Похоже, существует некое превратное представление о бардо, – будто бардо целиком связано исключительно со смертью и посмертными переживаниями. Однако опыт шести бардо касается не только будущего – касается он и настоящего. Каждый шаг нашего опыта, каждый шаг в жизни есть переживание бардо.
«Бардо» – тибетское слово: «бар» означает «между» или, можно сказать, «ничья земля», а «до» – своего рода башня или остров на этой ничьей земле. Как и речной поток, он не принадлежит ни одному, ни другому берегу, но посередине имеется островок. Иными словами, это текущий опыт, непосредственное переживание сейчас-ности – то, где вы, чем заняты. Это и есть опорное понятие о бардо.
Такое переживание, конечно, привносит и понятие о пространстве. Если не замечать вот это свойство пространства, не принадлежащего ни вам, ни кому угодно еще, не удастся углядеть и островок посреди него. Живой опыт бардо возможен, только если видеть фон – пространство. И отсюда – в пространстве или в понимании пространства – случается сверкающая вспышка, проблеск. В целом, любое переживание бардо – это ситуация, в которой мы всплываем из прошлого, еще не вылепив будущее, но, как ни странно, где-то все-таки находимся. Мы стоим на некой земле, что весьма таинственно. Никому не известно, как мы здесь очутились.
Эта таинственная земля, не относимая ни к чему, и есть на самом деле переживание бардо. Она очень тесно связана с практикой медитации. Более того, она и есть медитативное переживание. Вот потому я и ввожу эту тему. А еще она связана с темой простейшего эго и с тем, каков опыт человека, связанный с эго, в том числе – всевозможные странствия по шести мирам.
Помимо этого существует вопрос о том, как мы оказались в шести мирах, – как мы обнаруживаем, что опыт представляется нам не эволюционным процессом – каким должен быть, – а чрезвычайно дробным и обрывочным, исключительно в проблесках. Все словно бы не соединено, не взаимосвязано – все беспорядочно и преисполнено потенциальной силы, словно груда исполинских валунов. Любой опыт переживается как настоящий, мощный, впечатляющий, но в целом мы не видим, что между этими мощными переживаниями есть какая бы то ни было связь. Словно двигаемся через воздушные ямы – эмоционально, духовно, в бытовой и политической жизни. Человек проходит сквозь эти вспышки, или драмы – или, напротив, отсутствие драм, – а также сквозь скуку, которая есть тоже некая сторона драмы. Мы проходим все эти процессы насквозь. И вот эти разрозненные ситуации, которые при нашем спутанном мышлении кажутся никак не сопряженными с той основной связностью, и представляют собой саму эту связность. А потому единственный подход – видеть эволюционный процесс.
Я не могу давить на людей, чтобы они поняли или слепо приняли все это на веру. Чтобы никто ни на кого не давил, нам для работы нужен конкретный предмет. Тут-то шесть переживаний бардо и пригодятся – в каждый миг, в любой ситуации. Каждый из шести видов бардо индивидуален и по-своему неповторим. Это, с одной стороны, обособленные ситуации, а с другой – они развились и влияют на нас, проницая нас насквозь в том первичном пространстве или первичном психологическом фоне. Поэтому распознавать опыт бардо очень важно. На самом деле это даже более глубинно, чем простые разговоры о смерти, или перерождении, или о том, что с вами случается после смерти. Опыт бардо фундаментальнее всего этого.
— Чогьям Трунгпа. Из книги «За пределами безумия. Опыт шести бардо».