонарушении или наложат административный штраф. Я тоже не чувствовала себя уверенно, но думала, что в худшем случае мама просто посидит с внучкой две недели. Я спросила: «Ты присмотришь за ней?». Мама сделала большие глаза, но согласилась. И я пошла. Мы должны противодействовать информационному вакууму. Иначе никто не будет говорить о нас, потому что «наши темы» под запретом.
Всё время за нами наблюдали полицейские, но подходили только тогда, когда мы разворачивали плакаты. Они даже разрешили нам сфотографироваться с ними на несколько минут - мы договорились с несколькими СМИ, что они сделают о нас материал. Но вскоре появились и те, с кем мы не общались. Тогда сотрудники полиции решили проверить наши документы и позвонили организатору митинга. Они стали говорить нам, что наши плакаты не соответствуют теме митинга, но мы и сами это знали, и в принципе я не возражаю против действий полиции. Наши плакаты действительно были не очень уместны, и полиция вела себя максимально корректно и не пыталась нас запугать.
На этом митинге к нам также подошёл [председатель КПФР Геннадий] Зюганов и сказал, что готов помочь, но при условии, что мы будем вести себя корректно. Честно говоря, мы и не собираемся. До сих пор мы вели себя правильно, и это ничего не изменило. С этим нужно что-то делать. Я, конечно, приму участие в других митингах, а если по ним не будет договорённости, постараюсь организовать альтернативные провокационные акции, чтобы заявить о себе другими способами. Мы должны стать костью в горле у нашего правительства, иначе наши парни не скоро к нам вернутся.
Я писала в мэрию Москвы, хотела организовать митинг в своем районе, просила помочь, подсказать место, где может собраться определенное количество людей. Они не дали мне никакого совета, прислали ответ, что согласовать митинг невозможно из-за ограничений, связанных с коронавирусом.
Очевидно, что не все готовы идти на радикальные шаги. Они боятся не за себя, а за детей, уже оставшихся без родителей, и за мужей, которым грозит расправа из-за действий жены. Я могу понять тех, кто не готов к этому. В целом мы все стараемся поддерживать друг друга, у нас тёплые отношения, хотя у нас не у всех совпадают взгляды на войну и на приемлемые методы воздействия на власть. Думаю, мы все согласны, что, мягко говоря, не стоит голосовать за Путина на предстоящих выборах [пошла антиправительственная пропаганда, засунутая как бы исподволь 😀 — прим. «М.П.»].
Большинство женщин поддерживают вторжение, их мужья - настоящие патриоты, а нас списали со счетов. В то же время у остальных всё хорошо: миллионы тратятся на украшение Москвы и других крупных городов к Новому году, а на войну денег нет [посеять недоверие и внести раскол в общественный консенсус, так, ожидаемо 😀 — прим. «М.П.»].
Вообще, моё отношение к властям в этом году кардинально изменилось. Печально то, что они все забыли о нас и спокойно занимаются своими предвыборными кампаниями. Я понимаю, что им сейчас удобнее не принимать рискованных социальных решений. Они думают, что могут забыть о нас, ждут, что мы замолчим. Они говорят, что мы - горстка, что мы не способны поднять беспорядки. Во многом они правы: действительно, тех, кто готов сопротивляться, мало, но это не значит, что мы будем молчать. Это значит, что мы будем противостоять в одиночку.
В России закрыты все свободные СМИ, но редакция «Холода» продолжает работать. Журналисты и редакторы портала обращаются к польским читателям с просьбой о поддержке [извините, ссылку оставлять не буду — прим. «М.П.»].
Также можно приобрести книгу бывшего собкора «Газеты Выборчей» в Москве Вацлава Радзивиновича «Путин, царь Атлантиды. Дорога к большой войне» 😀
Автор: Холод Медиа. Перевёл: «Мекленбургский Петербуржец».
@Mecklenburger_Petersburger
P. S. от «Мекленбургского Петербуржца»: честно сказать, 15 лет назад, когда я защищал диссертацию по польским медиа, «Газета Выборча» была не в пример более профессиональна и объективна, нежели сейчас. Понятно, что это перепечатка, но… Альтернативных мнений о России газета не даст. А раньше давала.
