Опаньки! А вот это уже интересно!.. А то Слава за пять часов дежурства уже звереть от скуки стал, тем более что на маршрут нынче пришлось выехать без напарника, да еще в этот медвежий угол. То есть в самый отдаленный уголок района, где машины появляются с периодичностью в час по чайной ложке. Да еще жара, будь она неладна, от которой, кажется, усохло не только тело, затянутое в форменную куртку и штаны со светоотражающими полосками, но и мозги в раскалившейся как банная печка черепушке.
Водитель бежевой «копейки», пошли Аллах ему денег на штраф, похоже, решил развеять в Славе сонную одурь и летел на пределе возможного, откровенно наплевав на стоящий при повороте знак ограничения скорости. Все-таки хорошая вещь «копейка», шустрая. Слава даже радар включать не стал, и без того было видно, что скорость не меньше девяноста на шестьдесят. В смысле километров на минуты. А знак, между прочим, четко предписывал ехать по этому участку никак не более сорока в час...
Шагнув от спрятавшейся за кустами патрульной машины к дороге, Слава властно выкинул вперед жезл и коротко свистнул. «Копейка» затормозила так, что, казалось, водитель вылетит через переднее стекло. Не вылетел... То есть вылетел, но не через стекло, а как положено, через дверь. Взъерошенный интеллигент лет сорока со съехавшими набок очечками и насмерть перепуганной физиономией. Слава, глянув на него, мысленно поморщился, представив нудную процедуру в двух актах. Акт первый: «Простите, знака не заметил». Акт второй: «Совести у вас нет, хапужники!» И почему такие вот интеллигентного вида чайники больше всех права качают? Ведь для их же безопасности знак поставлен, нельзя здесь больше сорока держать, по такой-то дороге. Ладно, машины не жалко, их дело. А если опрокинется?
Козырнув, Слава с хрипотцой отчеканил:
— Инспектор дорожно-патрульной службы сержант Мартынов. Превышаем? Документики поз...
— Какие еще документики?!! Стоишь тут как... Где надо, так нет вас... А тут ты...
Надо же, шустрый клиент попался. А по виду не скажешь. Набрав в грудь побольше воздуха, Слава рявкнул, аж уши заложило:
— Па-а-прашу не оскорблять! Где надо? Кому надо? Чего надо?
— Да там,— заорал мужик в полный голос,— авария! «Волга» в столб въехала, два трупа в салоне! Все кровищей забрызгано!
Оставив шутовской тон, Слава озабоченно уточнил:
— Уверен, что трупы? Может, живы еще? Как произошло, видел?
— Не видел... Откуда живы? Не шевелятся... Я подошел, заглянул в салон, а там... Минут десять в канаву травил, не мог остановиться...
— Да подожди ты с канавой! Хоть что-то видел? Что, прямо среди бела дня просто так в столб въехали?
— Даже не знаю как... В общем, я со стороны Лебедяни ехал, а впереди меня легковушка шла. Ни номера, ни марки сказать не могу, пылища на грунтовке страшная. Цвет, кажется, белый. Вот... А когда на асфальт выехали, отстал я, «Волга» уже у столба стояла, и на дороге только одна машина была, очень далеко. Может, та самая, а может и нет. Больше ничего не знаю.
— Понятно... Далеко?
— Километров восемь...
Наспех переписав данные с документов очкарика, Слава запрыгнул в свою «шестерку» и сорвался с места, с мигалкой и сиреной, сразу выжав сотню, ворочая баранкой из стороны в сторону, ежеминутно рискуя опрокинуться на давно не ремонтируемой дороге, сплошь усеянной трещинами и рытвинами. Видавший виды «жигуленок» жалобно стонал и лязгал всеми сочленениями, но не до осторожности было, не до жалости. «Волга» проехала минут двадцать назад, восемь километров проскочила минут за десять. «Копейке» потребовалось, с ее скоростью, минут пять. Ну, пусть минут пять в канаву травил, в стрессовой ситуации всегда кажется, что времени проходит много, хотя реально раза в два меньше. Пусть минуты две прошло от аварии до обнаружения «Волги» водителем «копейки». Итого минут двадцать было у подонка, который аварию видел и трусливо сбежал, не оказав помощи, не сообщив никому. А может, сам же и виноват. За двадцать минут далеко не убежишь, и есть вполне реальный шанс догнать...
Зрелище было и впрямь не для людей с неустойчивой психикой. Съехавшая с дороги «Волга» в опору электропередач впечаталась основательно. Видимо, скорость была не меньше сотни, ограничение давно заканчивалось, и удар был таким, что двигатель частично въехал в салон. Кровищи было и впрямь немеряно, Слава с трудом подавил позыв рвоты. Все же преодолел брезгливость, приблизился вплотную, с нешуточной радостью заметил, что водитель жив, и мысленно отпустил в адрес нервозного водителя «копейки» парочку не самых лестных эпитетов. Пожилой мужчина за рулем «Волги» говорил тихо, почти шептал, и Славе пришлось наклониться к нему, чтобы разобрать хоть слово.
— Пощупай у... жены... пульс... жива?
Обогнув машину сзади, Слава осторожно взял за запястье женщину, наполовину вылетевшую на капот, потом приложил пальцы к ее шее.
— Жива. Ты не говори, нельзя тебе. У тебя, похоже, ребра сломаны, так что дыши осторожнее. Как бы легкие не задело...
— Молчи... слушай... Я врач. Вызывай «скорую» и реа... нимацию жен... жене... У нее перелом осн... основания черепа, скорее всего... Не вздумай шеве... лить. Того скота догони... белая «четверка»... номеров не... видел... Выскочил на скорости... в передок... мне... Догони. Нам ты не поможешь... Вызови и поез... жай... Все...
Спорить было бессмысленно, помочь им Слава действительно ничем не мог. Трогать их сейчас опасно, еще неизвестно, какие обломки костей можешь сдвинуть и что там они повредят. Без разговоров Слава заскочил в машину, резко тронул с места, и уже на ходу сообщил в райотдел, жалея, что не сделал этого сразу, поверив истеричному очкарику.
— «Пенал» восемнадцатому... «Пенал», ответь восемнадцатому...
— На связи...
— Сережа, у меня ДТП. На шестьдесят пятом километре зеленая тридцать первая «Волга», двое пострадавших. Мужчина и женщина лет по пятьдесят, плюс-минус. Тяжелые. Срочно «скорую» и реанимацию. Срочно! Преследую виновника, белый ВАЗ-2104, номер не установлен. Движется в направлении соседей, сориентируй, пусть ждут на КПМ. На правом переднем крыле предположительно вмятина, возможно со следами зеленой краски.
— Принял, передаю...
Минут десять Слава летел на предельной скорости, пугая редкие встречные машины сиреной, изредка останавливаясь расспросить водителей, но никто, как ни странно, белой «четверки» с вмятиной на крыле не видел. Тогда Слава выключил сирену, немного сбавил скорость, и повторно вызвал дежурного. И ничего утешительного не услышал. До границы района, по подсчетам, «жигуль» давно должен был доехать, но на КПМ его не видели. И водители встречных машин не видели. Свернул на грунтовку? А куда, собственно? В поле? Зачем? Ему, по логике, подальше удирать надо, а не в лесочке прятаться. Должен же понимать, что объявят в розыск и попадется хоть сейчас, хоть сутки спустя, в какую бы сторону ни поехал... Стоп, стоп, стоп... А дорога на станцию, в двадцати километрах от места аварии, которую Слава сгоряча пролетел на всем скаку? Правда, там тупик, некуда ехать. То есть, можно, конечно, вдоль железки, но опять же выскочит на КПМ соседей...
— «Пенал» восемнадцатому... Сережа, я станцию проверю. Слышишь?
— Принял, станцию... «Крестников» твоих уже везут в больницу, живы. Как понял?
— Понял тебя, понял. Если что станет известно — сообщи...
...Собственно говоря, это даже и не станция, а полустанок, на котором в прежние годы даже не все электрички останавливались. Правда, строений прибавилось, вместо одинокой будочки кассира-диспетчера поставили вполне современный бетонный вокзальчик с залом ожидания, и народу стало колготиться гораздо больше, из-за строящегося в трех километрах кирпичного завода, на строительство которого привлекли сезонных рабочих. И даже какой-то оборотистый малый поставил на перроне коммерческий киоск, в котором наибольшим спросом пользовалось пиво у местных алкашей и чупа-чупсы у сопливых пацанов. В общем-то, в будний день, да в самый разгар, народу не так-то и много. Но как отличить среди них человека, который менее часа назад совершил ДТП, грубо нарушив правила, если совершенно ничего о нем не знаешь? Ни возраста, ни внешности. Даже не известно, мужчина это был или женщина. Вот задачка-то! А то, что подлец этот (или подлюка) находился здесь — это точно. Потому что брошенную белую «четверку» с вмятиной на правом переднем крыле Слава обнаружил одиноко стоящей за грязно-желтым сараем, в котором дорожные рабочие хранят инструмент. И двигун был еще раскаленным, словно бросили ее минут пять назад. Делая скидки на жару, — минут пятнадцать-двадцать. Вот только в зале ожидания никого более или менее похожего на виновника аварии не было. Три старушки, две молоденькие девицы с такими же пацанами и человек тридцать типичных работяг, в спецовках, с дорожными сумками. Судя по времени — первая смена со стройки. И все. И уехать этот некто никуда не мог, за последние полчаса не было ни одной электрички, это Слава у диспетчера в первую очередь выяснил. И теперь стоял возле своей машины, терзая рацию, в надежде скорее получить ответ от дежурного на свой запрос о белой «четверке» с номерами, выданными не в их районе. Не в их районе был зарегистрирован «жигуль». Потому и поплутал невидимка, прежде чем попал на станцию, и сдуру, не зная местности, действительно рванул по проселку, вдоль железки, пока не убедился, что миновать КПМ на границе двух районов все равно не удастся. И обратно, в сторону райцентра, поехать не рискнул, боясь влететь при первой же проверке...
— Восемнадцатый «Пеналу»... Слава, слышишь меня?..
Нырнув в салон, Слава схватил рацию.
— Восемнадцатый на связи.
— Пробил «четверку». ВАЗ-2104, госномер Константин пятьсот шесть Константин Владимир, зарегистрирована в соседнем районе на имя Малышева Геннадия Федоровича. От владельца имеется заявление об угоне «жигулей» два дня назад. Как понял?
— Понял, угнана... Кого мне теперь искать, в рот компот?!
— Да брось ты, он уже давно ту-ту. Дохлятина.
— Ну уж нет. Рядом он где-то. Если сейчас не найду — вот тогда точно будет дохлятина. Ладно, до связи...
Вот тебе и опаньки. Владелец установлен, но толку от этого никакого. Пешком угонщик отсюда не уйдет. Значит, будет ждать электричку. Ждать и где-то прятаться, потому что патрульную машину не видеть не мог, в его-то положении. Или дождется, пока у настырного мента терпение лопнет и уедет он ни с чем, докладывать начальству, что лопухнулся. А потом сядет-таки на электричку и уедет в свои неведомые дали, и совесть его, скорее всего, мучить не будет. А доктор с женой, возможно, на всю жизнь останутся инвалидами... Вот интересно, где может спрятаться человек, чтобы не привлечь к себе внимания? В кустах? За сараями? Или... Вот!
Обругав себя последними словами, Слава ринулся к стоящему за зданием вокзала туалету, заглянуть в который сразу не сообразил. С ходу распахнул одну будочку, вторую... В третьей культурненько сидел мужик лет тридцати с газеткой в руке, высоко задрав надетый явно не по погоде прямо на голое тело ватник. А на ногах вполне городские туфли, и брюки, сморщенные возле щиколоток, не для работы в коровнике. Слава одним рывком сдернул заседателя с очка и выругался:
— Ну что, козел, сбежать хотел? Пойдем, я тебе скажу кое-что.
Ошарашенный в первую секунду мужик, оказавшись на свежем воздухе, малость оклемался и заорал дурным голосом:
— Да вы что, спятили все сегодня, что ли?!! То один с ножом к горлу, то другой. Так тот хоть шмотки оставил, а ты чего дашь? Свистульку, что ли, свою подаришь?
— Кто шмотки оставил? — У Славы аж сердце похолодело от догадки.— А ну, быстро говори!
— Да говорю же, пришел я на станцию пивка попить. Ну, влил в себя пару литров, пошел сюда, по надобности... Стою себе, а тут дверь распахивается, вот такой же коз... То есть тоже врывается, мордой меня в стенку и свинорез к горлу. Я ему: «Ты что, мол, барбос, делаешь?» А он мне: «Заткнись, пока глотку не перерезал». Ну, короче, велел снять мои манатки, оставил штаны и ботинки, вот я и сижу... переживаю...
— Давно?
— Да минут десять.
— Выглядит как?
— А я видел? Он мне велел башкой не крутить, а то отчекрыжит.
— Так... Натягивай штаны, пошли.
— Куда еще?
— Опознать поможешь.
— Так ведь я же не видел...
— А вещи свои тоже не видел? Давай быстрее, вон электричка подходит! И учти, не поможешь — я тебе кучу неприятностей твердо обещаю. Этот скот час назад ДТП совершил, по его вине два человека едва не погибли. Хотя еще неизвестно, выживут ли. Он сейчас с толпой смешался, пользуется тем, что я его в лицо не видел. Да быстрее ты, что ли, штаны натягивай!..
Последние слова Слава прокричал уже на ходу. Мужичок порядком приотстал, явно не справляясь с замком чужих брюк, чертыхаясь и едва поспевая вприпрыжку за прыгающим через рельсы инспектором. И не успел, балда! Слава уже заскочил на подножку, протянул было руку, но мужик, окончательно запутавшись в чересчур длинных для него брюках, плюхнулся лицом в гравий. Электричка пронзительно взвизгнула, двери захлопнулись, едва не прижав Славу, и перрон за пыльным стеклом стремительно поплыл назад...
...Телефон в диспетчерской заливался пронзительно, будоража покой небольшой комнатенки с расписанием поездов на стене и схемой железной дороги. Сняв трубку, пожилая женщина-диспетчер недовольно отозвалась:
— Слушаю, восемьсот пятый километр!
— Алло, алло!.. Диспетчер?.. Диспетчер, едрена мать!!
— Да слушаю!
— Дежурный по райотделу звонит. Алло! Слышите? Там у вас на станции наш сотрудник, инспектор ГИБДД, срочно его позовите. Срочно! У него рация не отвечает, видимо, из машины вышел.
— Нет его.
— Как нет?!!
— Только что в электричку заскочил, чумовой. Я уж думала, ему дверью чего-нибудь прищемит.
— Верните немедленно!
— Как? Поезд за хвост притяну? Электричка уж три минуты как ушла. А что случилось-то?
— Нарушителя преследует на угнанной машине. Я только что получил сообщение: полтора часа назад на федералке ограбили заправочную станцию. Преступник скрылся на той самой машине, вооружен ножом и обрезом. А Мартынов ничего не знает!
— О господи!
— Машинисту можете сообщить? Он же нарвется... Пусть машинист предупредит, помощника пошлет в вагоны...
— Да у меня же рации нету! Звони диспетчеру на узловую...
...Оказавшись один в пустом тамбуре, Слава тоскливо выругался в пустоту и, привалившись спиной к закрывшейся двери, закурил. «Ну, и что теперь? Все еще хуже стало. Без того алкаша мне здесь вообще делать нечего. Тот хоть по своим вещам мог опознать, а что я знаю об этом невидимке? Только то, что он мужчина, одет в рабочую спецовку, судя по сравнительной комплекции, коротковатую, что у него нож и в ход его пустить при случае не задумается. Следующая станция через двадцать минут, и народу там не в пример больше. Он просто сойдет и растворится в толпе... Хотя, если хорошенько подумать...»
Ни хорошенько, никак вообще Слава подумать не успел. Дверь из межвагонного перехода с треском распахнулась, и в тамбур влетел молодой парень в форме железнодорожника. Вздрогнув от неожиданности, Слава выронил сигарету и выругался:
— В рот компот! Ты что, чумовой? Так ведь и дураком можно сделать!
Резко затормозив, парень широко улыбнулся, не обращая внимания на ругань.
— Слушай, а я тебя ищу. Ты ведь Мартынов?
— Ну. А ты что за фрукт?
— Я помощник машиниста. Меня Семеныч послал...
— А Семеныч — это машинист?
— Ага. Короче, только что получили сообщение от диспетчера, с узловой, а ее просили ваши передать, из райотдела. Тот мужик, за которым ты гонишься, сказали, вооружен, и тебе велено не рыпаться и его самостоятельно не задерживать.
— И все?
— Все. А что еще?
— Тоже мне новость. Сам знаю, что нож у него.
— Что-то еще говорили, но мы толком не поняли. Связь неустойчивая, мы ж за горку заезжали, экранирует. Да еще через третьи руки. Уяснили только, что на станции его встретят, а тебе не вмешиваться.
— Встретят они его... А узнают как? Я от него в двух шагах был и прошляпил... Слушай, парень...— Пораженный простой до обалдения мыслью, Слава едва не подскочил от восторга. И ведь как просто, как же он сразу не сообразил! — Мне помощь твоя нужна.
— Какая?
Ткнув пальцем в дверь туалета, Слава спросил:
— Ключ есть?
— Конечно.
— Открывай...
Втолкнув парнишку внутрь, Слава коротко велел:
— Раздевайся.
— Чи-и-во-о?!
— Быстрее давай, некогда! Ты на станции видел, как народ садился? В один вагон сели?
— Ну да. Перрон-то маленький.
— Вот. Вряд ли он в другой вагон пойдет, ему выгоднее в толпе работяг оставаться. Он там, на станции, мужичка одного подраздел, и его теперь от остальных не отличить. И в лицо я его не видел. Но и он меня едва ли всерьез срисовал. Я сейчас надену твою форму, пройду в вагон и сяду с краешку. А ты в моей зайдешь, минуты через две. Но не раньше, понял?
Хмыкнув, парень покрутил круглой головой.
— Ну понял. А делать-то мне что?
— Ничего. Просто пройдешь по вагону не спеша. Иди себе и все. И внимательно смотри на каждого. А я буду за пассажирами наблюдать. Чем-нибудь он себя обязательно выдаст. Но не подходи ни к кому. Не забудь, нож у него. Еще пырнет...
В вагон Слава вошел неторопливой походкой, низко надвинув на глаза козырек форменной фуражки и с трудом заставляя себя ни на кого не глядеть, прошел в самый конец, опустился на скамью возле двери и скучающим взглядом уставился в запыленное стекло. И только после этого осторожно осмотрел пассажиров, прикидывая, кто из мужчин мог бы подойти под имевшееся скудное описание. Народу, в общем-то, немного, все, кто вошел на станции, так и сидели в вагоне, заняв свободные скамьи. И никого Слава так и не сумел определить. Оставалось только надеяться на свой нехитрый трюк. Невидимка так невидимка. Поиграем в эти игры по одним правилам...
Парнишка дисциплинированно вошел в вагон через пару минут, как и было велено. Тоже низко надвинув на глаза форменную кепку, неторопливо пошел по проходу, пристально глядя на всех подряд мужиков. Слава внимательно наблюдал за реакцией пассажиров, сжимая в кармане брюк «Макарова». Пес его знает, еще кинется на «мента» с ножом, отвечай потом за парнишку. Стрелять, конечно, нельзя при таком скоплении народа, но припугнуть при случае придется.
А парень тем временем дошел до середины вагона, остановился и вдруг громко приказал, балда:
— Всем оставаться на местах, проверка документов!
Идиот! В сыщиков решил поиграть, инициативу проявил. Слава аж потом холодным покрылся, несмотря на жару. А если сейчас вон тот мужик, длинная жердина лет тридцати, вскочит и ткнет парнишку пером в бок?
По имеющимся приметам вроде как похож...
Слава еще додумать эту мысль не успел, а мужик действительно проявил себя. Правда, даже не привстал, просто вперился в самозваного инспектора ДПС шальным взглядом и злобно пролаял:
— Да ты, командир, совсем офонарел? Ежели на опохмелку не хватает, иди на дорогу, там и стреляй себе остограммиться. Какие еще документы? Что здесь, приграничная зона, что ли? Или восемнадцатый годок вспомнил?
Парень как заведенный растерянно повторил, явно не зная, что делать дальше:
— Попрошу документы и не пререкаться.
И тут со второй скамьи от него поднялся брюнет лет двадцати с небольшим и вразвалочку зашагал к тамбуру, подальше от предприимчивого помощника машиниста, прямиком в сторону Славы. И тот совершенно машинально отметил, что брюки и куртка парню коротковаты, и рубашка на нем шелковая и новенькая, и небольшая дорожная сумка, неделю как из магазина, никак не сочетается с потрепанной спецовкой... И автоматически выдернул из кармана пистолет, сталкивая большим пальцем вниз язычок предохранителя и передергивая затвор. Услышав щелчок, парень резко остановился, оглянулся затравленно на «мента», снова посмотрел на поднявшегося Славу... Резко расстегнув молнию на сумке, выдернул обрез двустволки, схватил с ближайшего сиденья девчонку и, приставив к ее голове обрез, дико заорал:
— Всем лечь! Лечь, я сказал, или я ей башку снесу!!! А ты брось ствол, с…!
Мужики попадали едва ли не быстрее женщин, в том числе и помощник неведомого Славе Семеныча. Сам Слава остался стоять, хотя пистолет и бросил — на сиденье, чтобы при нужде можно было быстрее поднять. И замер в полуприседе, напрягая мышцы ног, готовясь к прыжку, случись такая возможность. А в голове и мыслей никаких не было, кроме одной: «Вот тебе и нож, вот тебе и вооружен...» Короче, немая сцена из бессмертной комедии. И, похоже, никто не знал, что предпринять в такой ситуации, в том числе и сам невидимка. Хотя уже не невидимка... Впрочем, это Слава подумал было, что тот не знает что делать. А парню, кроме разбойной лихости, видимо, и смелости было не занимать. Оттолкнув девчонку в сторону, он резко повернул ствол в сторону окна и нажал на спуск. В вагоне грохнуло, повисло сизое облачко дымного пороха, пыльное стекло с треском вылетело наружу, и парень, ни секунды не думая, с разбегу прыгнул прямо в разбитое окно...
— Твою…!!!
Кто это проорал, Слава не понял. Может быть, и он сам, уже на бегу запихивая в карман пистолет. Пнув скрючившегося на полу железнодорожника, отчетливо рявкнул: «На станции нашим сообщи!» — и, коротко разбежавшись, щучкой полетел вслед за бандитом, бормоча про себя: «Только бы не в столб, только бы не...» И уже на лету вспомнил, что прыгать надо по ходу поезда, чтоб не затянуло под колеса, но поздно уже было, с жизнью уже попрощался в эти краткие секунды, и даже как приземлится, не думалось, некогда было, просто летел, чувствуя, как жжет порезанную об обломок стекла щеку, и, кажется, что-то бесконтрольно орал. То ли «господи, пронеси», то ли матом…
Однако не зря говорят, что Бог пьяных и дураков жалеет. Пьяным Слава не был, конечно, но вот умным его поступок никак нельзя было назвать. И в столб он не врезался, и приземлился сносно, ничего не сломав, не покалечив. И даже пистолет умудрился не выронить. Боком, правда, сильно ударился, но в горячке этого как-то не почувствовал. И потому, вскочив на ноги, Слава с удвоенной энергией припустил за удалявшимся парнем, тоже небезуспешно приземлившимся метрах в ста пятидесяти и теперь стремительно улепетывающим подальше от места падения. С вернувшейся удивительно быстро ясностью ума Слава сообразил, что перезарядить обрез тот едва ли успел, и, значит, у него в запасе всего один выстрел, и догнать его будет не слишком сложно. Поскольку в беге Слава не промах, с его-то «ходулями» и дыхалкой, а вот руки у него, в отличие от убегающего невидимки, свободны. Тот, издалека было видно, при каждом прыжке поправлял на плече изрядно сковывающую движения сумку, бросать которую упрямо не желал. Потому и расстояние между ними быстро сокращалось, и единственный риск заключался в том, что можно получить заряд дроби в грудь, прикрытую только форменной рубашкой.
Вот уже между ними восемьдесят метров... пятьдесят... тридцать... Обернувшись на бегу, парень неприцельно шарахнул в сторону Славы, израсходовав последний патрон, когда до ближайших деревьев негустого леска оставалось метров двадцать. По правой ноге словно высоковольтным разрядом ударило, и Слава, взвизгнув от боли, кувырком покатился в сухую траву. И тут же бабахнул в воздух, проорав вдогонку невидимке:
— Лежать!!! Лежать… не то пристрелю!
И еще добавил, в ствол дерева, мимо которого тот пробегал. Ствол загудел от удара девятимиллиметровой пули, что тебе рельсы при подходе товарняка, и парень дрогнул — жить-то хочется — и ничком рухнул на землю, закрыв голову руками. С трудом преодолев оставшиеся до него метры, Слава упал в траву, устроившись на боку, раненой ногой вверх, морщась от боли и ругаясь, жути нагоняя.
— Ты, коз-зел!.. Я вот тебя сейчас грохну, и любой суд меня оправдает за применение оружия! Полдня за тобой бегаю, а теперь еще хромать месяца три буду. Да я же тебя без суда и следствия, гаденыша!..
А сам тем временем брючным ремнем ногу перетягивал, чтобы хоть немного унять струившуюся кровь, и молил Бога, чтобы не потерять сознание, пока помощь подоспеет. У водителя аптечка найдется, а там и в больницу отвезут. Только бы выдержать минут десять. От силы пятнадцать. Ну, двадцать, никак не больше.
А там наши придут...
* * *
Сквозь полудрему Слава слышит малоразборчивые голоса где-то неподалеку, но смысл разговора улавливает с трудом. Один голос, низкий баритон, как будто знаком, чем-то на голос начальника райотдела похож, только нотки в нем непривычно просящие. Что он там бормочет?..
— Да я же вам говорю — недолго. Должен же я своего орла навестить?
Второй — женский и строгий — отвечает:
— Хорошо. Но не больше трех минут. У него большая кровопотеря, ему нужен покой и еще раз покой.
Открыв глаза, Слава обнаружил на стуле, рядом с кроватью, своего начальника. Нарисовался, полковник Зиянгиров собственной персоной. Скосив глаза в сторону, Слава осмотрел небольшую палату и, наморщив лоб, негромко уточнил:
— Я в больнице?
Зиянгиров хмыкнул.
— А то? Где ж тебе еще быть, голубь ты мой сизокрылый.
— Ни черта не помню. Как прыгал, помню, как бежал — тоже. А дальше — как отрезало. Задержали того козла?
— Ага... Подъехали — а он лежит под деревом, головенку ручонками закрыл и поскуливает. Чем ты его напугал до мокрых штанишек?
Усмехнувшись, Слава пробормотал:
— Беспримерным мужеством и верностью долгу... Что хоть было-то?
— А чего? Подъехали мы, он лежит, ты тоже. Глаза стеклянные, никого не узнаешь, только материшься да в дерево постреливаешь. Вернее, постреливал. Видно, за минуту до нас последний патрон выпустил. Все семь в стволе и засели. Восьмой в воздух выпустил?
— Ага.
— Ну вот, а говоришь, что не помнишь. Твое счастье, что перепугал парня до смерти и он патронов не считал. У тебя «Макар» на задержке стоял. Вовремя мы... Тебя сразу в больницу, и вот третий день уже отдыхаешь. Ну ничего, врачи говорят, что через месяц ходить будешь. Крови только много потерял...
— Кто хоть он?
— Парень-то? Да чудик залетный. Бомбанул с подельником станцию заправочную, да его же и кинул. Удрал, подлюка, вместе с деньгами. Подельника мы почти сразу нашли, тот в сердцах и сдал крысятника. Так что парнишку твоего мы бы на станции взяли.
— Так я, стало быть, зря каскадировал?
— Не скажи... Доктора с женой благодаря тебе спасли. Еще бы чуть, и пришлось в морг отправлять. Да и Якименко этого тоже неизвестно как бы взяли на станции. Он ведь мог и стрельбу открыть, неизвестно, как бы сложилось. Ты, может, тоже не лучшим образом поступил, но ведь задержал, и из гражданских никто не пострадал... Да, — спохватившись, Зиянгиров положил на кровать пакетик с апельсинами. — Это тебе на поправку. И от ребят большой привет. Всех-то не пустили, так они мне наказали. А ты давай выздоравливай...
Уже у двери полковник обернулся и неожиданно спросил:
— Слава, ты сколько рапортов писал на перевод в розыск?
— Два.
— Ну так пиши третий, бог троицу любит.
— А подпишете?
Не отвечая, Зиянгиров хитро улыбнулся, погрозил пальцем и осторожно прикрыл белую дверь...
Оригинал публикации находится на сайте журнала "Бельские просторы"
Автор: Алексей Клёнов
Журнал "Бельские просторы" приглашает посетить наш сайт, где Вы найдете много интересного и нового, а также хорошо забытого старого.