В первое утро Тала Митника в израильской военной тюрьме в прошлом месяце его отправили в небольшой класс. К его стенам были прикреплены различные известные цитаты. Его внимание привлекла одна фраза: «Образование — самое мощное оружие, которое вы можете использовать, чтобы изменить мир». Имя под ним: Нельсон Мандела.
«Я чуть не рассмеялся про себя», — говорит 18-летний парень, разговаривая через Zoom из спальни дома своей семьи в Тель-Авиве. «Военные, поддерживающие апартеид, повесили это на свою стену, — говорит он, — в то время как Южная Африка готовила дело против Израиля для международного уголовного суда? Я указал на то, насколько нелепой была эта цитата. Другие заключенные не участвовали и не соглашались. Я понял, насколько я одинок».
В конце декабря Митник отказался от обязательного призыва в Армию обороны Израиля. В результате военный суд приговорил его к 30 дням ареста, что сделало его первым отказником от военной службы по убеждениям, заключенным в тюрьму в Израиле с 7 октября. Он поговорил с Guardian поздно вечером в пятницу, на следующий день после своего освобождения. На выходных Митник провел время с друзьями и семьей и посетил антивоенный марш. Эта свобода будет недолговечной. «Я уже получил приказ из армии на вторник утром. Опять пойду на военную базу и скажу, что отказываюсь служить. Меня снова посадят в тюрьму». Во вторник утром Митник был приговорен еще к 30 дням тюремного заключения.
Никакая политика не диктует, как долго может продолжаться этот цикл. Часто отказники проводят взаперти 100 и более дней, после чего в ЦАХАЛе в конечном итоге приходят к выводу, что они непригодны к службе.
Последняя дата призыва Митника была 26 декабря 2023 года. «Да, я должен был быть зачислен в тот день, но так же поступали и многие другие. Мои сверстники были там – со своими матерями, отцами, братьями и сестрами, и все знали, что отправляют своих детей, возможно, рисковать своей жизнью». Других призывников он насчитал сотнями. «Видеть там кого-то еще, в данном случае меня, отказывающегося сделать то же самое? Это порождает столкновения. Многие либо игнорировали меня и продолжали идти, либо говорили всего несколько слов, проходя мимо. Они назовут нас предателями и скажут, что в Беэри должен был быть я ».Небольшой протест был организован «Месарвот» – сетью поддержки отказников – чтобы продемонстрировать поддержку Митнику возле военной базы Тель ха-Шомер, места его призыва. Друзья и семья также проявили большее понимание. «Они знают, что я хочу умеренности, ненасильственности и мира, — объясняет он, — даже если мое мировоззрение здесь не является нормой».
Митник сказал, что знал, что не будет служить еще много лет. Когда он изучал в школе математику и информатику, учитель предположил, что его природные способности подойдут для роли в элитном разведывательном подразделении. «Поэтому я изучил это больше. Как я узнал, разведывательные подразделения шантажируют ЛГБТК+ палестинцев и людей, нуждающихся в лечении в Израиле, заставляя их стать информаторами. Я начал понимать, как система построена на угнетении. Как только я это осознал, я понял, что должен не только отказаться, но и бороться с этим».
События 7 октября лишь подтвердили его решение. «Израиль уже проиграл эту войну», — считает он. «Большие убийства и насилие не вернут жизни, потерянные 7 октября. Я знаю, что люди ранены. Травмированный. Но это не делает ничего лучше. Чтобы искоренить экстремистские идеи в палестинском обществе, мы должны искоренить их в Израиле».
Итак, оказавшись на военной базе в прошлом месяце, Митник предъявил офицеру по набору персонала свое удостоверение. «Я сказал: «Нет, я не буду этого делать». На меня кричали, говорили, что у меня нет выбора. Мне пришлось постоять за себя». Его посылали от командира к командиру. «Каждому из них я сказал одно и то же: я считаю, что военного решения этого конфликта не существует. Я пацифист».
Для отказников, впервые отказавшихся, от семи до десяти суток — стандартная санкция. 26 декабря Митник получил 30 суток заключения в тюрьме недалеко от города Кфар-Йона.
«Я не считаю себя героем или кем-то в этом роде, — говорит он, — в то время как в Газе каждый день убивают людей. И хочу подчеркнуть, что я далеко не единственный. Есть и другие антиоккупационные активисты. Люди, предпочитающие не идти в армию. Борцы за мир, молодые и старые. Но в то же время я думаю, что это требует смелости».
По крайней мере, в Интернете некоторые пропалестинские голоса поставили под сомнение хвалу Митнику, предполагая, что отказ от участия в убийствах мирного населения - это самое меньшее, чего можно ожидать. «Отказ служить здесь имеет огромные социальные последствия, — говорит он, — особенно если делать это публично. Израильское общество настолько милитаризовано, что большинство разговоров начинаются с вопроса: «Где вы служили?» или «Где ты служишь?» Когда вы говорите, что не делали, не делаете или не будете, открывается разрыв. Я плачу за это свою цену. Я родился в Израиле – я не выбирал здесь жить. У нас есть тест в 18 лет, страна и система проверяют нас, чтобы узнать, будем ли мы соучастниками. Я решил этого не делать».
События 7 октября изменили политические парадигмы внутри Израиля. «Еще четыре месяца назад, — говорит Митник, — мы были в центре протестов против судебной реформы ». Он принимал активное участие в демонстрациях. «Движение отказов набирало обороты. Теперь предполагаемые либералы, протестовавшие против судебной реформы, стали пилотами, убивающими людей в секторе Газа. Люди, которые высказывались о коррупции в правительстве, теперь поддерживают крайне правое руководство, заявляя, что в секторе Газа нет мирных жителей».
Хитпахут – это термин, широко используемый сегодня в Израиле. «Это значит трезветь. Многие израильские либералы, которые смутно выступали за мир, теперь выступают за разрушение Газы. Они говорят, что были под кайфом, опьяненные фантазиями о мире; теперь они протрезвели и говорят, что мы должны убить палестинцев».
Тюремная жизнь Митника потребовала некоторых корректировок. «В военной тюрьме с тобой обращаются как с солдатом», — говорит он. «Личный состав называется не охранниками, а командирами. Некоторую часть дня вам говорят часами стоять в очереди, пока они с вами разговаривают. В противном случае вы едите, убираете свою комнату, возможно, отдыхаете. Затем повторите снова и снова». Доступ к СМИ был ограничен. «Единственный регулярный источник новостей — это правая ежедневная газета «Исраэль ха-Йом», — говорит он. Время от времени по его тюремному телевизору транслировалась программа новостей, хотя отечественные вещатели почти игнорировали Митника и более широкое антивоенное движение. «СМИ все больше и больше пытаются сфабриковать согласие на убийства и массовые убийства», - объясняет Митник. «Если они выскажут мое мнение и предложат, что есть другой путь, это подорвет то, что делает правительство».
Митник не хотел рассказывать другим заключенным, почему он оказался внутри. «В основном я сидел в тюрьме с дезертирами. Люди, которые тогда служили в армии, не вернулись. В основном это происходит по социально-экономическим причинам». Лишь немногие, если таковые вообще были, разделяли его политическую позицию. «Я знал, что не смогу все время хранить это в секрете», — говорит он. «Итак, я говорил. Изначально меня называли глупым и наивным. И хуже».
Но у него были разговоры. «Очеловечивание моего мнения важно. Один парень, которого я знал, слышал, как другие заключенные говорили обо мне за моей спиной, а затем защитил меня. Он сказал им, что я не поддерживаю ХАМАС, я просто хочу мира».
По правде говоря, Митник знает, что его поколение израильтян с этим в целом не согласны. «Молодежь здесь более правая, чем их родители », — говорит он. Активисты мира были арестованы и столкнулись с общественным осуждением.
«Я все еще сохраняю надежду», - говорит он. «У нас нет привилегии терять надежду здесь. Я надеюсь, что все больше и больше молодых людей моего возраста понимают, что ненормально жить в постоянном страхе перед террористическими атаками или призывать 18-летних в армию. Здесь нет ничего нормального, и у нас есть силы это изменить».
Во вторник утром Митник вернулся в Тель ха-Шомер. Теперь ему грозит еще один месяц ареста. « Дата окончания этого процесса не видна», — говорит он, — «что непросто. Внутри я не считал дни. Здесь я тоже не праздную отсутствие. Это просто шаг, который я должен сделать. В какой-то момент им придется меня отпустить».