Он увидел ее в одноклассниках. Обычная, неброская. В жизни бы прошел рядом и не заметил, не остановился, не оглянулся, но сейчас… времени оставалось немного, неделя, десять дней может чуть больше, может меньше и на душе становилось все тоскливее, тяжелее, удушливее что ли… как будто укутали теплым одеялом с головой и нет возможности вдохнуть свежего воздуха. И в мыслях проносилось: никому не нужен… никто не будет ждать… Обычная… но что то цепануло, заставило задержать взгляд на фотке. Может настороженный взгляд , может неуверенная улыбка, наклон головы . что то цепляло его, пятидесятилетнего мужика повидавшего в жизни немало женщин. Внутреннее чутье, чутье человека, готовившегося к жизни на пределе толкало его именно к ней. Было в этой обыкновенной женщине ощущение внутреннего света и теплоты. не мог он понять, откуда нем появилось это чувство, но он снова и снова возвращался к ее фотографии. Шли дни, последние из оставшихся спокойных дней, а он не знал как начать переписку. Что мешало лихо, по гусарски, бравируя и шутя подкатить к этой дамочке? Не мог первый раз появилось чувство неуверенности, страха совершить ошибку и потерять то, что еще и не найдено, но должно быть его. А время шло, время шло и неумолимо приближало начало…
Она давно уже не ждала от жизни чуда. Воспитанная одной мамой, она свято верила в алые паруса и прекрасного принца, благородного и честного. Но годы шли, принцы и благородные кавалеры так и оставались в книгах. а те что приходили в их дом редко появлялись больше трех раз. Мама видела их насквозь, у мамы за плечами трудная жизнь и она оберегала свою девочку, свою девочку, рожденную так поздно, свою девочку, которая перенесла не одну операцию на сердце, свою доченьку, которая росла слабым и болезненным ребенком. Оберегала от ошибок как могла, как умела, как это делала любая мать. Она любила свою мать и была благодарна ей за заботу, переживая, что любимая мамочка всю жизнь посвятив ей, так и прожила одна. Она не ждала чуда. Она хотела одного, чтобы ее 80 летняя мамочка была с ней.
Он написал ей. Скомкано, путанно, тяжело подыскивая слова, не запомнив ни слова из того, что писал. Она ответила. Настороженно, удивленно, как будто пробуя пальчиками холодную воду родника. Он аккуратно выстраивал предложения постепенно обретая свою привычную уверенность, она, опустив в родник руки вдруг ощутила жажду. Жажду общения и узнавания человека, который вдруг показался до боли своим и таким близким. Он писал о погоде в своем городе. Она описывала природу. Он рассказывал анекдоты, она смеялась и читала ему Цветаеву. Он рассказывал про новый боевик, она про постановку в театре.
Ему было тепло и уютно и он ловил каждое мгновение, ждал каждое ее слово, писал ей каждую свободную минуту.
-Приезжай ко мне, 400 км. это недалеко.
-Я не могу. Я же девочка.
-Мы просто погуляем.
-Приезжай ты. Я приглашаю тебя в гости
-Я попытаюсь
Вечером приехал в часть батюшка. Покрестили весь личный состав, раздали иконки, нательные крестики. Окропили святой водой. Боевое слаживание подходило к концу. Ждали военный борт, говорили, что ночью вылет на место.
-Не получается приехать. Уезжаю далеко.
-…
-Теперь только вперед..
-…
-Обратной дороги нет.
-Почему молчал? Почему не говорил?
-Боялся…как пацан боялся…потерять тебя боялся… даже в этой переписке…
-Почему поехал?
-Никто не ждет…никому не нужен
-Ты же можешь отказаться?
-Возможно.
-Откажись!
-Не могу, как я мужикам в глаза смотреть буду? Да и поздно уже
-Я буду ждать. Просто потому, что кто-то должен ждать. Кто то должен…
-Молись за меня.
Его не было неделю. Она каждый день проверяла сообщения, писала… доброе утро… хорошая погода… спокойной ночи…прошла уже неделя…
-Привет, все хорошо. На месте.
-Как ты?
-Тяжело..
-Физически?
-Нет. Физически выдержу, я же мужик
-А что?
-Морально. Все не так как говорилось, все совсем не так…
Она ждала его редкие сообщения, он писал, что приедет, прижмет к себе, зацелует. Она писала, что ждет, беспокоится и просила беречь себя. Она жила этими редкими сообщениями, которые с каждым разом становились все короче, жестче, прямолинейней.
-Почему воевать пошел
-Никому не нужен, дома скучно
-А там весело?
-Адреналин, ну, если ты мужик, не страшно
-Кризис среднего возраста? И мужикам прилетает. А ты мужик?
-Просто еще на что то способен
-А дома не способен?
-Почемуууу? Это другое
-Другое что?
-Война это когда ты постоянно почти на пределе
Она писала теплые и спокойные сообщения, он становился все менее многословным и агрессивным
-А после войны как?
-Как 33 года назад
-Вы же все переломанные!
Еще раз повторю… если ты нормальный человек, то тебе нечего боятся…сейчас пытаюсь здесь весь гнев вылить
А потом как? Потом на кого?
-Потом жить счастливо
-После Чечни получилось?
-Почти...
Через четыре месяца он пропал…она продолжала писать и отмечать текущее время. Доброе утро.. спокойной ночи…прошло 19 недель…хорошего дня.. вот и осень, дожди и дома уютно слушать музыку опадающих листьев…прошло 20 недель…добрых снов…береги себя…прошла 21 неделя…она ждала ,не допуская мысли, что его нет. только спрашивала себя почему он? Срыв произошел неожиданно, когда встретила приятельницу, похоронившую мужа.
-Как случилось?
-Выходил на связь через три дня, когда перестал отвечать в течении недели я поняла, что все… на десятый день позвонил военком и поехали на опознание.
-А мой месяц не пишет.
-Да не жди уже, все..
Защемило душу, сердце плавилось, как восковая свеча, все чувства и мысли накрыло чернотой. Бежала домой, улыбалась знакомым, отвечая на приветствия и дежурные вопросы, не понимая что говорят, о чем спрашивают, чего от нее хотят. Одна мысль-этого не может быть и пустота…дома лихорадочно отыскала бабушкину иконку и встала на колени.
-Господи, пусть будет жив, пусть живет. Пусть просто живет. Не для себя прошу, господи. Пусть просто где то живет. Душа выворачивалась наизнанку и рвалась в лоскуты, в лохмотья, на тонкие ленточки как старая простыня. тяжело поднявшись с колен взяла в руки телефон.
-Привет. Не мог. Все хорошо. Скучаю.
Она продолжала писать каждый день, перечисляя все мелкие хлопоты и заботы, из которых состояла ее жизнь. Он отвечал тремя словами: «Привет. Жив. Здоров.» Она ждала его сообщений, приходящих через день, через два, через три… Он ничего не говорил, она ни о чем не спрашивала, только молилась, вставая на колени перед бабушкиной иконкой . Она ждала…
Она встречала его на вокзале. Стояла, закрыв от страха глаза. Он смотрел на нее издалека, и щемящее чувство жалости охватило его. Маленькая, хрупкая, наивная, невинная… они стояли напротив друг друга. Он прижал ее к себе и почувствовал запах тепла и жизни, она уткнулась носом в бушлат, пропахший войной и смертью.
-Я в отпуск
Это были их дни, дни их жизни, дни, отгороженные от всего остального мира. Они гуляли по городу, смеялись, заходили в кафешки, заглядывали в окна, готовящегося к новому году городу, смотрели на спешащих людей, но иногда он вдруг начинал шагать за впереди идущим прохожим след в след и не сразу реагировал на ее окрик. Они любили друг друга, она впервые, а он как в последний раз, жадно, торопливо, с надрывом . Она засыпала у него на плече и просыпалась от его криков. Он кричал, закрывал голову руками и падал на пол. Они долго разговаривали, он рассказывал про свое спортивное прошлое, она про музыкальную школу и институт, но вдруг останавливался и смотрел бессмысленным взглядом. В эти минуты она не видела в нем жизни, ее сердце застывало под этим мертвым взглядом. А он просыпался рядом с ней к обычной жизни, отогревался, оттаивал и удивлялся тому тихому счастью, которое она подарила ему, не требуя ничего взамен.
-Мне пора.
-Останься!
-Не могу. Я должен… будешь ждать?
Она молча кивнула головой. Что ей оставалось? Она возвращалась к этому разговору снова и снова, тихо, как бы извиняясь, за свою настойчивость просила остаться. Он начинал терпеливо объяснять, что все уже решено, постепенно распаляясь и переходя на тот тон, которым объясняют нерадивым ученикам прописные истины. Она сдалась, решив не тратить последние самые сладкие и в то же время самые горькие часы на ненужные уже теперь споры. Все решено…
Они расставались на том же месте, где она его встретила. Вокруг шумел предпраздничный город, народ пробегал мимо в торопливой суете, смех и ожидание нового наполняли мир вокруг, а они стояли друг напротив друга в вязкой тишине последнего момента прощания. Мир был далеко, где то там за пределами их мира. Они были здесь, спрессованные моментом расставания в одно целое.
-Жди…
-Да…
Он ушел, не оборачиваясь, не показывая окаменевшего от боли лица и вмиг опустевших глаз. Она стояла, смотря как уходит ее жизнь, чеканя шаг с высоко поднятой головой. С этого момента она снова ждала его. Доброе утро… спокойной ночи… елку убрали.. на рождество приходили гости…мама приболела…весна постучалась.. и каждый раз: береги себя, жду, люблю… Она научилась молиться, бабушкина старенькая иконка всегда была около кровати. Она просыпалась и засыпала с молитвой.
Он перестал выходить на связь весной, когда природа, просыпаясь дарила свой свет, тепло и первые подснежники. Она продолжала писать с упорством обреченного, добавляя все больше и больше подробностей и мелочей из своей жизни. Неделя, две, три, месяц… Доброе утро… спокойной ночи… береги себя… Неделя, две, три, два месяца. Я жду… все хорошо… будь осторожен…Жизнь сжалась до сообщений и нервного реагирования на звонки. И сердце сжималось, как будто пыталось спрятаться от горя и печали, уменьшившись в размерах. Ночами она просыпалась, услышав его голос, зовущий ее по имени, вставала на колени и начинала лихорадочно молиться. Лишь бы жив, хоть какой, но живой… а сердце трепетало, как птица в клетке. Трепетало, пытаясь вырваться навстречу к нему, окутать его своей любовью и защитить… Прошло два месяца и время все больше и больше напоминало тягучую раскаленную лаву. Она просыпалась со жгучей болью в сердце и засыпала с ней. Она писала ему и считала, считала, считала прошедшие дни без него. Как кто то толкнул ее ночью, и она услышала его голос, почувствовала его беспомощность в этот момент. Привычно встав на колени она начала лихорадочно молиться, сердце как измученная птица пыталось вырваться из груди, огонь разрывал грудь. Она молилась и писала дрожащими руками. Только живи, ты только живи, любимый…
Утром мама нашла ее, лежащей на полу с бабушкиной иконкой в руках. На лице застыло умиротворенное выражение. Ее девочка больше не страдала… ее девочка обрела покой…
Он открыл сообщения, последнее было написано неделю назад, когда он чудом остался жив. Ничего больше не было, ни одного слова. Он писал сам как мог, когда мог. Звонил, но ответом была тишина… Мертвая тишина…