Олег отошёл от допросной весь багровый и взгоряченный, дабы остыть, прислонился головой к холодной, недавно покрашенной в бледно-голубой цвет стене, закрыл глаза и глубоко задумался. Он не был огорчен или разочарован, узнав, что учительница ему врала, что у неё никого нет, и что она не выбрала кого-то того...другого. Наоборот, он не сомневался, что ему Ниночка сказала правду, а вот капитану Зиминой солгала. Да, Немцов не поверил в существование некоего любовника с высоко поставленными родственниками. Он трезво понимал, что его любимая кого-то покрывает, однозначно, но связи между ними не было и быть не могло. Олег достаточно хорошо изучил Нину и научился её понимать и понимать, где она врёт, а где говорит правду. А вот Полина Аркадьевна не знала Панфилову так близко, потому и поверила в вымышленную, состряпанную на ходу историю про якобы любовника. «Да ему попросту некогда и ниоткуда было взяться», — психанул майор и стукнул кулаком о стену, услышав едкий голос коллеги.
— Что, Немцов, бдишь свою благоверную училку? — спросил подошедший лейтенант, поправляя свои юные тоненькие усики и хитро прищуриваясь и без того узенькими чёрными глазками.
До недавнего времени Олег и не замечал, и не обращал внимания на то, как пристально за ним с Ниной наблюдают коллеги, как они злорадствуют от чего-то.
— Щепликов, чего тебе надо? Иди куда шёл подобру-поздорову. — майор устрашающе повернулся к коллеге, сжимая кулаки.
— Олег Павлович, а вы мне тут не угрожайте. Я, между прочим, по вашу душу от главного, — лейтенант многозначительно закатил глаза при упоминании о начальстве их следственного комитета, чем сильнее разозлил майора, поскольку тот терпеть не мог заискиваний перед «главным». И, когда Немцову пришлось с пеной у рта доказывать начальству, что учительницу Панфилову ни в коем случае нельзя задействовать в операции, понимая, что ему это светит лишения погон и краха карьеры, его это не остановило.
— И что ему надобно от меня? Почему вас прислали за мной?
— У нас убийство. Вас требуют на ковёр незамедлительно.
Разумеется, Олегу не надо было повторять приказ начальства дальше, но нехорошее предчувствие на мгновение его остановило. Ему бы вполне могли позвонить, вызвать на место преступления со следственно-оперативной группой. Но чтобы сразу вызывали на ковёр — ничего доброго это не предвещало.
— И кого у нас убили, Лаврентий Петрович? — спросил раздраженно майор, с презрением поглядывая на незатейливого лейтенанта, пристроенного по блату. Немцов не жаловал таких пришлых мажоров, они как правило ничего не делали, протирая штаны и поднимаясь в гору со всё новыми и новыми погонами и регалиями благодаря связям, в то время как обычные служащие пахали и прокладывали себе дорогу своим честным трудом и мозгами. Нет, бывало, что и среди пристроенных «блатных» оказывались рабочие, толковые специалисты, например, капитан Зимина, но это случалось на памяти Олега весьма редко. И Щепликов Лаврентий Петрович с первого дня появления в стенах следственного комитета впал в немилость Немцова своей непомерной наглостью, хамскими шутками и развязными манерами, обличенными в мило улыбающееся, «скромное» личико стройного, безобидного юнца.
— А вашу старую знакомую, — юнец театрально замолчал, злобно ухмыляясь.
— Давайте без прелюдий, ближе к делу, — майор мысленно представил, как в его объятьях нежилась Ниночка, чтобы успокоиться и не втащить по полной программе лейтенанту. В последнее время Олег заметил, что стал раздражительным, и почему-то его каждый раз успокаивали и приводили в равновесие мысли о любимой учительнице и тех редких минутах, что им было хорошо вместе.
— Ерёмину Алину Николаевну нашли убитой возле реки, — наконец-то Щепликов перестал злорадствовать, осознав серьёзность ситуации.
— Нельзя было сразу сказать? — ругнулся Немцов, с тревогой взглянув на допросную, боясь представить, что будет с Ниной, когда она узнает об убийстве Оленёнка, ведь она чувствовала, догадывалась, что её заклятую подругу уберут, и стремительно направился к главному.
Главный следственного комитета — Соломон Аркадьевич Склемин был выдержанным, дальновидным и хладнокровным начальником и стражем порядка. О висяках или «глухарях» в его отделении не слышали и не знали, любое дело раскрывалось на раз-два непревзойдёнными, матёрыми мастерами своего дела, а следователи славились в правоохранительных кругах. Так было до истории с убийством Антона Денисова и до появления в стенах следственного комитета безобидной учительницы музыки Нины Панфиловой...с неё то всё и пошло не по плану, не как всегда. И именно появление «училки в законе» в корне изменило по мнению Склемина поведение и отношение к делу Немцова. И теперь Соломон Аркадьевич принимал, отнюдь, не Соломоново решение, угрюмо рассматривая фотографии выброшенного у реки женского тела убитой Ерёминой Алины, которая тоже была основным фигурантом в деле об убийстве Антона Денисова, которая была непосредственно близка с Ниной Панфиловой. Круг преступлений замкнулся и так или иначе сводился снова к пресловутой учительнице музыки.
— Что за девка бедовая, — сказал сам себе главный. За все годы службы Нина стала первой, кто вывела из себя Склемина. И в этот момент в кабинет зашли Немцов и Щепликов без стука, ведь пришлому мажору все двери открыты.
— Доброго дня, Соломон Аркадьевич, — Олег отлично услышал слова начальника, но проигнорировал, не желая ничего выяснять со Склеминым в такой момент, догадавшись, о какой девке идёт речь.
— Я бы не назвал день добрым, — сквозь зубы процедил главный, жестом указывая лейтенанту и майору на стулья, — садитесь, где вы ходите. У нас серия намечается, а вы по отделению слоняетесь без дела.
— И без тела, — попробовал пошутить Щепликов, но осёкся, так как его удостоили презренным взглядом выше стоящие коллеги.
— Тело как раз есть, — начал сухо Склемин, — взгляни, Немцов. Главный протянул майору несколько фотографий — зрелище не для слабонервных. «Нине лучше пока ничего не знать и не видеть этого», — с пронизывающим холодом ужаса подумал Олег.
Алина Ерёмина, обнаженная, посиневшая и окровавленная, лежала на снегу почти около воды с воткнутым в груди ножом, как и у Денисова, и у Змея.
— Господа, я надеюсь, мне не нужно объяснять, что у нас серия. — в кабинете главного накалился воздух до предела от напряжения. Щепликов нервно заёрзал на стуле, ожидая, что дальше скажут «взрослые», сам он по факту ничего не делал: смотрел, слушал, хохмил, понтовался перед сослуживцами, ел, пил и якобы набирался профессионального опыта.
— Я понял. Кого отправили на место убийства? — выдохнул майор.
— Ты и поедешь, пока там никого нет, — уклончиво ответил Склемин, наткнувшись на озадаченно-хлесткий взгляд Немцова.
— Что значит там никого нет? А это, — Олег кивнул резко на фотографии, — тогда откуда?
Щепликов впервые за год «работы» в следственном комитете, куда его пристроил дядя, присутствовал при таких «разборках взрослых», он не понимал, почему главный и майор оба на грани, готовые накинуться друг на друга. И, с одной стороны, лейтенанту было интересно происходящее. А, с другой, его потряхивало от волнения, в душе он был пока что робким юношей, боялся выстрела пуль и встреч с реальными преступниками.
— Доброжелатель передал, — протянул намекающе главный, выпрямляясь в своём широком, внушительном, кожаном кресле, складывая руки на груди.
— Надо же, какие-то у нас нынче участливые убийцы, не дают пройти мимо окоченевшего трупа, — оскалился майор и встал, давая всем понять, что готов выезжать.
— Мы не договорили, Немцов, — главный навис над столом, — что с допросом вашей Панфиловой? Что говорит Зимина? Какое у учительницы алиби на момент убийства Змея, как его, кстати, зовут?
— Патяхин Артур Заирович, — отчеканил Олег, нехотя присаживаясь обратно, — пока алиби подтверждают.
— Долго, однако, барышни разговоры разговаривают, а у нас труп на трупе. Поторопи Полину Аркадьевну, будь добр. И заодно проверьте алиби Панфиловой на время убийства этой Ерёминой.
Немцов непроизвольно взвинченно выгнулся и гневно зыркнул на Склемина, всем своим видом выражая дикое недовольство и несогласие.
— И не надо мне говорить, что она не могла убить никого, — не дал главный майору воспротивиться, — а ты до конца уверен, что это Алина Ерёмина убила Антона Денисова? Подумай-ка хорошенько над тем, что уважаемая Нина Панфилова могла подставить свою подругу и нас заодно надурить.
Олег вздрогнул от предположения главного. Предположение, которое имело место быть. Немцову будто перекрыли кислород. Он отказывался верить, категорически не хотел верить в такое безумство. От одной мысли, что с самого начала Нина ему лгала, что она и есть кровожадная убийца, у Немцова меркнул свет перед глазами, лишая надежды на счастливое будущее с любимой и таинственной училкой в законе.