Он шел по улице и тихо плакал. Глупости это, что коты не плачут. Когда прижмет, в каждом пригоршня слез отыщется. Вот и в нем нашлась.
Катились прозрачные слезинки по невзрачной, с поломанными усами кошачьей морде, каждая следующая горше предыдущей. И вместе с этими слезинками катилась в тартарары вся его никчемная жизнь.
Он и не знал, что она вот такой бывает: ненужной, голодной, кромсающей разбитыми на асфальте стеклянными осколками нежные подушечки лап. Что ничего в этой жизни кроме боли и отчаяния не существует.
А каждый день - как маленький бой.
Только боец из него – так, пшик один. Растопчут и не заметят.
Его вообще мало кто замечал, он же обычный. Такой себе, самый что ни на есть простой. Хвост облезлый, серый. Спина будто в пыли измазанная. Ухо вот одно с пятном тоже... Глаза и те: ни искры, ни огонька. Все в подвале, где мать с братьями год назад замуровали, выгорели. Полыхнули болью по маленькому сердечку и погнали прочь, не щадя лап.
Только что ему с той гонки? Сколько не рви жилы - бесполезно все, конец все равно себя ждать не заставит.
Вот и его уже почти догнал. И стирающаяся об асфальт, волочащаяся после встречи с чьим-то тяжелым ботинком задняя лапа - первый его предвестник.
С такой травмой он точно нежилец.
И дело даже не в заставляющих подниматься дыбом шерсть раскаленных, бегущих по позвоночнику волнах боли… Боль он бы еще как-то осилил. Перетерпел, замурчал.
А вот от голода одним мурчанием точно не спастись.
Да и не хочет он больше спасаться. Устал. Насытился. До тошноты на мир этот насмотрелся. Один бог знает, каким чудом холода зимние пережил. А весна…
Весну уже точно не протянет.
Сгинет. Исчезнет, как и родился - никем незамеченный, оплакивая наполненный одиночеством последний свой никчемный день.
Дыру бы только найти какую или яму. Да и виднеющийся впереди подземный переход тоже подойдет. Сольется там с серыми стенами и успокоится навсегда.
******
Цветочный отдел расположенной в подземном, ведущем к метро, переходе торговой галереи напоминал растревоженный медведем-шатуном чей-то дом.
Хлопали, звеня металлическими замками, стеклянные, блестящие от яркого света двери в «холодильник». Шуршали, переговариваясь между собой, собранные в красивые конусы листы глянцевой оберточной бумаги и упругие разноцветные ленты.
Перемешанный между собой терпкий аромат сотни самых разных цветов, давно вырвавшийся из отведенных ему квадратных метров, дразнил носы идущих мимо работников соседних точек и самых ранних, еще зевающих и греющих руки об картонные стаканчики горячего кофе пешеходов-покупателей.
Валя стряхнула с рук прилипшие фигурными пятнашками обрезки зеленых листьев и тонкие, напоминавшие длинные цветные макаронинки, лепестки хризантем.
Покрутила из стороны в сторону получившийся удивительно нежным, похожим на зимний, сиреневый с розовыми всполохами закат, букет и удовлетворенно улыбнувшись, обернув стебли кружевной паутинкой фетра, опустила цветочное чудо в приготовленную заранее на витрине вазу.
На очереди были лежащие на столе, резко пахнущие, но по-своему очаровательные белые крупные лилии, разноцветные, яркие цветные зонтики-герберы…
И конечно же нежные, еще не раскрывшие бутоны, первые весенние тюльпаны. Розовые, желтые, алые… Самые востребованные. Расходящиеся со скоростью горячих пирожков в этот праздничный, восхваляющий женскую красоту весенний день, цветы.
Правда Валину красоту восхвалять было некому. Как-то не ладилось, не получалось у нее на личном фронте.
Может потому и согласилась она в свой в общем-то официальный выходной день подменить напарницу свою - Светку. Все-таки свидание у человека! Очередная, долженствующая перерасти из бурного романа в закрепленные законодательством отношения личная жизнь…
«А у тебя, Валь, все равно ни котенка, ни ребенка! А раз у самой не складывается, хоть за других порадоваться сумей! Ну какая тебе правда разница? Ну что тебе стоит? Все равно же одна дома будешь сидеть. Подмени, будь человеком! Честное-пречестное прошу последний праздничный день! Выручи а?»
Валя, конечно, выручила. Как, собственно, выручала и на Новый год, и на двадцать третье февраля. И теперь вот и на восьмое марта тоже.
Не потому, что мягкотелая или отказать не могла… Просто.
Ну правда, какая ей в самом деле разница? Все равно что дома, что здесь - одна.
До официального открытия магазина оставалось еще двадцать минут, и в обычную бы свою смену Валя, успевшая сделать сегодня уже не меньше десятка предназначенных радовать женские сердца букетов, только-только поднимала бы железные, опускающиеся на ночь на окна-витрины, ставни.
А потом, кинув сумочку на спрятанную за рабочим столом тумбочку, повесив светлое бежевое пальто на вешалку в прикрытом ширмой маленьком закутке, неспешно шла в соседний павильончик напротив.
И купила там себе стаканчик бодрящего утреннего кофе и горячую еще, свежевыпеченную к самому началу рабочего дня, с миндальным кремом булочку…
Спрятанный под рабочим синим фартуком, не отведавший с утра еще ни крошки Валин живот просительно заурчал.
- Успею! - решила Валя. И захлопнув дверь своего павильона, быстрым шагом пересекла туннель до противоположной стороны, туда, где улыбчивая девочка Маришка уже заправляла ароматными зернами фырчащую с утра недовольным зверем огромную кофемашину.
Встала у возвышающегося почти до груди окошка-прилавка и вдруг поняла, что привычно постукивающий по полу носок сапожка упирается во что-то мягкое…
Нагнулась удивленно. Разглядела…
И крикнув удивленно смотрящей на нее Маришке - Не надо кофе! Молока мне в стакан теплого, пожалуйста, налей! - подхватила непонятно откуда здесь взявшегося, похожего на обтянутый грязной шерстью скелет, ни то уснувшего, ни то, что похуже, кота.
Быстро вернувшись в собственный цветочный рай (как часто называла про себя свое место работы) огляделась. Большое кашпо нашлось сразу, и сложенный в несколько раз на дно его лег длинный Валин с завитушками вензелями шарф.
А принесенное прибежавшей Маришкой в бумажном стаканчике теплое молоко было налито в найденное среди подставок под цветочные горшки небольшое блюдо и подсунуто прямо под шершавый сухой, покрытый коркой горячий нос.
Но все же каким-то чудом учуяв этим носом среди цветочного духа идущий от молока чуть сладковатый, сытый аромат, принесенный Валей в магазин зверь, собрав последние крохи сил, открыл слезящиеся глаза…
*****
Посмотреть на найденыша в следующий раз удалось ближе к обеду. Непрерывный поток жаждущих поскорее приобрести цветы мужчин все никак не иссякал.
Но улучив минутку, Валя все-таки нырнула за ширму, и подлив в опустевшее горшочное блюдечко еще немного молока, легонько погладила вновь лежащее с закрытыми глазами животное по выпирающим на спине горошинам острых позвонков. Через минуту снова с головой окунаясь в работу.
К восьми вечера, когда покупателей значительно поубавилось, Валя смогла наконец дозвониться до ближайшей ветеринарной клиники, и убедившись, что та еще работает, закрыв павильон, схватив в охапку с не двигающимся на его дне котом цветочное кашпо, почти бегом побежала по озвученному адресу.
Последний день названного Лютиком кота плавно сменился пропитанной запахом лекарств ночью…
*****
— Вот, эта лежанка прекрасно держит форму, а съемный чехол на вкладываемой подушке можно легко постирать! - молоденькая продавщица зоомагазина положила перед Валей снятый минутой раньше с верхней полки стеллажа большой кошачий спальник.
Чуть правее от тряпичного, напоминающего гнездо, прямоугольника, на служившей прилавком стеклянной витрине уже лежали большой серый лоток, несколько мешочков и блестящих пакетов корма, контейнер пророщенной, радующей глаз сочной зеленью, травы, пара картонных когтеточек и пищащая на приделанной к деревянной палке резиновой нити мышь…
А теперь еще добавилась размером с пол Вали кошачья лежанка. Но…
У выписываемого сегодня со стационара клиники Лютика должно быть все самое лучшее!!! Валя сразу же так решила.
Стоило только услышать от осматривающей принесенное ей животное одетой в смешную шапочку и костюм с синими динозаврами женщины ветврача, что ничего из вышеперечисленного несчастный кот, а по сути, еще котенок, выживавший впроголодь целый год, никогда не видел…
А уж когда про лапу от пинка скорее всего пострадавшую заговорили, на которой хрупкие косточки по кусочкам надо собирать…
Ничего.
Докторша сказала - главное вовремя!
Вот если бы чуть-чуть еще. Еще денечек… А сейчас тяжело, конечно, но возможно! Вылечат. И на лапу, не подведи кошачий бог, поставят!
И вылечили же! И на лапу, что говорится, встать помогли! И даже бока пусть бы еще и еле заметные, но все равно уже на ощупь мягкие, за время лечения нарастили.
Валя вчера после работы как обычно в клинику забежав, эти бока сама гладила. И ухо еще серое. И хвост. И нос мягкий, мокрый, тараном в нее, Валю, тыкающийся, на котором ни одной корки-болячки не осталось!
А уж когда объявили, что завтра домой можно, на выписку…
Кажется, Валя от радости мурлыкала на всю ветеринарную клинику громче обнимающего её за шею лапами Лютика. И счастливая, шепнув в дрогнущее ухо про все для него самое – самое, за этим самым - самым припрыгивая унеслась.
И теперь — вот.
Эх, как донести то все?! Три пакета получается…
*****
- Девушка! Вам помочь? - Раздалось сзади балансирующей на скользком апрельском льду с пакетами Вали.
«А почему бы собственно и нет?» - подумала она и кое-как поймав равновесие, развернулась и широко улыбнувшись стоящему в нескольких метрах держащему на поводке смешную маленькую собачонку мужчине, кивнула.
-Буду очень благодарна! Я, кстати, Валя!
-Очень приятно, - улыбнулся перехватывающий тяжелые пакеты незнакомец, и кивнув на весело тявкающую собачонку, отрапортовал: - Ромашка! Ну а я, вы только не смейтесь, пожалуйста, я - Валентин…
******
Лютик лежал в большущей своей лежанке, смотрел на расположившихся в обнимку на диване воркующих, как вьющиеся за окном на карнизе голуби, своих Валек и тихо плакал. Глупости это, что коты не плачут. От счастья - кого хочешь на слезу прошибет.
Вот и его, Лютика, прошибло.
Уж больно хорошо ему, уютно сейчас было. А идущее от прижавшейся к мягкому его боку собачонки Ромашки тепло и вовсе заставляло таявшее от нежности сердце кота петь.
От раздавшейся громкой трели телефонного звонка, дремавшая в котовьей лежанке Ромашка вздрогнула. И приобняв её лапой Лютик недовольно растопырил длиннющие усы.
Тонкий кошачий слух различил доносившийся из трубки настойчивый голос хозяйкиной сменщицы, Светки, просившей ее подменить.
- Ну какая вот тебе, Валя, разница где первое мая встречать? – настойчиво давила на Валину совесть Светкиным голосом телефонная трубка, - Все равно ж одна! Ни котенка, ни ребенка… - завела свою привычную пластинку, женщина.
Валя лишь улыбнулась смотрящему на неё с непониманием Валентину, а потом хихикнув, подмигнула недовольно дергающему ушами холеному, убаюкивающему собственным мурчанием небольшую собачонку молодому коту.
- Прости, Света, я первого никак не смогу. Очень хочу такой день хороший, еще и законный выходной, дома провести. Да и вроде говорила ты, что восьмого марта последний праздничный день подменить просишь… И потом, - весело добавила Валя, пока недовольно пыхтящая в трубку напарница еще не отключилась, - Котенок у меня, между прочим, уже есть! А там и остальное, глядишь, не за горами…
Подписка, 👍 и ваши комментарии приветствуются и помогают автору стать лучше..))