Я искал тишины. Возникла острая необходимость побыть одному и помолчать. Обзвонил, кого мог. Нашел километрах в двадцати от дома пристанище у одного давнишнего знакомого. Бывал там однажды летом. Озеро с платной рыбалкой, а возле озера - какие-то несуразные домики-франкенштейны. Словно их слепили из разных частей других домов и заставили жить. Вот они стоят на берегу, стонут, поскрипывают. Живут, или скорее - существуют. Интерьер соответствует внешнему облику. У каждой комнаты по две, а то и три двери. Настоящий лабиринт. Вход в каминный зал через спальню, в которой стоит холодильник. Туда можно попасть из котельной, она же кухня. В кухню можно зайти через веранду или через другую дверь. С этой веранды, как мне кажется, можно попасть почти в любую часть дома, кроме бильярдной, в которую можно войти только через каминный зал или мангальную зону. В мангальной ещё есть тандыр, но название определяет наличие одного стационарного и трёх переносных мангалов. Каминная в этом доме - мечта любого героя из романа про попаданцев.
Для тех, кто не в курсе, расскажу, что это персонажи: внезапно очутившиеся в другом времени или измерении. Зачастую такой герой обладает какими-то навыками и способностями, которые ему помогают стать значимой фигурой в новом мире. Так, допустим, обычный сержант ВДВ может стать императором планеты, только потому, что он знает устройство парашюта, владеет навыками рукопашного боя и не пьянеет после бутылки водки, выпитой залпом.
Так вот, это длинное вступление для рассказа именно о каминном зале. Мне кажется, когда-то давно мечтал о чем-то подобном, тогда я увлекался историческим фехтованием. Стая здоровых взрослых мужиков наряжается в реалистичные доспехи и лупит друг друга или другую стаю стальными (хотя и незаточенными) мечами. Дом в глуши без связи и благ цивилизации – мечта реконструктора. Большой каминный зал с длинным деревянным столом. Стены увешаны мечами, копьями, саблями, алебардами, топорами, катанами, луками, арбалетами, щитами. Чтоб если вражина застанет тебя на пиру, то схватить со стены топор и ринуться в сечу. Только в этом каминном зале есть ещё огромный ЖК телевизор, пианино, на котором стоит ваза позднесоветского периода. В ней – сухие веточки с почками с бог знает какого вербного воскресенья. Еще на пианино возвышается деревянный чурбак с надетой на него ковбойской шляпой. Этот музыкальный уголок дополняют электрогитара и какая-то труба, а может горн. Словом, какой-то представитель семейства духовых инструментов. На свободных горизонтальных поверхностях среди статуэток рыцарей в латах затесались гипсовая статуэтка египетского мужика, крашенная под золото, и трехголовый змей Горыныч. Возле камина - ящик с кольчугами и слегка поржавевшим топхельмом размером примерно на голову годовалого малыша. И, разумеется, все стены каминной увешаны множеством разнокалиберных картин всевозможных сюжетов и жанров.
Сам камин не каменный, а стальной со стеклянной дверцей. Тоже выбивается из общего временного контекста, поддерживая версию с попаданцем. Торжество эклектики довершает компьютер. Он затаился между пианино и шкафом из белого ДСП, в котором стоят посудины - хрустальные и не очень. Кубки и салатницы причудливо смешались в одну звенящую и искрящуюся кучу, ожидающую праздника.
Так как попаданцы чаще всего просыпаются в новом мире с жуткого бодуна (так у них принято), то локация вполне подходит. Думаю, что если бы я проснулся лет двадцать назад в таком зале, то однозначно не выходил бы на улицу без меча.
Однако меня совсем не прельщала перспектива игры в попаданца. Как было сказано выше - я просто искал тишины. Нужно было место с минимумом людей, а в идеале - совсем без них. Чтобы и вокруг тоже никого. Созвонился с человеком, у которого есть домик на озере за городом в глуши. Тот говорит – приезжай. Я и приехал. Для удобства будем звать домовладельца просто Хозяином, ну или Арнольдычем. Ни одного знакомого Арнольдыча у меня нет даже по созвучию, поэтому никто не обидится на Арнольдыча, а уж тем более – на Хозяина.
Арнольдыч - практикующий психолог. В профессии больше тридцати лет. Это накладывает отпечаток на психику. С первых же секунд встречи он начал свои психологические игрища, хотя я с самого начала предупредил, что ищу тишины. В том самом смысле: «Почему ты хочешь тишины? Что послужило причиной этого желания? А дома тебе почему не тихо? От кого бежишь?..». Отшутится не удалось. Почему-то вместо "Иди на хер" я говорил то, что хочет услышать психолог. Когда количество правильных ответов его удовлетворило, я перешёл на следующий уровень: открылась новая локация и Хозяин показал мне каморку без окон прямо напротив его комнаты.
Я сразу засомневался, а такой ли тишины я ищу? Так уж сильно мне нужна такая тишина? Получится ли смолчать? Решил, что переночую, а утром будет видно. Так я решил, но у этого места были другие планы.
Когда уже занес вещи, снял куртку и переобулся в мягкие дутые тапочки, Арнольдыч решил провести экскурсию. На улице было морозно, а я как раз снял куртку. Однако Арнольдыч прекрасно обходился без оной. Мы пошли осматривать владения, а точнее - здание напротив.
Дровник меня не заинтересовал. Веранда поначалу тоже не представляла интереса. Разве что на замызганной тумбочке стоял древний телевизор, повернутый экраном к стене. Выглядело, как будто он обиделся или стоит наказанный. На веранде был ещё один дровник. Поленья были разделены листом зелёного металлопрофиля. Эта тонкая грань сильно меняла характеристику дров. Одни лежали в сухости, не зная снега и дождя, а другие продувались всеми ветрами, их мочили дожди и туманы, крайним рядам прилетало и снега. Тем не менее, конец будет у всех один - сгорят. Всё как у людей.
На веранде было много дверей. За одной из них была кухня. Там же стоял котёл, который мог бы отапливать дом. Котёл не топили из экономии. Кроме меня посетителей не было, а я не такая уж важная птица, чтоб из-за меня дом отапливать. Да и каморку мне выделили в другом строении. Раньше я уже описывал дом. Добавлю только, что в каждой комнате по две, а то и три двери. Все комнаты этого лабиринта проходные. Абсолютно непонятная задумка, если только Хозяин не ставил себе задачу воспроизвести Эрмитаж или Петергофский дворец. Хотя, конечно, с Арнольдыча станется.
После экскурсии мы вышли на веранду попить кофе. Второй глоток вызвал из пространства старуху с беззубым ртом и неясными намерениями. Воздух вокруг странным образом завибрировал.
Для Арнольдыча это не стало неожиданностью, в отличие от меня. Я думал, что мы с Хозяином будем одни, про старуху ничего не знал. Но Арнольдыч вёл себя непринуждённо, поэтому я решил представиться, раз меня не представляли. Мне показалось это уместным.
- Здравствуйте! Я - Саша, - кажется, так я сказал. Возможно, была другая формулировка: «Меня зовут Саша». Сейчас уже не вспомню, но вначале я точно пожелал здоровья.
- И что Саша у нас собирается делать, а?! – старуха в ответ не представилась, а игнорируя меня стала орать на Арнольдыча, – Ты же обещал! Мы договаривались, что ты не будешь работать! – видимо, я был сильно похож на пациента Арнольдыча, хотя не старался. Честно, не знаю, как должны вести себя пациенты психолога.
- Так я не буду работать, - очень тихо оправдывался Арнольдыч.
- Да?! А чего тогда Саша приехал? Проведать? Навестить? Тогда всё, навестил, кофе попил и до свиданья.
Арнольдыч повторял: «Да не буду я работать, успокойся», а беззубая старуха твердила, совершенно не шепелявя: «А что тогда он будет делать? Что он тут будет делать тогда? Зачем он приехал? Мы же договаривались». Это повторялось так много раз, что у меня возникло подозрение, что плёнку мироздания немного зажевало. В момент, когда стало страшно, что теперь буду слышать это бесконечно, они вдруг одновременно остановились. Старуха фыркнула, как кот, и стремительно вышла с веранды.
В тот краткий миг тишины решил, что уеду. Пространство дало чёткий однозначный посыл, наверняка стараясь меня уберечь от бесед с психологом, которые могли привести к невообразимым последствиям.
- Не обращай внимания. Это она переживает. Я шестой день как после операции. Грыжу вырезали. Она же терапевт. Пока не привыкла ещё, вот, привыкает... Переживает за моё состояние. Обещал ей не работать, а она не верит. Думает, что ты приехал, чтобы работать, – Арнольдыч допил кофе и ушел в каморку.
Я тоже хотел было прилечь, но внезапно словно из-под земли возникла старуха-терапевт.
- Завтра должна приехать Анюта. И она будет жить в этой комнате, куда вы наставили свои вещи. Тогда Саша как будет тут жить три-четыре дня? – старуха обращалась к Арнольдычу, но смотрела на меня. Словно я должен принять решение о том, как и где я буду жить эти дни.
Моя позиция отдалённо напоминала застигнутого врасплох алкоголика, которого уличили в раскодировании. Женщина кричит, ругается, задаёт риторические вопросы, а мне сказать нечего – она и так сама всё прекрасно видит, знает. Сделать только ничего не может, кроме как давить на чувство вины. А ведь это невероятно сложно: манипулировать человеком, который знает, что им манипулируют.
Арнольдыч бормотал что-то невнятное. Старуху это заводило ещё больше. Она повторяла одно и то же, но каждый раз всё громче и громче.
- Завтра сюда приедет Анюта. И она будет жить в этой комнате. Я ей всё уже подготовила. Где тогда Саша будет тут жить три-четыре дня? Ты обещал, что никого не будет. Ты же после операции. Мы же договаривались ещё до операции. Тебе лежать надо, а ты ходишь. Да ещё и по снегу, – она повторяла и повторяла свою речёвку. Грешным делом подумал, а не робот ли она, случаем? Закралось подозрение, но зачем делать высокотехнологичного робота в таком неприглядном обличье? Она дошла до какого-то внутреннего предела громкости. Внезапно прекратила говорить и снова стремительно удалилась.
Я всё ещё хотел тишины. Обычной тишины и одиночества. Оказалось, это невероятно дефицитный ресурс. С каждой минутой усиливалось понимание, что тишины мне здесь не видать. Надо уезжать и желательно прямо сейчас, но было одно обстоятельство, которое останавливало. Сейчас расскажу. Заранее простите за сумбур.
Прежде, чем ехать, я конечно же звонил и спрашивал, можно ли появиться. Обозначал, что именно я хочу получить. Арнольдыч уверил меня, что всё пучком. Приезжать можно и нужно. Тем более, что мы не виделись и не общались без малого двадцать лет. На подъезде к базе мы созванивались ещё пару раз – я уточнял дорогу. Когда приехал, мне показали каморку. Я согласился. У нас состоялся короткий диалог:
- Ты законопослушный гражданин? – на вопрос Арнольдыча я утвердительно кивнул.
- На вот, - Арнольдыч протягивал мне стопку крепкого алкоголя.
- Нет. Не буду, я не пью.
- Тогда прополощи, и выплюнь.
- Зачем?
- Для дезинфекции.
Я выпил и сплюнул.
- Ну, вот теперь до утра точно не уедешь, – радостно ухмыляясь, Арнольдыч пошел ставить чайник.
Поэтому я не уезжал, хотя понимал, что тишины уже точно не будет. Будет старуха-терапевт, дед-психолог с послеоперационными болями и стремлением психологически поковыряться внутри. Если получится - добраться до чужой боли. Смаковать её и говорить, какой же ты унылый гондон и как ты всё делаешь не так. А надо делать так, как надо. Но ты гондон и ты не сможешь. Проходили уже эти приёмчики. Ничего-то у тебя не поменялось в работе, Арнольдыч.
У меня осталась одна последняя попытка уединиться.
– Арнольдыч, а если все-таки натопить дом? Я бы компенсировал расходы… Одну ночь перекантуюсь, а утром уеду.
– Сейчас решим, как сделать. Скоро она успокоится и всё будет нормально. Ты пока расскажи свою историю.
Сразу было понятно, что он снова хочет нащупать слабое место. Решил подыграть. Хочешь историю, будет тебе история.
– Да что тут рассказывать. Поработал в управлении и продажах. Дошел до внутреннего потолка и понял, что больше не хочу. Попал к остеопату. Пошел учиться. Теперь вот остеопат.
– Ага. Ясно. Без медицинского образования?
– Без него, – не знаю, удалось ли мне сдержать улыбку. Этот вопрос всегда интересует тех, кто никогда не сталкивался с работой остеопата.
– Понятно. Женат?
– Женился. Развёлся...
– О, понятно! Цикл прошел, – радостно перебил Арнольдыч, видимо, успев поставить диагноз и назначить лечение.
– Да, прошел. Женился второй раз, – разочаровал я Арнольдыча, – двое детей. Всё хорошо.
– А чего ж тогда приехал? – не унимался Арнольдыч.
– Да я ж говорил. Тишины хочу и пару дней побыть одному.
– Это уже следствие. Ты мне причину назови, – не унимался опытный психолог.
– Да не знаю я, – искренне ответил я. Совершенно не было желания получать ночлег такой дорогой ценой.
– Давай ещё кофе выпьем. Я сейчас сделаю, – и начал вставать.
– Может, давайте я сделаю? Расскажите, что и где взять. Зачем вставать? – реплика была полностью проигнорирована.
Он кряхтя встал и, постанывая, принялся набирать воду в чайник. Для этого нужно было немного наклониться негнущейся спиной. Слегка пошипеть от боли и поглядывать хитрым взглядом, когда ж я кинусь помогать. Лет двадцать пять назад, наверное, так бы и случилось. Чувство вины сыграло бы злую шутку, и манипуляция удалась, но не сейчас. Равнодушно, а где-то внутри себя и улыбаясь, наблюдал за Хозяином. Взгляд упал на озеро, и я вдруг понял, что озера нет. Есть яма с обгоревшими камышами, а воды нет.
– А что с озером случилось?
– Эту катастрофу предсказывали в футуристических прогнозах наши учёные ещё в 84-85 годах прошлого века. Они сказали, что вероятность того, что грунтовые воды уйдут на глубину и здесь в районе Кавминвод сформируется лесостепь по типу пустынной. Кстати, может быть, ты поднапряжешься и поможешь вернуть воду?
В последний раз мне предлагали добровольно напрячься и бесплатно поработать так давно, что я не смог сдержать удивления. Видимо, это было воспринято, как готовность к восприятию задачи.
– Да, вот как раз отдохнёшь, напряжешься и, может, сможешь вернуть воду. Тут какое дело, раньше был ручей, по которому вода попадала в пруд, а потом склон распахали. Все ж хотят быстро заработать, понимаешь? Вот, распахали и ручья не стало. А грунтовые воды стали ниже залегать. И всё - воды не стало все страдают, – Арнольдыч закончил, и мне показалось, что ещё немного, и он пойдёт мне показывать, где именно выходили грунтовые воды и протекал ручей. Потом из рукава достанет лопату и попросит убедить грунтовые воды вернуться в пруд.
– М-да, надо же, как футурологи смогли предсказать, что перепашут склон с ручьём, – я постарался минимизировать сарказм в голосе. Видимо, получилось, поскольку дальше Хозяин разразился тирадой про то, как замечательно раньше уделяли много внимания различным наукам и даже многим тем, которые не представляли экономической ценности. Вот, футурология яркий тому пример. А я подумал, да, отличный пример бесполезной науки, которая не смогла предсказать развала СССР, а если и смогла, то ничего не изменила. Зато предсказала распашку склона и обмеление пруда Арнольдыча.
Но вслух сказал: «Арнольдыч, а всё же, может быть, можно затопить котел? Хотя б чуть-чуть. Сырость разогнать. Я бы переночевал, да утром уехал. Если б не дезинфекция, то я б и сейчас уже уехал. Не люблю формировать напряжение».
Он посмотрел на меня с хитрым прищуром. Помолчал. Сделал глоток кофе.
– Саш, ты ж камин видел. Дрова для камина возьми в дровнике на улице. Растопи. В каминном зале и диван есть, на нём вполне комфортно можно спать. Как раз вот там побудешь в тишине. На огонь посмотришь.
Уговаривать меня не пришлось. Уже через двадцать минут я растопил камин. Смотрел на огонь. Где-то через полчаса такого дзена начал замечать и описывать всю несуразность каминного зала и остро осознавать, что вот когда-то я хотел приблизительно так же. Это были мои юношеские мечты взрослого мужика, не нашедшего своего места. Я же тогда тоже понимал, что занимаюсь чем-то совсем не тем. Однажды друг Лёха вытащил меня в поход. Не одного меня - тогда собралось шесть человек. Двое из них уже ходили к этому красивому горному озеру, а остальные только в поход на Бештау пожарить шашлыков. Первый день мы шли под ярким октябрьским солнцем. Любовались разноцветными листьями. Утром проснулись в белом облаке.
Мы съели по пакетику овсянки быстрого приготовления и пошли. Потом начался снег, за ним следом - дождь, который сменился противной ледяной крошкой, больно впивавшейся в лицо. В одиннадцатом часу вечера мы дошли до лесной сторожки, где сняли с себя всё и стали сушить. Той ночью я в первый раз подумал, а что я, собственно, делаю? Я продаю сок. Руковожу людьми, которые продают сок. Выполняю план. Вот, продам я полторы тысячи тонн сока, и что? Что дальше? Две тысячи тонн сока? Потом четыре? Зачем это всё? Это было начало заката моей карьеры продажника-управленца. Потом был клуб «Княже», историческое фехтование и вот эти все прекрасные игры, эти все побеги из реальности.
Сидя напротив камина, я четко осознал, что вот так больше не хочу. У меня дома есть камин. Рядом с ним висит мой старый доспех, мой меч. На полу валяется кольчуга из гровер-шайб. Эти вещи теперь не имеют Особого смысла, это просто память. Прошлое, но не настоящее.
В момент осознания открылась дверь. Я был почти уверен, что это Арнольдыч, но это пришла старуха-терапевт.
– Ещё раз прошу прощения за то, что создал такое напряжение, – попытался я быть вежливым.
– Да уж. Проси. Смотрю, ты тут камин затопил, – она видимо была гранд-мастером риторических вопросов.
– Да, вот...
– А дрова где взял?
– Где Арнольдыч сказал, под навесом на улице. Брал чурбаки сложной конфигурации, чтобы не тратить дрова, пригодные для печи.
– Да?! А ты их пилил?! Разгружал?! Колол?! Я в прошлом году шесть машин сама разгрузила. Он сейчас не помощник. Мы же с ним договорились. Он мне обещал. Их же напилить надо, нарубить. А он сейчас что?
– Послушайте, а почему вы мне это выговариваете? Я звонил. Он сказал: приезжай. Я приехал.
– К тебе никаких претензий нет. Это я ему вопросы задаю, но ты мне ответь, как ты планируешь тут жить три-четыре дня. Чисто бытовые моменты. Где спать, где дрова будешь брать? Зима длинная, а дров у нас мало.
– Слушайте, я не знаю. Я не планировал тут оставаться на три-четыре дня.
– Да? А на сколько? На неделю? Зачем ты приехал. Ты же знал, что он после операции.
– Да я..., – пытался вставить несколько слов о том, что я хочу посидеть пару часов, дождаться, пока выветрятся алкогольные пары и уехать, но старуха снова повысила громкость.
Она повторяла и повторяла про «чисто бытовые моменты». Я понял, что нужно переждать. Она и правда вскоре умолкла. Остался вопрошающий взгляд. Как только я начинал говорить, она тут же включала свою пластинку про «чисто бытовые моменты» (назовем их ЧБМ). На третий раз я громко рассмеялся.
– А что я смешного сказала? – у старухи в голосе прорезались учительские нотки.
– Если честно, то всё. У вас уже сложилась какая-то картина происходящего, и мои комментарии только всё портят. Не хочу вам мешать. Вам же не интересно слушать, что я скажу. Поэтому слушаю вас.
– Нет, ну а чего я смешного сказала? Давай теперь тебя послушаем. Может, тоже посмеёмся.
– Хорошо. Смотрите, когда я приехал, Арнольдыч налил мне 50 грамм. Я не пью. Он сказал, что это для дезинфекции, просто прополоскать рот. Я так и сделал, так как предполагал остаться. Теперь сижу, жду, когда выветрится запах алкоголя. А потом загружу в машину вещи и уеду. Могу я здесь еще пару часов посидеть? Дождусь, когда дрова прогорят, и уеду. Новых дров подбрасывать не буду.
Старуха стояла, облокотившись на спинку дивана, молчала и не двигалась. Это было странно. Не хватил ли её удар на радостях, подумал я, но она вдруг села на кресло позади меня. Стало неуютно. В фильмах ужасов так начинается завязка. Второстепенный персонаж позволяет зайти себе за спину маньяку или убийце. С этого начинается кровавый замес. Антураж располагал. Единственное, что успокаивало – мечи и топоры были прикреплены к стенам так, что снять их можно было только при помощи болгарки. Беззубая старуха, которая чудом не шепелявит. На стенах оружие. Я весь обратился в слух. Стало очень тихо. Лишь изредка потрескивали дрова в камине. Не о такой тишине я мечтал.
– Вот ты камин растопил, а дрова где брал? – старуха явно хотела скандала. А возможно, денег.
– Хотите, я вам за дрова заплачу?
– Ха! Заплатить я и сама могу. Только дрова нужно разгрузить, напилить, наколоть...
Я, грешным делом, подумал, что не сильно хочу слушать повтор речи про ЧБМ. Только собрался встать и уйти готовить машину, как вдруг старуха встала.
– Вот. Десять минут посидела, а уже вся замерзла, – заявила она и ушла.
Дрова почти прогорели. Стеклянная дверца камина была закрыта. Уголькам вырваться наружу не было никакой возможности. Я оставил каминный зал в безопасности.
Мои вещи были с ненавистью, но заботливо вынесены из комнаты и брошены на полу в тёмном коридоре. Странно, что не на веранде или на снегу возле машины. Ох уж эти полумеры. Мне пришлось включить фонарик на телефоне, чтобы не наступить и не сильно шуметь.
Я думал, Арнольдыч, как и всегда, дистанцируется от проблемы. Закроется в своей уютной раковине, где он всегда прав, но он вдруг подал голос: «Включи свет».
С включённым светом дело пошло быстрее. Через пару минут зашел попрощаться.
– Арнольдыч, простите, что создал напряжение. Больше этого не повторится, – я был абсолютно искренен. До этого дня мы не виделись почти двадцать лет. Я вспомнил, почему.
– Я ж тебе говорил. Приезжай, осмотрись... – решил переобуться в полёте Арнольдыч, – в щель закрывающейся двери он успел крикнуть: «Я тебя жду».
Ему крайне важно остаться правым. В его системе мира могут быть виноваты все: пахари, члены КПСС, космонавты, жуки-вонючки, политологи, пациенты, друзья. Он должен остаться прав. Подростковая рефлексия, застрявшая в теле лысеющего старика.
В этом каминном зале я не нашел ни тишины, ни покоя. Не удалось ничего из запланированного. Случилась другая важная штука - я точно понял, чего не хочу. Не хочу антуража средневековья. Не хочу мнимой важности. Не хочу казаться значительным. Не хочу, чтобы моих гостей прогоняла из дома жена, даже из самых лучших побуждений.
Эти строки хочу посвятить своей жене, матери моих детей. Именно она сейчас взяла все заботы по дому на себя, чтобы я здесь в тишине стучал по клавишам.