К предпобедному марту 1945 года Первый Украинский фронт, в состав которого входила наша Третья гвардейская танковая армия Рыбалко, громя и преследуя отступающего врага в процессе Висло-Одерской операции, прошел сотни километров и всей своей неудержимой мощью приближался к Берлину.
В результате сверхнагрузок и отсутствия профилактических ремонтов танки армии порядком поизносились. Не избежал такой участи и мой Т-34. Из-за перерасхода моторесурса снизилась мощность мотора, был перерасход масла и топлива из-за постоянной их течи, была разбита ходовая часть. Все это вынудило меня, как командира танка, остановиться в одной из немецких деревушек.
Помпотех нашей роты ( заместитель командира по материальной части) наказал мне: «Жди здесь, в деревне. Завтра приедет «летучка» (ремонтная машина) и заменит тебе мотор». Итак, мы, танковый экипаж в составе пяти человек и наш истрепанный танк, остались один на один с вражеской опустевшей деревней. Кроме старика немца в доме на окраине, в ней не было больше ни души. Жители поселка, побросав свои жилища, бежали вместе с отступающей гитлеровской армией, опасаясь, что их всех поголовно перебьют «азиаты», как им про нас говорили.
Из пустых домов то там, то здесь раздается звон часов с многодневным заводом, бесстрастно отсчитывающих время. По деревне бродят упитанные белые свиньи и черно-бело-пестрые коровы. Собак почему-то не видно. Жуткое безмолвие.
Изрядно проголодавшись, мы решили полакомиться молочком от немецкой буренки. Любопытно все-таки, каково оно на цвет и вкус. Наш механик-водитель Егорин (он был старше всех в экипаже и уже знал, как к корове подступиться) пристроился около одной из пеструшек, той, что покрупнее, чтобы молока было вдоволь, и начал доить. Сначала мы опасались, кабы эта здоровенная немецкая животина не поддела на рога «доярку» и не оставила бы нас без механика-водителя. Но нет. Коровенка сначала его изучающе обнюхала, потом спокойно подпустила к себе, и теперь, повернув голову, тяжко отдувается, подозрительно косясь на нашего Егорина. И бог ее знает, что у нее там на уме, какие мысли бродят под ее рогами.
Но что это такое?! Услышав звон тугих молочных струй о пустое ведро, коровы со всей деревни, как солдаты на зов барабана, вдруг потянулись сюда и окружили «доярку» и нас всех плотным кольцом. Это мы потом догадались о причине их сбора. А поначалу не на шутку было струхнули: вдруг эти рогатые создания решили расправиться с русскими танкистами, невесть откуда пожаловавшими сюда. Стоит только им по чьей-то команде дружно наброситься на нас — и от нас останется только мокрое место. Да и танк еще, пожалуй, перевернут своими могучими рогами. Наш Егорин от удивления и из опасения привстал из-под коровы.
Но тут мы заметили, что буренки не роют копытами землю, как это бывает, когда бык или корова взбешены, а издают тихое мычание. Не громкое, не устрашающее, а именно тихое, просящее «му-у-у-у…» Тут, взглянув на распертое молоком вымя каждой, мы докумекали в чем дело. Оказывается, не доенные несколько дней животные пришли к нам с просьбой о помощи, чтобы мы облегчили их участь, освободив от молока.
Делать нечего. Обрядили мы нашего Егорина более основательно в какое-то подобие женского чепчика, соорудили передник. И начал он поочередно освобождать просительниц от их тяжкого молочного бремени. Но тут опять возникло опасение за него: а вдруг кому-то из самых нетерпеливых захочется пробиться на дойку вне очереди? Устроят такую свалку, что сомнут «доярку» вместе с подойником. Ан нет. Коровы, оказывается, как и их хозяева, приучены к дисциплине и порядку. Каждая из них терпеливо дожидалась своей очереди.
Елки зеленые! А молоко-то куда девать? Уж мы и попировали вдосталь, напились вволю этой изумительной белоснежной жидкости, теплой, парной, прямо из-под коровы. И за прошлое и за будущее — впрок. А поскольку мы к тому времени уже позабыли вкус парного молока, оно нам показалось божественным напитком. Налили мы себе еще ведро — а остальное молоко девать некуда. В бак машины не зальешь — не то «горючее». А коровы ждут, издавая свое умоляющее «му-у-у…» Пробовали спаивать их молоко им же самим — не пьют, только нюхают, отдуваясь. Свиньи сюда не подходят, осторожничают, сторонятся нас. Оставалось одно: доить и сливать молоко на землю. Уже вылили несколько ведер, и потекло родимое вдоль дороги, отдавая паром и неповторимым ароматом парного. А не доенных коров еще много.
Вдруг кто-то из экипажа совершенно случайно заметил в одном из соседних огородов, за копнами конопли, какое-то движение. Бросив свое занятие, мы пробились сквозь коровье окружение к своему танку и прочесали подозрительное место из пулеметов. Как оказалось, не напрасно. Прибежав туда, мы обнаружили двух легко раненных фашистов. Сгоряча хотели их там же прикончить, поскольку они были вооружены и, может быть, намеревались перещелкать нас поодиночке, пока мы возились с молоком. Но, как мы поняли с грехом пополам из их объяснений, все было иначе. Оказывается, их просто распирало любопытство: зачем это вдруг русские собрали вокруг своего танка всех деревенских коров? Чем они их приманили и что с ними там проделывают?
Посмеявшись над таким любопытством фрицев, чуть не стоившим им жизни, отпустили мы их восвояси, предварительно обезоружив конечно. Они не могли поверить, что мы их так запросто отпускаем. Вначале пошли медленно, затем стали убыстрять шаг и, наконец, припустились бежать сломя голову.
Эта встреча с фрицами стряхнула с нас беспечность, напомнила о бдительности. Мы тут же решили перебраться в дом на взгорке посреди деревни, обнесенный забором, с хорошим обзором для круговой обороны, — словно маленький кирпичный замок или крепость.
Но история с буренками на этом не закончилась. Ночью что-то будто толкнуло меня выйти на крыльцо (великое дело интуиция!). В это время очередной часовой — заряжающий Степанов — готовил завтрак для экипажа (это входило в обязанности часового). Вдруг с предрассветной уличной мглы до меня донесся какой-то невнятный шум и осторожный топот ног или копыт по мерзлой голой земле. Уж не буренки ли это топают к нам сюда на утреннюю дойку, подумалось мне. Не рановато ли? Подскочив к воротам и вглядевшись, я заметил еле различимую в темноте какую-то неясную массу, похожую на толпу, приближающуюся к нашей «крепости».
Заскочив в дом, я крикнул: «Немцы»! И схватил танковый лобовой пулемет, который на ночь мы вынимали из шарнира и давали в распоряжение часового. Выскочив за ворота (в танк заскакивать было уже поздно), я прошил темноту очередью из пулемета. Члены экипажа тут же присоединились ко мне с автоматами. А механик-водитель, вcкoчив в танк, нажал на стартер. На улице послышались крики и команда на немецком языке, раздались автоматные очереди и винтовочные выстрелы. Над нашими головами засвистели пули.
Пальба с обеих сторон как началась неожиданно, так же неожиданно и прекратилась. Снова стало настороженно, жутковато тихо. Быстро заняв места в танке, мы, в ожидании повторного нападения, приготовились к схватке.
Но напрасно мы во все глаза пялились в темноту. Уже утром, обследовав улицу, подобрали несколько автоматов и винтовок. Видно, это была одна из бродячих групп недобитых фашистов. Таких остатков разгромленных вражеских частей немало действовало в тылу наших наступающих армий; их жертвами частенько становились такие вот, как наш танк, одиночные машины и другие мелкие подразделения. Наверное, и эта бродячая группа (может, по наущению того престарелого немца) решила неожиданно, ночью, напасть на наш танк и перерезать нас, сонных, как кроликов.
Но затея эта сорвалась. Услышав пулеметную и автоматные очереди и взревевший мотор танка, фрицы, как видно, отрезвели и решили не лезть на рожон, не ввязываться в лобовую атаку, в крупный бой. Сочли более благоразумным удалиться.
Вскоре прибыла долгожданная «летучка», заменила наш видавший виды танковый мотор на новенький и произвела необходимый ремонт.
Поделившись новостями, приняв участие в нашем молочном пире и прихватив еще молока с собой в дорогу, ремонтники отправились дальше, выручать таких же бедолаг, как и мы. Пора было и нам покидать свою временную крепость. К этому времени, как всегда (а за два дня это уже вошло в обычай), к нашей «доярке» опять собрались рогатые клиентки со всей деревни на очередную дойку. Казалось, что они прознали про наши сборы и пришли сюда, чтобы нас проводить.
Танк взревел как зверь своим новеньким мотором, трогаясь от нашего пристанища. А благодарные немецкие буренки, прощаясь с нами, помахивали своими длинными, тонкими хвостами. В ответ им раскланивалась наша упругая танковая антенна. Прощайте, буренки! Спасибо за угощение!
Автор: Александр Пикунов
Оригинал публикации находится на сайте журнала "Бельские просторы"
Журнал "Бельские просторы" приглашает посетить наш сайт, где Вы найдете много интересного и нового, а также хорошо забытого старого.