Специально для автора "Канала карикатур".
Григорий Абрамян (1927-1979) — музыкант и писатель, написал о скрипаче, который снимал угол у глухого мастера по дереву, когда поступил в консерваторию в Москве.
"Мечтатель" (отрывок).
Ещё одна мать плакала на груди у сына, словно провожая его на войну...
Ещё один поезд Баку — Москва лютой зимой 1951 года подходил к перрону Казанского вокзала Москвы...
(Ни один хозяин, у кого герой снимал комнату, не мог терпеть ежедневные бесконечные гаммы весь день)
— Иди, милай, иди. Не положено в служебном помещении. А то меня прогонят с работы, и не пикнешь. И вот что я тебе скажу на прощание, если ты такой упрямый дурень. Есть у меня плотник знакомый. У него на голове хоть кол теши. Так ты сходи к нему...
Плотник жил в Колобовском переулке, неподалёку от живописной церквушки.
Спустившись в полуподвал, Рубен решительно и нетерпеливо нажал на кнопку звонка.
Дверь отворилась.
Перед ним стоял крепкий человек средних лет, в цветастой косоворотке, с красным карандашом за ухом и рубанком в руках. Из рубанка свисал длинный завиток стружки.
— Здравствуйте,— сказал Рубен и на всякий случай спрятал футляр со скрипкой за спину.
Плотник приветливо улыбнулся и молча провёл Рубена в комнату. Собственно говоря, это была не комната, а мастерская. Вдоль одной стены лежали готовые табуретки, скамейки и кухонные полки. Вдоль другой — большущий верстак с наваленными на него заготовками. Пахло сосной. Свежо, как в лесу.
Усадив Рубена против себя, плотник, продолжая улыбаться, вытянул из-за уха карандаш и написал на обрывке бумаги:
«Чего надо?»
Заразившись весёлой игрой в молчанку, Рубен написал в ответ: «Жить надо. И на скрипке играть надо — много и громко!»
Плотник усмехнулся и, круша грифель, написал: «Хоть танцуй! Сколько положишь?»
Рубен показал два пальца.
Плотник удовлетворённо кивнул головой, показывая, что сладились, и преспокойно принялся за очередную табуретку, словно забыв о присутствии постороннего человека.
Постояв в нерешительности, Рубен прошёл в глубину мастерской, где стояла узкая железная кровать, аккуратно застланная солдатским одеялом, а рядом некрашеный стол. На столе жарко краснела спираль электроплитки.
Рубен повертел над плиткой кисти рук, вытащил из футляра скрипку и принялся тщательно канифолить смычок.
Плотник повернул к нему голову и подмигнул. Рубен тоже подмигнул и принялся за гаммы. Он по опыту знал, что люди, мало знакомые с работой музыканта, особенно не переносят гаммы. И решил — пан или пропал! — сходу испытать хозяина.
Гаммы, упражнения — все эти бессмысленные для непосвящённого уха нагромождения звуков не производили на плотника никакого впечатления, словно нервы у него были из просмолённых канатов.
Поиграв гаммы и упражнения, Рубен стал выбирать из разных произведений самые трудные места, пассажи, штрихи, мешал и смешивал их без всякой, казалось, последовательности. Плотник не покладая рук орудовал пилой, молотком и рубанком в той последовательности, из которой в конце концов получалась табуретка.
Так, до самого вечера, один разучивал каприсы Паганини, а другой делал кухонные принадлежности.
Работу они бросили одновременно.
Как истинный кавказец, Рубен считал, что знакомство требуется отпраздновать. Без лишних слов накинул на себя пальто и выскочил в переулок. Купив сыру, колбасы, батон хлеба, он вернулся обратно.
Звонил, звонил, хозяин не открывает.
«Вот так фокус! — ужаснулся Рубен.— Неужели раздумал?!»
Повернулся спиной к двери и заколотил по ней ногой.
На шум вышла соседка.
— Чего колотишь? — набросилась она на Рубена.— Свет у нас погас, видишь, чинят?
В коридоре на стремянке стоял парнишка-монтёр и возился с пробками.
— Потому и стучу, что звонок не работает! — огрызнулся Рубен.
— Стучи, не стучи, всё равно твой глухонемой не услышит. У него там заместо звонка лампочка вспыхивает.
Рубен чуть не выронил из рук покупки: глухонемой!
Монтёр сказал: «Готово!» Рубен снова нажал на кнопку звонка, и дверь гостеприимно распахнулась.
* * *
К ночи Рубен уже без труда понимал жесты и мимику весёлого плотника и глядел на него, как на верного друга.
Глухонемой тоже смотрел на квартиранта доброжелательно.
Слов не было. Но плотник всё равно умудрялся высказывать свою симпатию жестами: он для Рубена готов на всё! Может сделать скамейку, полку, топчан, гроб, да что душе угодно — руки у него золотые.
Довольный тем, что может оказать хорошему человеку услугу, плотник стал готовиться ко сну.
Кровать была одна.
Хозяин бросил на верстак тулуп, старое грубошёрстное одеяло, сгрёб под изголовье заготовки, и Рубен, счастливый тем, что у него есть жильё, растянулся на верстаке.
Было жестковато, но вполне уютно.
Утром его разбудил стук молотка.
На столе дымилась картошка.
Рубен бодро соскочил с верстака, плеснул в лицо ледяной воды из-под крана, проглотил несколько картофелин и принялся за скрипку.
----
-- ЗдОрово, когда люди находят друг друга😊
-- Душевненько!!! Притянулись противоположности 🙏
-- Музыкант же должен слышать, а там плотник постоянно шумит?..