Я, я и опять я… Я сызмала не любил стихи. В газетах их пропускал. А когда влюбился второй раз (первый у меня был под запретом себе самому), то почувствовал вкус к любовным стихотворениям. Даже ходил в читальню их находить и списывать. Чтоб слать своей зазнобе по почте, когда мы ссорились и не встречались. Они или не знаю что её смягчали, и мы мирились. А чтоб просто открыть книгу стихов для удовольствия… Такого не помню. Как-то совсем рано я попробовал сам стихи сочинять, и у меня получалось, но с таким трудом и оттого неприязнью, что меня навсегда отвернуло от сочинения стихов. И у меня не было тяги чужими наслаждаться. Правда, чисто внешне была одна причина, заставлявшая меня бесконечно возвращаться к «Евгению Онегину» (аж затрепал книжку, в мягкой обложке, помню). Причина эта была такая: я по ней учился, если грубо, охоте на девушек. – Тоже утилитарное обращение. И только потом-потом я стал стихами интересоваться, чтоб открывать их скрытый смысл – тоже не для того удовольствия, какое, представляю, у других людей.
И, поскольку я последнее представляю, мне нечего возразить Прилепину:
«Высоцкий в нашем доме звучал, сколько я себя помню, и едва начали выходить книги и о нём, и его сборники — они тоже неизбежно приобретались. Хотя, воспитанный на классической поэзии, я довольно быстро для себя решил, что великие песни — вовсе не означают, что сочинены они на великие стихи. Как и в случае «Битлз», кстати.
И отцу моему, и матери эта нехитрая истина тоже быстро открылась, что вовсе не убавило нашей любви к Высоцкому, но я точно ни разу не помню, чтоб кто-нибудь перечитывал Владимира Семёныча ради того, чтоб перечесть» (https://dzen.ru/a/X-YRgZwG9hNPV9xt).
Но как-то тянет возражать по другим поводам.
«Высоцкий, как личность, как цельность много круче самого себя, поделённого на разные составляющие — я до сих пор зачарован его образом, его силой, и он по-прежнему меня удивляет, этот тип — но вот когда начинается через запятую перечисление «Пушкин, Есенин, Мандельштам, Высоцкий…» или «Достоевский, Максим Горький, Шаламов, Высоцкий…» — сразу хочется как-то людей угомонить.
...Помнится, когда на заре «перестройки» вышла известная вполне себе критическая статья Станислава Куняева о Высоцком — Куняева едва не разорвали на части. Конечно, это всё от зависти, решил сразу мильён читателей. Или десять миллионов сразу.
А Куняев был, в сущности, прав» (Там же).
Я не уверен, сущность ли это. При имени Высоцкий мне, по крайней мере (и многим, думаю) ассоциируются песни, а не стихи. Ну и не театр, ибо я не москвич, как и многие.
А песни это другой вид искусства, чем стихи. Их, строго говоря, сравнивать нельзя.
Жанр авторская песня был рождён от гражданской активности авторов-исполнителей, от явления, оттепелью называемой. Поверили и решили, наконец, сами исправить социализм, забредший не туда. Нужна была особая доходчивость до масс (им было исправлять аж социализм). Доходчивости в стихах способствовала мелодия.
А Куняев такую обращённость к массе воспринял как массовое искусство, сниженное.
«У Е. Евтушенко есть любопытное стихотворение, посвященное памяти Высоцкого. Поэт возмущается, что «рядом с шашлычной» в киоске звукозаписи бойко идет чернорыночная торговля его песнями <…>
В самом деле, почему торгаши (в числе и других слоев населения) выбрали себе кумиром Высоцкого? Только ли потому, что он в моде? Да и потому, конечно. И неубедительными мне кажутся рассуждения Р. Рождественского в предисловии к книге Высоцкого «Нерв», во многом повторенным критиком А. Киреевой в журнале «Юность», о том, что, мол, «мещанство старается прибрать к рукам и действительно талантливые явления». Да, и так бывает, но только тогда, когда явление дает к тому повод, если оно демонстративно или молчаливо соглашается войти в систему: мода – спрос - предложение. (Почему-то мещанство не хочет «прибрать к рукам», допустим, поэзию Николая Заболоцкого, Николая Рубцова или музыку Георгия Свиридова — то ли неинтересно, то ли «не по зубам».)» (Куняев. https://www.klex.ru/yus).
Свиридов таки не по зубам – он преимущественно классическую музыку сочинял. А книгами (я не знаю) торгаши разве в принципе торгуют?
То есть противопоставление Куняева, минимум, некорректно.
Ему б, как поэту, надо было разобраться, почему Высоцкий обращается к массам – из-за скрытого смысла, из-за подсознательного авторского идеала настоящего социализма, к которому надо подтягивать наличный лжесоциализм. (Из-за не данности этого идеала ни сознанию автора, ни сознаниям слушателей большинство его любителей его поняли как форточку в душной комнате, что есть поверхность, так сказать, песен, а не скрытый, художественный смысл.)
Или Куняев и поэт-то второсортный, то есть – как по мне, эстетическому экстремисту – сочиняющий произведения прикладного искусства, усиливающие знаемые переживания, рождаемые по замыслу сознания, а не подсознании. И такому поэту не дано чуять художественность произведения искусства неприкладного, которое «говорит» нам ЧТО-ТО, словами невыразимое. – А ну, глянем-ка на его лучшее стихотворение (так и спрошу поисковик).
Памяти Н. Рубцова и А. Передреева
Мои друзья, вы вовремя ушли
От нищеты, разрухи и позора,
Вы стали горстью матери-земли,
Но упаслись объятий мародёра.
.
Я всех грешней. Есть наказанье мне:
В своей стране живу как иностранец,
Гляжу, как воцаряется в Кремле
Очередной законный самозванец.
.
Какая неожиданная грусть -
На склоне дней подсчитывать утраты
И понимать, как распинают Русь
Моих времён иуды и пилаты.
1991
Так и есть! – Никакой недопонятности, тайны. Всё – от ума. И со враньём. – Или это не враньё: не по закону был распущен СССР. И потому «самозванец». – Ну всё равно плохо (на мой, эстетического экстремиста, взгляд).
Прилепин (не все произведения у него от души, от подсознательного идеала – проверял лично) тоже, может, потому не сумел отделить направленность песен Высоцкого (да и всего течения авторской песни) на массы:
«Высоцкий, что называется, открыл ящик Пандоры, когда начал смешить своего слушателя — чтоб нравиться этому слушателю, его среднему вкусу, — не повышая планку для слушателя, а понижая» (Там же).
Ну, - не из-за занудства, а из любви к конкретности и нелюбви к общим словам, - посмотрим, как Высоцкий «понижа[ет]»:
«А ещё просто я хочу для своих песен выбирать персонажей, которые находятся в момент риска. В каждую следующую секунду могут заглянуть в лицо смерти. У которых что-то сломалось, они ждут чего-то неожиданного. Короче говоря, таких персонажей, которые нервничают, беспокоятся, а не тех, которые там жуют или отдыхают в данный момент. О таких писать менее интересно. Даже, если вы обратите внимание, для шуточных песен своих и то я выбираю таких персонажей, у которых что-то вот-вот случится или произойдёт. У меня в картине – ещё в одной картине – Славы Говорухина, кстати, не только в этой, но и ранее снятой картине, были песни. Ну я иногда стилизовал. Он просил меня написать танго. Я написал танго. Жили были в гавани, это значит, плавали… Ну для Славы это были две песни для фильма «Контрабанда». А вот последняя его картина «Ветер надежды»… Там было несколько песен таких грозных очень. Но была ещё одна песня такая шуточная, комедийная песня, которую во время отдыха пели молодые моряки где там, по-моему, собравшись на баке, под вечер. Она не очень смешна, а я её сейчас, как говорится, вылечу её. Дам ей новую жизнь, спою её полностью, так, как она была написана для картины, как она была заказана, как она мыслилась. Песня называется (у неё длинное название) «Почему аборигены съели Кука или Одна научная загадка». Значит, Кук был известный мореплаватель. Он очень как-то – даже по свидетельству историков – был любим аборигенами, дикарями. Вот они его любили и всё. И съели. Вот бывает тоже. Так что ничего в этом особенного, ничего нового нет. Вот. Песня написана и дана в уста одного из героев. Он просто потешает рядом сидящих своих товарищей и поёт такую песню» (https://sport24.ru/life/article-etot-mif-porodila-legendarnaya-pesnya-vysotskogo-oshibka-muzykanta-vvela-mnogikh-v-sssr-v-zabluzhdeniye).
Так, поскольку это не произведение искусства, в нём нет скрытости (какая есть и в прикладном искусстве, поскольку там есть образы – как «самозванец» у Куняева). Высоцкий прямо повышает своих слушателей, а не «понижа[ет]»: «а не тех, которые там жуют». Те – это интересы ниже пояса, а иные – выше.
Соврал Прилепин.
Ну, или не понял, что обращённость к массам это не значит массовое искусство.
И дальше позорничает вслед за Куняевым:
«Куняев приводил в пример эту известную песню Высоцкого: про Лукоморье, которого и след простыл. Найдите, послушайте.
И Куняев очень спокойно объясняет: так нельзя делать. Это классические стихи Пушкина, которое воспитали целые поколения русских людей. Это — святое. И если мы сегодня начинаем высмеивать это, завтра приходят смехачи всех остальных мастей, которым смешно вообще всё: русский солдат, русская женщина, русские святыни, Россия как таковая.
И они пришли ведь».
Да, они пришли. Но пришли из-за реставрации капитализма, с чем подспудно (и потому не понятно, ибо высоко и тонко – как и подобает первосортному, неприкладному искусству) боролся Высоцкий.
Я сошлюсь на высоту в «Лукоморье» Высоцкого (см. тут).
А вот, как критикует Куняев:
«Вспомним песню Высоцкого о Лукоморье. «Лукоморья больше нет, от дубов простыл и след, дуб годится на паркет — так ведь нет...» В сущности, это демонстративная попытка сделать из высокой поэзии фельетон на тему «современные нравы», фельетон, где действует «дядька Черномор в Лукоморье первый вор», и леший, вопящий голосом современного алкоголика: «Дай рубля, прибью, а то я добытчик ал и кто», русалка, которая «родила» дитё неизвестно от кого — то ли от лешего, то ли от Черномора, то ли от тридцати трех богатырей.
Впрочем, если мне не изменяет память, похожая пародия на «Лукоморье» уже существовала во времена моего детства, в тридцатые годы. Но без музыкального и исполнительского антуража, без магнитофонного тиражирования — поэтому ее ирония была не столь тотальной: «У Лукоморья дуб спилили... кота на мясо изрубили, златую цепь в Торгсин снесли...»
Видимо, она пришла из нэпмановской эпохи, была анонимной и не столько смешной, сколько вульгарной. Высоцкий же повторил подобную попытку, но, естественно, как одаренный актер, с большим фельетонным остроумием, с большим «чувством современности» и в эффектном исполнении. Так что поклонникам, которые, обижаясь за своего кумира, упрекают меня, что я посягаю на святое имя, неплохо бы знать, что знаменитый бард ради эстрадного успеха, «ради красного словца» не щадил наших национальных святынь. Ведь на прекрасной пушкинской сказке выросло много поколений русских детей. Сам Пушкин написал «Лукоморье» лишь потому, что с детских лет жил в благотворной для души ребенка стихии сказок и преданий:
Ах, умолчу ль о мамушке моей,
О прелести таинственных ночей,
Когда в ченце, в старинном одеянье,
Она, духов молитвой уклоня,
С усердием перекрестит меня
И шепотом рассказывать мне станет
О мертвецах, о подвигах Бовы...
От ужаса не шелохнусь бывало,
Едва дыша, прижмусь под одеяло,
Не чувствуя ни ног, ни головы.
Прекрасный и таинственный сладкий ужас воспитывает детскую душу, и я с горечью думаю о том, что нынешний ребенок, если он сначала услышит пародию Высоцкого на «Лукоморье», уже едва ли испытает это душеобразующее чувство, прочитав «Лукоморье» настоящее, потому что персонажи его уже безнадежно осмеяны».
Аж дух захватывает, как я зол…
Ну – начнём разнос с конца.
1) Книга Куняева с разносом Высоцкому вышла в 1989 году, статья подписана датами: 1982-1986. Высоцкий ещё был популярен. Можно допустить, что какой-то ребёнок услышал песню Высоцкого до того, как ему прочли «Лукоморье» Пушкина. Но нельзя мотивировать свою критику детским восприятием. Само восприятие «Руслана и Людмилы» как сказки недопустимо, ибо поэма написана для взрослых и вдохновлена вольнолюбием в стране, идущей к восстанию декабристов.
2) Куняеву не ведомо, в чём перец и новшество «Руслана и Людмилы», «Лукоморья» в частности: скрытое возвеличивание свободы постоянным вставлением в текст о старине – современности (см. тут).
3) Куняев не понял, что Высоцкий «не щадил» народ – за забвение после войны гражданственности, какая была до войны и в войну.
4) Рифмоплётство, приведённое Куняевым для сравнения с Высоцким, некорректно: пародия является не «вульгарной», а не относящейся к искусству. Вот есть такие люди, которые могут разговаривать в рифму так же свободно, как просто говорить. А этот пародист смеха ради ещё и белиберды нагромоздил:
У лукоморья дуб срубили,
Кота на мясо разрубили,
Русалку в бочку засолили,
И написали — огурцы.
И т.д.
Таких «пародий» в интернете полно.
.
Но мне надоело читать глупости Прилепина и Куняева. Оставлю на другой раз.
24 января 2024 г.
