1894 год
«Ростов-на-Дону. 25-го января, заседание суда, в составе: члена суда А. К. Прокоповича (председательствующий) и членов: Н. И. Тархова, К. Н. Офросимова и секретаря Д. Д. Платковского, обвинителя товарища прокурора Л. Муженко, началось с рассмотрения дела по обвинению крестьянина Ф. Иванченко в краже и проживательстве по чужому виду. Обвиняемый находился на свободе.
Обстоятельства дела. 3-го июня 1892 года Иванченко был задержан полицией в Ростове за праздношатайство. При аресте он назвался крестьянином Семеном Барадулиным. Так как явилось сомнение в самоличности обвиняемого, то были забраны справки и оказалось, что предъявленный им паспорт был похищен у больного крестьянина Барадулина вместе с сумкой вещей, стоящих несколько рублей, во время сна его с другими рабочими в сарае. На суде Иванченко виновным себе не признал, объяснив, что паспорт он купил 1 рубль у двух неизвестных ему субъектов, вынужденный на это утерей собственного паспорта. После непродолжительных прений сторон, присяжные заседатели своим вердиктом признали Иванченко виновным лишь в проживательстве по чужому паспорту, дав ему снисхождение. На основании этого вердикта Иванченко приговорен к аресту при полиции на три дня».
«Ростов-на-Дону. По второму делу, рассмотренному судом, в качестве обвиняемого в покушении на кражу со взломом предстал некий Кондрат Байронов. Хотя преступление это самое заурядное, но оно заслуживает быть отмеченным вследствие некоторых своих особенностей. Обвиняемый, из чернорабочих, еще 27-го октября 1890 года, выйдя во двор из харчевни порядком подвыпивши, каким-то не объяснимым образом оказался в кухне живущей в том же дворе М. Левиной. Последняя в 11 часов ночи, зайдя за чем-то на кухню, нашла его растянувшимся на полу и спящим богатырским сном. Что он действительно спал, а не притворялся, выяснилось из того, что прошло несколько минут, пока испуганная Левина успела, вернувшись из кузни в дом, призвать для поимки мнимого злоумышленника бывшего у нее в то время знакомого, непрошенный гость продолжал безмятежно спать. Ни в кухне, ни в доме ничего не похищено. Разбуженный Байронов объяснил свое присутствие в чужой кухне опьянением и сильным желанием поспать и отогреться, так как дело происходило глубокой осенью. Хотя из двери, ведущей в кухню, было вырвано кольцо, в котором висел замок, но это обстоятельство суд отнес к тому, что кольцо могло выдернуться при открывании двери. Товарищ прокурора отказался от обвинения, и присяжные заседатели вынесли Байронову оправдательный вердикт». (Приазовский край 24 от 26.01.1894 г.).
1895 год
«Ростов-на-Дону. На кухне справлялась вечеринка. Участвовали в ней свои люди: кухарка Овсянникова, муж ее, горничная Бондаренкова и служащий Геркович. Водки было в волю, и потому почтенная компания вскоре допилась до положения риз. Спиртные напитки, как известно, в высшей степени развязывают язык и вызывают у человека большую словоохотливость. Неудивительно, что компания разговорилась, причем горничная почему-то стала защищать основы семейной жизни.
- Вот что, например, Геркович? – говорила она. – Пьяница, буян, а все потому, что холостой.
- Будто бы! – иронически буркнул Овсянников.
- Чего бурчишь-то? – накинулась на нее Бондаренкова. – И ты такой же пьяница, босовик!.. Ведь тебя только жена сдерживает.
Слово за слово, и произошла крупная перебранка.
Так как Овсянников не уступал в споре горничной, то последняя, вознегодовав, ударила его кулаком по плечу. Овсянников не остался в долгу и закатил ей две звонкие пощечины…
Финал всего этого происходил 24 января в камере мирового судьи 1-го участка города Ростова.
- Господин судья! Он меня очень больно ударил в морду! – жалуется между прочем обвинительница.
- Ложь! – решительно заявляет Овсянников. – Если бы я тебе поднес в физиономию как следует, то ты, вместо мирового судьи, попала бы в Красный Крест.
Мировой судья опрашивает свидетелей, и из их показаний оказывается, что обвинительница сама завела сору и первая ударила Овсянникова.
- Советую вам помириться. – предлагает сторонам мировой судья.
- Только тогда я согласна, если он позволит здесь же публично дать ему две пощечины. – развязно отвечает Бондаренкова.
- Что ж… Я согласен. – отвечает обвиняемый. – Но только так: ты меня два раза ударь, а я тебя - один раз.
Но это, однако, не принимается обвинительницей, и она просит судью наказать Овсянникова «по-вашему».
Мировой судья постановляет приговор, которым Овсянников, за взаимностью обид, освобождается от наказания.
«Ростов-на-Дону. Нам сообщают об одном интересном случае летаргического сна. 12-летняя девочка Варвара Лагунова легла спать в воскресенье, 22-го января, и на другой день, в понедельник, когда ее начали будить, то заметили, что она лежит без признаков дыхания. Призван был врач, который, исследовав больную, нашел, что она жива, но находится в летаргическом сне. И действительно, прошло несколько дней, девочка все время лежала в теплой комнате и только во вторник утром пришла в себя и встала с постели. В настоящее время она уже ходит и лишь жалуется на головную боль».
«Александровск-Грушевский. У нас теперь только и толков, что о закрытии клуба. Каждый истолковывает этот печальный факт по-своему, хотя известно, что клуб закрыт за то, что в нем творились совсем не клубные порядки и допускались азартные игры в карты. Ближайшим же поводом к закрытию послужила жалоба, поданная распорядителем, гостившего в Грушевске товарищества драматических артистов, господином У-вым за то, что он, У-в, имел честь играть с некоторыми членами и даже дирекцией клуба в игру «паровоз» и когда проигрывал, то по-джентльменски расплачивался, а когда фортуна ему улыбнулась и один из директоров клуба господин Б. оказался в проигрыше ему 260 рублей, то заблагорассудил за лучшее не уплачивать долга. Господин У-в, по его словам, может быть, и не возбуждал бы истории, если бы дирекция клуба не отказала ему в помещении клуба для спектаклей, которые у него были распределены и уже назначены на 6 дней (до окончания рождественских праздников), чем поставила в самое безвыходное положение не одного лишь г. У-ва, но и около десятка других членов товарищества. Отмечая этот факт, мы, со своей стороны, высказываем искреннее сожаление о том, что, благодаря происшедшему клубному «инциденту», обыватели Грушевки лишились теперь возможности время от времени развлекаться от давящего однообразия и скуки захолустной жизни дававшимися у нас спектаклями и танцевальными вечерами».
«Станица Константиновская. В настоящее время здесь производится проложение буровой скважины для устройства артезианского колодца, который должен питать будущий водопровод. Местом этого сооружения избрана площадь в центре станицы близ станичного правления. Работы поручены инженер-механикам Крумелю и Крамеру, обязавшимися пробурить скважину на глубину до 50 саженей, причем бурение может быть приостановлено и признано удавшимся, если инженеры и прежде достижения этой глубины найдут воду удовлетворительного качества и в таком количестве, чтобы при пользовании ручными приспособлениями можно было выкачать ее на поверхность, в течение не менее 3-х суток, по 600 ведер в час, что считается признаком, обеспечивающим, при откачивании воды механическим двигателем, доставку ее в бассейн в количестве не менее 1000 ведер в час. За бурение названные инженеры получают от станичного общества по 80 рублей за каждую сажень скважины, с обсадкой ее трубами, а если бы и на глубине 50 саженей воды в надлежащем количестве не оказалось, то господа Крумель и Крамер выговорили себе вознаграждение за каждую сажень скважины по 40 рублей. Работы по бурению должны быть окончены к 1-му марту текущего года. Следует заметить, что жители Константиновской станицы порешили устроить себе водопровод еще несколько лет тому назад, для чего и выбрали из своей среды комитет, который поручил производство предварительных работ по этому делу господину Кюнцелю, но последний, взяв задаток 500 рублей, не исполнил принятого на себя обязательства, и комитет очень долгое время не мог получить с него обратно выданные ему деньги, пока, наконец, они не были судебным порядком возвращены в кассу станичного общества. Сама по себе эта история представляет мало интересного, но крайне жаль, что комитет по устройству водопровода обратился к вызову новых техников лишь весьма недавно, по окончанию тяжбы с господином Кюнцелем, что имело место чуть ли не три года тому назад. Теперь же пользование удобствами, связанные с водопроводом, без всякой нужды отдалено от нашей станицы на весь продолжительный срок взыскания комитетом 500 рублей.
На здешнем базаре появился каменный уголь из юрта Золотовской станицы. Уголь этот золотовцы начали извлекать из земли еще в прошлом году. Но тогда занимались этим только отдельные лица; теперь же за выработку угля взялись многие из местных жителей, так что в настоящее время с целью добывания угля в Золотовской станице вырыто 11 ям, находящихся большей частью в виноградных садах. Нечего и говорить, что добывание угля ведется самым примитивным способом, без малейших технических приспособлений, а единственно с помощью лома, железных клиньев да самодельных снарядов, называемых «клеваками» и состоящих из ручки, на одном конце которой насажено что-то в роле мотыги, а на другом – топорище. Ямы роются до глубины 6 – 10 саженей – дальше идти не позволяет вода. Очень возможно, что, при надлежащей постановке разработки этих новых копей, в более глубоких поясах найден был бы и хороший продукт. Добываемый же казаками теперь уголь мягок, на изломах обнаруживает красные, желтые и других цветов прослойки и, по отзывам, дает мало тепла, распространяя при горении неприятные газы. На здешних базарах за него просят по 12 – 13 копеек за пуд, а в Золотовской станице он продается по 10 копеек за пуд.
С целью приобретения средств для открытия здесь бесплатной народной библиотеки, кружок любителей музыкально-драматического искусства предпринял устройство ряда спектаклей, танцевальных вечеров и маскарадов. На ту же библиотеку членами здешнего благотворительного собрания пожертвовано около 80 рублей. Кроме тог, константиновское благородное собрание в последнем заседании своем постановило:
1. ассигновать из своих средств нуждающемуся воспитаннику одного из специальных учебных заведений пособие в размере 100 рублей,
2. отпускать ежегодно из своей кассы собрания по 50 рублей, в виде субсидий, бесплатной народной библиотеке, когда таковая будет учреждена в станице. Весьма отрадно, что местное общество хоть изредка проявляет себя хорошими делами».
(«Приазовский край», No.24 от 26.01.1895 г.).
1903 год
«Из прошлого. После отступления русской армии от Малого Ярославца английский военный комиссар Вильсон, присутствовавший при русской армии, писал в своем дневнике: «Надеюсь только на казаков и на отдельные корпуса. Главная армия бездействует». Вильсон ужасно сердился на царившие в то время в главной армии порядки. Когда Смоленск был отставлен русскими, граф Платов, как пишет в своем дневнике Вильсон, сильно разгорячился и сказал Барклаю: «Вы видите, я в одной шинели! Не надену более русского мундира». Повернулся и вышел».
«Перед вступлением в 1814 году казаков в Париж по распоряжению Наполеона I стены Парижа были покрыты лубочными картинами, представлявших казаков в самом уродливом и страшном виде: одни из них имели на шее ожерелье из человеческих ушей и голов, другие поджигали дома, третьи спали между двумя грязными ручьями на мостовой в грязи рядом со своими лошадьми. Парижане на самом деле представляли казаков такими. Но когда казаки вошли в Париж, парижане направились посмотреть на «чудовищ» и сильно разочаровались: казаки были, по свидетельству В. Гюго, смирны, вежливы и не смели ни до чего дотрагиваться в Париже. Им было как-то неловко и стыдно перед парижанами».
«Декабрист А.П. Беляев передает со слов французского офицера следующий, не лишенный значения факт, о донских казаках:
«В 1824 году Беляев был во Франции, где познакомился с французским полковником Дюри, который рассказывал Беляеву, что он был с Наполеоном в Москве и что однажды, охваченный казаками, был взят в плен одним казаком; другой наскакивал на него с пикой, но взявший его отбил пику и тем спас жизнь полковнику Дюри. Полковник Дюри сохранил в душе глубокую признательность к этому великодушному и доброму казаку и по нем заключал о благородстве и доброте казаков, считая исключением тех, о жестокости которых рассказывали его соотечественники-французы».
«В 1769 году донские казаки были в Молдавии. Молдаване жаловались на них князю А. М. Голицыну и просили защиты.
- Турки, - говорили молдаване, - оставили нам по крайней мере одежду, а казаки и ту снимают.
Князь Голицын не обратил на это внимание. Однако, об этом слухи дошли до Екатерины II, и она писала Румянцеву: «Манифестом моим я обещала молдавцам, как и всем нашим единоверцам, милость и покровительство, а наши казаки и бьют, и грабят их.
Прикажите под крепким наказанием запретить им это делать, чтоб отнюдь никто не дерзал обижать наших единоверцев».
По расследовании оказалось, что это были единичные случаи, при передаче которых императрице на них наложили густые краски». (Д.О.В. -21 от 26.01.1903 г.).