И задуют ветра, и кораблик от шпиля отчалит. В коммунальной квартире проснëтся Великий Никто. Мир окажется прежним, задуманным в самом начале благородным волшебником в замшевом полупальто. Провоцируя ночь, день умрет и повторно воскреснет. Забулдыга нырнëт в подворотни раззявленный рот, не узнав, что Вселенская Сага, Баюльная Песня исполнялась котами ещë первобытных пород.
Безусловно, в ней пелось о радости. Пелось о лете. В ноте "ми" бородатый механик чинил фюзеляж. Между строчками прятались звезды, в четвёртом куплете на лоскутной поляне бродяга построил шалаш и построит вигвам, если повод покажется веским. Временами на коде творился полнейший бедлам: там от хохота в кукольном доме тряслись занавески, а крестовый король с королевой ушли по делам, вроде даже из древних варягов да в древние греки. На хозяйстве, конечно, остался тогда поломой. Рыбов было везде. Молока были целые реки, чудесатые реки, хотя замерзали зимой. Зиму тоже включали, чтоб дети лепили кумира. Испытатель воздушного шара испытывал шок.
Отрицая причастность котов к сотворению мира, ты грешишь против истины. Это не есть хорошо. Ведь задуют ветра. Или ветры. Куда им деваться. И очнëтся Великий Начальник, и выбросит плеть, потому что волшебник считает его самозванцем.
И коты запоют. Потому что не могут не петь.
