У дома он завернул в “Ленту” и честно купил там пакет красного вина, две полуторалитровых бутылки воды без газа, чёрный хлеб, пачку сахара, один лимон, курицу, макароны, упаковку яиц и шесть пакетов замороженных овощей. Свой обычный продуктовый набор. Недоставало сыра. Он взял бы и сыр, но на него выставили такой ценник, что Васильев решил наведаться за ним в соседнюю “Пятёрочку”, где он был на порядок дешевле.
Возле “Пятёрочки” промышляла компания алкашей в старой мешковатой одежде, с заплывшими по “азиатскому” типу глазами-щёлками и с одинаково-отёчными физиономиями. Наверняка среди них были женщины, но они сливались с мужчинами. К женщинам алкоголь особенно беспощаден.
Алкоголики выстроились в рядок у стены неподалёку от входа и по цепочке передавали друг другу открытый пакет с бурдой. Точно такой же пакет Васильев купил две минуты назад в “Ленте”. Все участники данной ячейки происходили из окрестных домов. Стягивались сюда утром на промысел и тусовались до самого вечера как в своё время у рок-магазинов вроде “Давай-давай” днями напролёт сшибая деньгу торчали всякие неформалы.
Проходя мимо, Васильев задумался возможно ли вынести алкоголиков в отдельную субкультуру. Как и все представители субкультур алкоголики являются аутсайдерами, пренебрегают социальными нормами, разговаривают на сленге и имеют свой узнаваемый стиль.
– Братишка! Мелочью не богат? – обратился к нему нестриженный парень из числа забулдыг. Васильев проходил слишком близко и у парня сработал инстинкт. Васильев отметил молодость последнего. На вид парню было лет 28, не больше. Несомненно, самый младший в компании. Среднего роста, в синей спортивной куртке, тренировочных штанах и в резиновых тапках. В другой раз Васильев и ухом бы не повёл и сделал вид что не слышит. Тем более от похмелья попрошайка не умирал, а наоборот, бодрился и дышал на Васильева свежим, “молоденьким” перегаром. Но положительный заряд, полученный у Дианы пока не иссяк. Васильев любил людей и не против был выступить спонсором местного движения алкоголиков. Показать себя меценатом. Он остановился, поискал по карманам мелочь, не нашёл и не глядя вручил попрошайке первую попавшуюся бумажку из кошелька.
– От души! – горячо поблагодарил парень и вернулся с подачкой к дружкам-приятелям. Те воззрились на бумажку как на невидаль.
Васильев вошёл в магазин и сразу обратил внимание на пожилого охранника из нацменов. Тот стоял у дверей с телефоном в вытянутой руке и смотрелся в него как в карманное зеркальце. Персонал магазина состоял сплошь из инородцев. Пять или шесть женщин в пурпурных передниках с бейджиками “Саида”, “Наргиза”, “Фатима” носились по залу, а две торчали за кассами.
В кондитерском отделе крупная красноволосая тётка из покупателей громко костерила пристыженного мужика. Видимо мужа. Мужчина беспокойно оглядывался по сторонам и шёпотом призывал жену говорить тише, но слова его вызывали обратный эффект. Та ещё больше выходила из себя. Почему-то женщин тянет выяснять на людях отношения. Мужчины в этом плане более сдержаны и в общественном месте никогда будут скандалить. Ну а что движет женщинами, когда они затевают свару? Желание продемонстрировать окружающим свою власть над мужчиной или что? Например, мать Васильева обожала “воспитывать” его на улице. Сколько таких унижений перенёс он в юные годы! Отчиму, кстати, тоже доставалось, но меньше.
На весь магазин женщина упрекала мужчину в трусости, а мужчина в ответ скрежетал зубами. Вроде как у женщины на дороге случился конфликт с другим водителем, а муж счёл виновницей дорожного инцидента её самоё и теперь стоял обтекал. Подслушивать чужие скандалы – это как просматривать чьё-то семейное порно.
– Слюнтяй! Трус! – кипятилась женщина. Мужчина не выдержал, резко оттолкнул от себя тележку с продуктами и твёрдо зашагал к выходу. Охранник на секунду оторвался от экрана и, проводив его взглядом, снова вперился в телефон. Обычно Васильев поступал также как этот мужик. Уличные семейные разборки тем и хороши, что можно уйти. Дома же уйти было некуда и приходилось терпеть. А мать не прекращала своих издевательств пока не доводила Васильева до того, что он начинал лупить кулаками в стены. Именно эта реакция и послужила поводом для обращения к психиатру.
Васильев конфликтностью не отличался. Наоборот, большей частью он был спокоен. Не лез на рожон и производил впечатления человека избегающего конфронтации. Но временами ему сносило башню и тогда агрессия выплёскивалась наружу и сносила всё на своём пути как незадачливый барьерист. Правда, взрывался Васильев не на пустом месте, а вследствие затянувшейся склоки с матерью, целью которой и было вывести его на эмоции и извлечь кайф. Мать знала куда и с какой силой следует нажимать, чтобы заставить Васильева сдетонировать.
Васильев достал из стеклянной витрины две упаковки бюджетного сыра и бросил их в сумку к продуктам из предыдущего магазина. Для себя он уже решил, что не будет оплачивать этот сыр и вынесет его в сумке. Этнический характер универмага сам по себе вынуждал совершить кражу. Для отвода глаз Васильев взял плитку шоколада и пошёл с ней на кассу самообслуживания. Оплатил её и взял чек. В момент покупки никто за Васильевым не присматривал. Ассистентка в зоне электронных касс помогала оплачивать банку энергетика двум своим землякам. Те не встали в живую очередь и отправились “покупать у компьютера”, но не совладали с высокими технологиями, и Гульнара пришла им на помощь. Васильев тем временем покинул торговый зал, вышел в раздвижные двери в предбанник с камерами хранения и когда Гульнара настигла его там он не сразу сообразил, что ей от него понадобилось. Бдительная сотрудница кассовой зоны крепко вцепилась в ручки экологической сумки. Обалдевший Васильев дёрнул на себя свою ношу:
– В чём дело?!! Отпустите!
– Покажи, что внутри! – нагло потребовала Гульнара.
Васильев заглянул в чёрные глаза Гульнары под сросшимися на переносице бровями и понял по ним, что что узбекский вариант Фриды Кало не шутит.
– Покажи! Покажи! – твердила Гульнара и тянула сумку к себе.
В голове у Васильева зазвучала популярная в 90-е годы песенка:
Это было как в кино, в голове было одно:
Забирай свое и беги, беги, беги,
Уноси свои ноги, ноги, ноги.
Продолжение следует...