В этот день 80 лет назад в результате Ленинградско-Новгородской стратегической наступательной операции была окончательно снята блокада Ленинграда. Наш рассказ о людях, которые под бомбами, умирая от голода и холода, продолжали заниматься наукой.
До Великой Отечественной войны Ленинград был одним из крупнейших научных центров страны: в городе было 130 научно-исследовательских институтов и конструкторских бюро, 60 высших учебных заведений, независимые лаборатории, обсерватория. Общая численность научных работников-ленинградцев составляла около 10 000 человек. В Ленинграде было 90 крупных предприятий.
11 июля 1941 года Государственный комитет обороны постановил эвакуировать на восток 80 заводов и 13 центральных конструкторских бюро. На 8 сентября 1941 года, когда вокруг города замкнулось кольцо блокады, в Ленинграде оставалась значительная часть научно-исследовательских учреждений, около тысячи научных сотрудников, большая часть учреждений и сотрудников Академии наук СССР. Из них 15 членов-корреспондентов АН СССР и 12 академиков. Их упрашивали эвакуироваться, приказывали, грозили… Бывший ректор Ленинградского политехнического института химик, материаловед и металлург, академик Александр Байков, бесконечно важный человек для страны, ведущей войну, уехал из Ленинграда только в декабре 1941 года после седьмого требования. Физиолог академик Алексей Ухтомский и филолог академик Сергей Жебелёв отвечали категорическим отказом.
Во время блокады филологи и историки готовили статьи «Оборона древнерусских городов», материалы «Отечественная война 1812 года» и брошюры «Великое народное ополчение», издававшиеся огромными тиражами и напоминавшие о героических страницах в истории страны.
Металлург академик Михаил Павлов призывал учёных осаждённого города «полностью, до конца отдать свои знания и опыт для того, чтобы фашистская язва была уничтожена».
5 июля 1941 года в «Ленинградской правде» было опубликовано «Обращение к учёным города» за подписями академиков Байкова, Фаворского, Струве, Ухтомского и других учёных: «Мы призываем вас, учёных Ленинграда, разрабатывать только те темы, которые необходимы делу обороны страны, которые принесут быструю, реальную помощь фронту. Мы призываем вас мобилизовать все силы на беспощадную борьбу против ненавистного врага».
В составленный в первые недели войны план научных исследований Ленинградского государственного университета включили 204 темы оборонного характера. В тяжелейших условиях блокады не прекращалась защита кандидатских и докторских диссертаций. Некоторые из них, например кандидатская члена Русского географического общества Якова Иоселева «Гидрометеорологическое обеспечение наземных войск ленинградского фронта в период октября — декабря 1941 года», нашли применение в ходе планирования боевых действий.
Всё для победы
23 июля 1941 года Президиум Академии наук СССР определил, как научные учреждения должны работать в условиях военного времени, а через два дня при Ленинградском горкоме создали комиссию по реализации оборонных изобретений, председателем которой стал физико-химик академик Николай Семёнов. Комиссия действовала на протяжении всего периода блокады, было создано много новых приборов и образцов техники, в том числе 847 оборонных изобретений. Из 2000 рацпредложений оборонного значения, поданных в первые месяцы войны, было принято 400.
На химическом факультете ЛГУ, возглавляемом академиком Александром Байковым, работала специальная комиссия по вопросам вооружения и боеприпасов, исследований трофейных материалов. В мастерской, специально созданной для этих целей, трудились 100 профессоров, преподавателей, студентов.
Крупнейший специалист в области теоретической механики и баллистики профессор Военно-механического института Борис Окунев в блокаду подготовил исследование «Определение баллистических характеристик пороха и давления формирования», завершил работу над первым томом капитального труда «Основы баллистики», который был издан в Ленинграде сразу после снятия блокады, в 1943 году.
В осаждённом Ленинграде были созданы прицел для ночного бомбометания с самолёта У-2 и прицел для штурмовика Ил-2, ручная граната Ф-1.
В Ленинграде и Кронштадте действовало несколько станций по размагничиванию боевых кораблей для снижения вероятности подрыва на минах с магнитным или индукционным взрывателем. Их работой руководила группа Ленинградского физико-технического института АН СССР, которую возглавлял физик, физико-химик Павел Кобеко. Летом 1941 года ЛФТИ эвакуировали в Казань, Кобеко покинуть город отказался. Во время блокады несколько раз попадал под обстрелы и бомбёжки, получил контузию, повреждение черепа, перелом кисти руки…
Зимой 1941 года ленинградский учёный, будущий доктор физико-математических наук Наум Рейнов изобрёл прогибограф — автоматический прибор, фиксирующий колебания льда. Он помог создать «Дорогу жизни». В первые две недели после начала функционирования ледовой переправы на Ладоге было потеряно 157 автомобилей с ценными грузами. За всю зиму — около 1000 машин. Во вторую зиму погибло около 100 автомобилей. Спроектировать ВАД №101, «Дорогу жизни» помогли материалы о Ладожском озере, собранные Русским географическим обществом.
Выработка электроэнергии в блокадном Ленинграде составляла всего 15% от довоенного уровня. Физик профессор Александр Вериго организовал в Радиевом институте производство светящихся составов, ленинградцы наносили их на небольшие значки, которые надевали, чтобы видеть друг друга на улицах города. Такие фосфоресцирующие составы были нужны и для приборов, в том числе военных — зенитчикам, артиллеристам, морякам…
Ещё 13 июля 1941 года группу учёных-химиков вызвали в Смольный на беседу с руководителями обороны Ленинграда Климентом Ворошиловым и Андреем Ждановым. Требовалось создать зажигательную смесь для уничтожения вражеских танков. Легковоспламеняющиеся жидкости в сжатые сроки разработали учёные Сланцевого института и Института прикладной химии. А сотрудники кафедры общей химии Текстильного института имени С.М. Кирова под руководством профессора Павла Якимова организовали Спецхимлабораторию МПВО и за 20 дней создали «Запал ЛТИ» — специальный воспламенитель для бутылок с зажигательной смесью, не боявшийся влажности и ветра. Соавтором изобретения был профессор Ефим Роскин. Чтобы обеспечить фронт запалами, свыше 200 студентов, лаборантов и преподавателей работали по 10–12 часов в сутки.
Зимой Спецхимлаборатория разработала специальную добавку, предотвращающую замерзание зажигательной смеси в сильный мороз: температура в Ленинграде опускалась ниже –41°С. Тогда же сотрудники Политехнического института разработали незамерзающие смеси для радиаторов.
Коллектив инженеров под руководством профессора Аша сконструировал газогенераторную батарею для отопления блиндажей, коллектив Астрономического института готовил навигационные материалы для лётчиков и моряков.
Профессор ЛГУ академик Владимир Фок с сотрудниками занимались составлением таблиц для стрельбы из минно-торпедных аппаратов, работали над оптическими приборами для лётчиков и подводников, системами охлаждения и вентиляции боевых машин.
Бригада химиков под руководством профессора Ивана Жукова создавала новые средства для пропитки тканей против стойких отравляющих веществ, приготовлением эластичных смазок, проводили анализы металлов и сплавов.
Лаборатория Государственного института прикладной химии, которой заведовал Андрей Заславский, разработала смесь суперфосфата с водой для защиты дерева от возгорания. Этим составом ленинградцы покрыли 90% деревянных балок, стропил, чердачных перекрытий и отдельных деревянных строений, горевших во время бомбардировок города зажигательными авиационными бомбами.
Учёные во главе с профессором Горного института Александром Кузнецовым создали новое взрывчатое вещество СИНАЛ-АК, широко использовавшееся во время Великой Отечественной войны. Это смесь аммиачной селитры с алюминиево-кремниевой добавкой, аналог аммонала без тротила и с заменой дорогостоящего алюминия на сплав алюминия и кремния, получаемый из глины электроплавкой.
Чтобы компенсировать прекращение снабжения металлургических предприятий города углём и коксом, профессор Андреев разработал методику плавки чугуна на смеси кокса и торфа. Физико-технический институт под руководством учёного-электротехника Михаила Шателена наладил производство в военных целях селеновых выпрямителей.
В производственных мастерских и лабораториях Лесотехнической академии изготавливали около 20 видов оборонной продукции, в том числе радиостанции, измерительные приборы, артиллерийские предикаторы, деревянные корпуса для противотанковых мин.
Всего с июля по декабрь 1941 года штаб Ленинградского фронта принял к реализации 422 изобретения и рацпредложения. 78 из них относились к артиллерии, 95 — к автомобильной и бронетанковой технике, 84 — к средствам связи.
Академик Абрам Иоффе, «отец советской физики», писал в 1942 году: «Нигде, никогда я не видел таких стремительных темпов перехода научных идей в практику, как в Ленинграде в первые месяцы войны».
Смерти вопреки
Не менее, а скорее, даже более важным направлением работы для учёных стало спасение людей. В осаждённом Ленинграде оставались коллективы медицинских вузов, не прекращавшие деятельности ни на один день. Педиатрический институт за время блокады выпустил 900 детских врачей и 1500 медицинских сестёр.
Колоссальную работу ленинградские медики провели по предупреждению эпидемий. «Противоэпидемическим штабом города» стал институт имени Пастера (сейчас — Санкт‑Петербургский НИИ эпидемиологии и микробиологии имени Пастера). Большинство сотрудников жили в институте постоянно, сохраняя время и силы, затрачиваемые на ходьбу из дома на работу.
Также в блокадном Ленинграде были заложены основы принципиально нового научного направления — экологической иммунологии, позволяющей адекватно оценить воздействие неблагоприятных факторов внешней среды на организм человека.
В Ленинградском институте переливания крови изготовляли противошоковый раствор, получивший широкое применение. Институт вакцин и сывороток обеспечил потребность города и фронта в бактериологических препаратах. Ленинградский филиал Всесоюзного института экспериментальной медицины провёл комплексное исследование патогенеза алиментарной дистрофии, Первый медицинский институт разрабатывал методы лечения дистрофии, искали новые источники получения витаминов и дополнительных пищевых ресурсов.
Научно-исследовательская лаборатория пищевой гигиены Первого медицинского института успешно решила проблему извлечения питательных веществ из сои, а Физико-технологический институт создал технологию получения пищевого молока из различных лакокрасочных продуктов.
Химическая лаборатория Лесотехнической академии выпускала хлороформ, применявшийся для наркоза, витамина и лечебного каротина из хвои для лечения ранений, ожогов и обморожений. Тем же занимался Институт холодильной промышленности. Там же велись исследования по получению дрожжей из древесины.
Под руководством профессора Шаркова в Лесотехнической академии была разработана технология гидролиза целлюлозы для превращения её в пищевой продукт. Учёные быстро спроектировали гидролизные установки, и в ноябре 1941 года пищевая целлюлоза начала поступать на хлебозаводы. За время блокады ленинградские предприятия выработали её в объёме 16 000 тонн. Из той же целлюлозы на специальных установках изготавливали белковые дрожжи. За годы войны ленинградские предприятия произвели 3447 тонн белковых дрожжей, спасавших от цинги и смерти десятки тысяч блокадников.
14 сотрудников Всесоюзного института растениеводства охраняли от сырости, крыс, голодающих людей и немецких бомб бесценную Вавиловскую коллекцию — десятки тонн зерна и тонны картофеля, не съев ни грамма. В кабинете хранителя риса Дмитрия Иванова, умершего от голода, были тысячи пакетов с зерном. Символом блокадного Ленинграда, как мы помним, стал кусочек хлеба весом 125 граммов — дневная норма.
Хранитель масляничных культур Александр Щукин умер на своём посту от истощения, сжимая пакет с миндалём, который он в составе дублета — копии — коллекции надеялся отправить самолётом на Большую землю. До снятия блокады ботаникам не удалось довести только теплолюбивые культуры, такие как бананы, корица, инжир. Зерна погибло всего лишь около 10%, около двух тонн. Две трети семян в институте сегодня — потомки переживших блокаду.
Музейное дело
На следующий день после начала войны в Ленгорисполкоме разработали план по защите и сохранению зданий, монументальной и декоративной скульптуры города-музея. Самыми сложными объектами были купола и шпили соборов, они могли стать ориентирами для немецких артиллеристов и лётчиков. Все блестящие поверхности покрыли матовой краской защитного цвета. Крупные монументы решили закрыть мешками с песком и деревянными щитами. Монумент Петру I у Михайловского замка поставили в траншею и укрыли толем.
Не были замаскированы памятники Екатерине Великой близ Невского проспекта, Пушкину на Пушкинской, Кутузову и Барклаю де Толли у Казанского собора, статуя Суворова на Марсовом поле. Памятники полководцам, оставшиеся на своих местах, поднимали боевой дух жителей блокадного города. О Пушкине говорили, что пока статуя не повреждена, улице, где стоит памятник, ничего не угрожает. Насчёт Екатерины шутили: «Она же немка, в неё бомба не попадёт». И все ленинградцы верили, что город не будет сдан.
Сотрудники Музея революции дежурили на крышах Зимнего дворца, обезвреживая зажигательные бомбы, откачивали воду, заливавшую музейные хранилища из-за повреждения водопровода, спасали пострадавшие экспонаты. Они выступали с лекциями и докладами, организовывали передвижные выставки, укреплявшие боевой дух защитников Ленинграда. По меньшей мере 17 работников Музея революции погибли во время блокады.
Директор музея Серафима Павлова вспоминала: «В борьбе с голодом мы изыскивали все возможности. Во внутреннем дворике Зимнего росли липы. Мы снимали с лип кору, сушили, мололи на кофейной мельнице, а из этой массы пекли лепёшки на олифе, использовали также столярный клей для приготовления студня».
Сотрудники музея сами обеспечивали музей топливом — дровами. Они смогли не только сохранить коллекции, но и продолжали вести собирательскую работу: за годы войны собрание пополнили более 15 тысяч экспонатов, ставших основой коллекции по истории Великой Отечественной войны.
В Эрмитаже оставались в основном произведения декоративно-прикладного искусства, фарфор, серебро и некоторые картины. Эта часть коллекции хранилась на первом этаже, где уже 8 сентября 1941 года взрывной волной были выбиты многие стёкла. Оставшимся смотрительницам надо было успевать дежурить и в залах музея, и в подвале, и на чердаке — сбрасывать «зажигалки» с крыши. И они же работали в качестве сестёр милосердия в созданном в помещении Эрмитажа стационаре.
По свидетельству директора Эрмитажа Бориса Пиотровского, в те годы научного сотрудника музея, «в дни сильных бомбардировок Ленинграда подвал музея спасал до двух тысяч человек, постоянно там живших. Кроме сотрудников Эрмитажа и их семей там жили архитекторы, сотрудники Академии наук, Академии художеств, Медицинской академии, артисты и режиссёры театров».
Питоровский же рассказывал, что учёные читали друг другу лекции, продолжали вести научную работу. Это поддерживало силы и удерживало от расчеловечивания.
Коллекция Эрмитажа вернулась в Ленинград 10 октября 1945 года. уже 8 ноября 1945 года восстановленные залы были открыты для публики. Очевидцы рассказывали, что не могли сдержать слёз, увидев шедевры Эрмитажа на своих местах, в целости и сохранности вернувшиеся в город.
4 декабря 1943 года, ещё до полного снятия блокады, Военный совет Ленинградского фронта постановил создать и открыть в сжатые сроки выставку «Героическая оборона Ленинграда». Её решили разместить в здании бывшего Сельскохозяйственного музея в Соляном переулке. К работе были подключены оставшиеся в городе музейные работники, а также отозванные с фронта художники, архитекторы, историки.
20 января 1944 года начались работы по формированию будущей выставки: были привезены десятки подлинных самолётов, пушек, танков, тысячи единиц стрелкового оружия. За первые шесть месяцев на выставке побывало около 250 000 человек.
5 октября 1945 года распоряжением Совета Народных Комиссаров РСФСР выставка была преобразована в Музей обороны Ленинграда республиканского значения.
***
За 872 дня блокады Ленинграда общее число погибших составило не менее 1 миллиона 93 тысяч человек. Это почти половина довоенного населения города на Неве. Ленинградская высшая школа потеряла четверть профессорско-преподавательского состава. В Политехническом институте погибло более 300 человек. Институт инженеров железнодорожного транспорта потерял 27% профессоров и преподавателей вузов. Российская национальная библиотека — более 150 человек.
Все сотрудники научных учреждений блокадного Ленинграда — и живые, и павшие — совершили настоящий подвиг и навсегда останутся в памяти народа и истории российской науки.
Окружение города не стало и не могло стать блокадой научной мысли.